Турция готовится построить еще один выход из Черного моря – специальный канал неподалеку от Босфора. Реализация этой идеи непосредственно затронет интересы России, по крайней мере в том виде, как они формулировались от Екатерины Великой до Сталина. И даже более того – поставит под вопрос существование важнейшего международного соглашения.
«Мы построим канал «Стамбул». Но кое-кто говорит, что мы этого не сделаем… Но вы забыли случай с танкером Independent (румынский танкер, который в 1979 году столкнулся с греческим сухогрузом в Босфоре, долго горел и вылил много нефти в черте города). Когда он семь–восемь месяцев горел, вы спрашивали, почему так вышло. Вы не замечаете, как временами танкеры наезжают на виллы на берегах Босфора? Что Турция имеет от соглашения Монтрё – что она выиграла, что потеряла?» – сказал Эрдоган, выступая в Стамбуле.
Трансляцию вел местный телеканал NTV. В этом выступлении президент Турции фактически анонсировал тендер на постройку канала, что представляет вопрос о его постройке решенным делом.
Разговоры о постройке канала и пересмотре, а то и полной отмене конвенции Монтрё идут в Турции открыто примерно с 2011 года, когда Эрдоган впервые на эту тему высказался. До него претензии к конвенции Монтрё высказывались в основном неофициальными лицами и воспринимались как маргинальные. Все-таки режим судоходства в проливах поддерживается в неизменном виде с 1930-х годов, не нарушался даже во время Второй мировой войны и всех устраивает. Теперь неожиданно выясняется, что Турция недовольна сложившейся ситуацией и готова ее разрушить хитроумной комбинацией с каналом.
Конференция в швейцарском городе Монтрё в 1936 году была созвана по инициативе Турции и в интересах Турции, поскольку должна была выработать режим судоходства, который возвращал бы Анкаре суверенитет над проливами. Несмотря на сложности, связанные с неадекватной позицией Великобритании (Лондон требовал допуска своих военных кораблей через проливы в Черное море в неограниченном количестве и без согласия Турции), конференция все-таки завершилась подписанием конвенции. И документ этот на долгие годы определил устойчивый режим проливов и судоходства как в них, так и в Черном море.
Все гражданские суда имеют полное право свободного прохода через проливы как в мирное, так и в военное время. Что касается военных кораблей, то страны делятся на две категории: черноморские (на данный момент: Россия, Турция, Румыния, Болгария, Украина и Грузия) и нечерноморские. Для черноморских стран проход любых военных кораблей через проливы также свободен, но при предварительном уведомлении Турции. Пребывание военных кораблей нечерноморских государств в Черном море ограничено по классу и тоннажу. Проходить через проливы могут только военные корабли нечерноморских государств мелких классов, их общих одновременный тоннаж в Черном море не может превышать 30 тысяч тонн и находиться там они могут не более чем 21 сутки.
Сейчас на практике дежурства в Черном море нечерноморских стран НАТО проводятся на основе ротации: поболтался в Черном море 20 суток – на выход, а туда входит другой фрегат. Скажем, британский вместо американского. По Конвенции Монтрё Турции возвращался полный военный контроль над проливами (ранее она была этого лишена по итогам греко-турецкой войны и кемалистской революции). Турция имеет право закрыть проливы для иностранных военных судов в случае, если она находится в состоянии войны или ей угрожает агрессия.
Президент Эрдоган впервые предложил прорыть канал из Мраморного в Черное море в 2011 году. Проект этого сооружения был окончательно утвержден в 2018 году. Министерство транспорта Турции объявило, что маршрут канала пройдет через водохранилище Сазлыдере, озера Кючюк-Чекмедже, Сазлысу и Дурусу. Канал выйдет в Черное море к востоку от Теркосской дамбы. То есть канал предполагается построить западнее Большого Стамбула на европейском берегу. Европейская – историческая – часть Стамбула, таким образом, превращается в остров.
Глубина канала – 25 метров, ширина – 150 метров. Стоимость постройки – 10 миллиардов долларов, вполне достижимая для современной Турции сумма, если еще и банковское финансирование привлечь. Пропускная способность – 85 тысяч судов в год (ориентировочно 160 в день, включая танкеры тоннажем 300 тысяч тонн), что значительно превышает современную пропускную способность «природных» проливов (около 55 тысяч судов в год). Из этих 55 тысяч около 10 тысяч – танкеры, перевозящие сырую нефть. Официально турецкое руководство заявляет целью постройки канала необходимость избежать рисков именно с танкерами и борьбой за экологию.
Но тут надо внимательно следить за руками.
В Конвенции Монтрё от 1936 года, конечно же, никакой канал не упоминается. С его постройкой Турция как бы предоставляет всем заинтересованным в судоходстве из/в Черное море альтернативный природным проливам маршрут, да еще и как бы более комфортный и вместительный. Предоставив эту альтернативу, Турция может с чистой совестью вообще запретить какое-либо судоходство через Босфор, кроме туристических суденышек. Конвенция Монтрё уходит в небытие, извините за рифму. Свободного режима пролива больше не существует, а Турция получает полный военный контроль над потоками в Черном море, который у нее и так был, но хоть как-то ограничивался юридически.
Анкара уже делала попытки прозондировать почву по поводу отмены или коррекции Конвенции Монтрё путем созыва международной конференции.
Постройка же канала позволяет Турции вообще не прибегать к сложным дипломатическим процедурам, а просто упразднить конвенцию как устаревшую и не соответствующую реалиям XXI века. Юридически Турция может потребовать созыва международной конференции для определения нового международно-правового статуса канала. И идите там договаривайтесь с неуступчивой Анкарой по поводу статуса судоходства, режима прохождения военных судов и все тому подобное. Ситуация вернется в лучшем случае в 1913 год, а по большому счету – во времена Сулеймана Кануни, когда прохождение судов из Черного моря в Средиземноморье будет зависеть исключительно от настроения Анкары.
С 1936 года был только один случай, когда положения Конвенции Монтрё открыто оспаривались. Иосиф Виссарионович Сталин в 1945 году на Потсдамской конференции потребовал пересмотра конвенции, предоставления советскому флоту преференций при проходе проливов и создания советской военной базы в Дарданеллах. Предполагалось поставить ее на месте старых османских фортов примерно там, где во время Первой мировой войны союзники осуществили знаменитую неудачную десантную операцию. В правительстве СССР работала так называемая неформальная комиссия Литвинова (ее возглавлял бывший глава НКИД Литвинов), которая аккумулировала советские требования по переустройству мира, а попутно решала текущие вопросы размежевания в Восточной Европе. «Комиссия Литвинова», помимо фактического захвата Дарданелл путем установки там советской военной базы, сформулировала и претензии СССР на некоторые отдаленные от границы империи территории по итогам Второй мировой войны. Например, Москва заявила о претензиях на Ливию в качестве репарации за участие Италии в войне на стороне Германии (Ливия была итальянской колонией).
Были планы и еще подальше, но для их обеспечения требовался свободный выход Черноморского флота в Средиземноморье и далее в открытый океан. При этом подготовка к теоретической войне с Турцией началась еще в 1944 году. Несмотря на скудность ресурсов, которые требовались для фронта, началось, например, массированное строительство бетонной трассы в Аджарии от Батуми на Сарпи к турецкой границе (она существует и поныне) с мостами через местные речушки такой крепости, что они и сейчас способны выдерживать танковые колонны. И со времен матушки-императрицы Екатерины Великой империя никогда не была настолько близка к решению «проблемы проливов», как в период с 1945 по 1947 год.
Тогда удалось как-то договориться, Ливия стала независимой, а СССР вместо нее получил значительную часть гигантского итальянского флота.
Однако СССР не снимал требований в отношении проливов вплоть до смерти Сталина. Лишь в 1953 году Маленков публично отказался от требования о передачи проливов под контроль СССР, что сняло и постоянную угрозу войны с Турцией.
Также за все время действия Конвенции Монтрё было только два случая ее нарушения, и оба приходятся на наше время.
В августе 2008 года в Черное море заходило американское судно, тоннажем превышавшее 30 тысяч тонн. В связи с этим был снова поднят вопрос о пересмотре конвенции. А весной 2014 года американский фрегат Taylor провел в Черном море 23 дня вместо положенного 21. Американцы объясняли свое поведение тем, что их фрегат в турецком порту Самсун наскочил на мель и повредил винт, и лишние дни ушли на его починку. В ответ на протесты российского МИДа тогдашний турецкий министр иностранных дел Ахмет Давутоглу отвечал, что «Турция полностью соблюдает положения Конвенции Монтрё». По большому счету она все равно так сформулирована, что Турция сохраняет военный контроль над проливами и может их закрыть, если посчитает что-то угрозой для себя.
На данный момент основной однозначный противник идеи постройки канала – новоизбранный в этом году мэр Стамбула Экрем Имамоглу. Это относительно молодой (49 лет) перспективный политик, делающий карьеру на противостоянии с Эрдоганом. Его победа на выборах на пост мэра Стамбула сопровождалась многочисленными скандалами и даже отменой результатов. Представитель Госдепа Роберт Палладино настаивал на признании победы Имамоглу, но был грубо послан: Анкара предложила США не вмешиваться во внутренние дела Турции.
Со второй попытки Имамоглу все-таки стал мэром главного города Турции. Он представляет интересы в основном городской, европеизированной части турецкого населения и имеет далеко идущие амбиции.
Сам факт, что ему удалось на выборах победить бывшего премьер-министра и личного друга Эрдогана Бинали Йылдырыма, говорит о том, что в будущем Имамоглу может бороться и высший пост в стране, тем более используя западную поддержку. В вопросе строительства канала мэр Стамбула настаивает на проведении городского референдума, но подчеркивает, что готов сотрудничать с Эрдоганом.
Камуфляжная мотивация идеи выхода из Конвенции Монтрё путем постройки канала построена пока только на «проблеме танкеров». Но нет в современном мире ничего более простого, чем, например, «включить экологию». В Турции тоже могут найтись свои Греты Тунберг, которые вдруг озаботятся проблемой загрязнения вод Босфора и Мраморного моря, и закрытие проливов станет неизбежным под давлением десятков международных экологических организаций и экзальтированных скандинавских школьников. С другой стороны, Экрем Имамоглу уже сейчас рассказывает ужасы про загрязнение собственно города Стамбула, если он в результате постройки канала станет «островом». Битва будет нешуточной, попкорна хватит не всем.
Не то чтобы Иосиф Виссарионович был однозначно прав, предъявляя завышенные требования в Потсдаме в отношении страны, формально во Второй мировой войне не участвовавшей. Он решал историческую проблему России как умел и в соответствующих обстоятельствах. Но проблема проливов для России и сейчас не второстепенная не только исторически, но и практически. В советское время, например, удавалось как-то обходить ограничения на проход через проливы авианосцев – сейчас это практически неразрешимая проблема, да и авианосцев в составе Черноморского флота пока нет. Но кто знает, что будет дальше.
Пересмотр режима проливов и возможная отмена Конвенции Монтрё – очень неприятная и опасная в перспективе вещь. Даже если отрешиться от конкретики. Просто сам прецедент упразднения таким вот образом долгоиграющего международного договора очень опасен. Международное право и система послевоенных договоров по вине России и так трещит по швам.
