Новый экономический кризис вновь убедительно доказал, что основой стабильности экономики Татарстана остаются добыча углеводородов и смежная с ней нефтегазохимия. Если бы не две эти отрасли, то экономику республики в прошлом году ждал бы серьезный спад. В то же время кризисные тенденции наметились в Татарстане давно — убедительных темпов роста экономика региона не показывает еще с 2013 года, так что план его руководства — достичь в текущем году объема ВРП в 2 трлн рублей — может остаться недовыполненным. Основная причина представляется в том, что экономика Татарстана все больше зависит от внешних факторов, повлиять на которые власти республики совершенно не в состоянии.
Хронические симптомы
На первый взгляд, прошлый год, ставший для экономики России самым тяжелым испытанием с момента последнего кризиса 2008−2009 годов, для Татарстана закончился без особых потрясений. В последней версии ежегодного исследования качества жизни в российских регионах агентства «РИА Рейтинг» республика вновь заняла четвертое место, пропустив вперед лишь Москву, Санкт-Петербург и Московскую область. По данным органов статистики, индекс промышленного производства в 2015 году составил в Татарстане 100,4% к предшествующему году (что в целом выглядит неплохо на фоне общероссийского промышленного спада и существенно лучше, чем в 2009 году, когда промышленность упала на 4,4%). Объем ВРП, по предварительным данным, тоже остался на уровне 2014 года — более 1,8 трлн рублей (в целом по стране ВВП упал на 3,7%).
Однако темпы роста, близкие к нулевым, не являются приемлемыми для экономики Татарстана даже в том случае, когда не лучшим образом обстоят дела у других регионов, скажем, ближайших соседей (для сравнения, в среднем по Приволжскому федеральному округу индекс промышленного производства в 2015 году составил 96,4%). Для того, чтобы выполнить задачу, поставленную в конце 2011 года президентом Татарстана Рустамом Миннихановым, — на 2016 год достичь показателя ВРП в 2 трлн рублей — региональная экономика должна расти существенно быстрее.
Нельзя сказать, что во всем виноваты пресловутые санкции — торможение экономики Татарстана началось еще три года назад, до присоединения Крыма и начала санкционной войны. Можно вспомнить, что еще 2013 год, когда темпы роста ВРП Татарстана снизились более чем вдвое (с 5,5 до 2%), а динамика промышленного роста вообще сократилась в четыре раза (с 6,9 до 1,7%), Рустам Минниханов назвал провальным и потребовал срочно принять антикризисные меры. «Мы не можем согласиться с темпами роста 1−2 процента, это нам не подходит», — заявил тогда он.
Тем не менее, и в 2014 году динамика промышленности продолжила снижаться (всего плюс 1,3%) — иными словами, приближение кризиса Татарстан чувствовал уже давно. Об этом свидетельствовали и растущие убытки предприятий республики, которые продолжили накапливаться в прошлом году: только за 8 месяцев почти четверть республиканских предприятий получили убытки в сумме 45 млрд рублей. «Это большая цифра», — признал президент Татарстана в своем выступлении в ноябре прошлого года.
В том же 2013 году экономика Татарстана подала еще один тревожный сигнал: прирост розничного товарооборота снизился до 3,4%, тогда как годом ранее торговля галопировала, показав увеличение оборота на 16,4%. В 2014 году снижение динамики прироста торговли продолжилось (всего 2,3%), а в прошлом году розница рухнула сразу на 12,8% при аналогичном показателе прироста инфляции. При этом резко выросла просроченная задолженность населения по кредитам: если, по данным ЦБ РФ, на 1 февраля 2014 года она составляла 11,161 млрд рублей, то спустя два года увеличилась до 20,125 млрд рублей. Впрочем, в последнем случае Татарстан не одинок: сопоставимые объемы и динамика просрочки и у соседей — Самарской области и Башкирии.
КамАЗ нажал на тормоза
Как и во время кризиса 2009 года, наиболее проблемным сегментом экономики Татарстана в прошлом году стало машиностроение, флагманом которого является КамАЗ. По данным Росстата, индекс производства грузовых автомобилей в республике составил всего 69,7% от уровня 2014 года. По подсчетам агентства «Автостат», продажи ОАО «КАМАЗ» за год упали на треть, в абсолютных единицах объем продаж составил более 29 тысяч грузовиков.
Из опубликованной в марте бухгалтерской отчетности компании за 2015 год следует, что выручка КамАЗа в сравнении с 2014 годом сократилась на 17% (до 86,7 млрд рублей), а чистый убыток вырос почти в 8 раз — до 3,3 млрд рублей. Причем, как сообщил в недавнем интервью гендиректор предприятия Сергей Когогин, это меньше, чем предполагалось бизнес-планом, поскольку в рамках программы сокращения затрат за год было сэкономлено более 17 млрд рублей.
Кроме того, КамАЗ пошел на серьезное сокращение персонала — за 2015 год количество работающих снизилась на 2800 человек. Хотя и здесь все могло быть существенно хуже — по словам Когогина, с учетом ситуации на рынке требовалось сократить 10 тысяч человек. Однако против такого развития событий категорически выступил Рустам Минниханов, заявивший, что на КамАЗе уже и так достаточно уплотнили персонал, а то количество сотрудников, которое есть, необходимо для того, чтобы КамАЗ держал свои рынки.
С точки зрения доли российского рынка, 2015 год действительно стал для КамАЗа удачным, несмотря на падение выручки и рост убытка. Если в 2014 году в общем количестве регистраций тяжелых грузовиков в России доля предприятия из Набережных Челнов составляла 41%, то по результатам 2015 года достигла 51%. Одновременно значительно выросли экспортные поставки российских грузовиков — в Туркменистан, Вьетнам, ОАЭ, Литву и другие страны.
Однако перспектив быстрого восстановления внутреннего спроса, как во время прошлого кризиса, сейчас ожидать не приходится. «Мы исходим из того, что ситуация на рынке будет во многом схожей с 2015 годом, — сообщил в последнем интервью Сергей Когогин. — Прежде всего, спрос на грузовики будет сохраняться достаточно низким… Не ожидается значительного увеличения спроса со стороны наиболее крупных потребителей грузовых автомобилей — коммерческих перевозчиков и строительной отрасли».
Известный левый экономист, руководитель центра экономических исследований Института глобализации и социальных движений Василий Колташов усматривает причины непростой ситуации, в которой оказался не только «КамАЗ», но и другие машиностроительные предприятия региона, в денежно-кредитной политике российских властей. Сейчас машиностроение расплачивается именно за экономическую политику на федеральном уровне, полагает эксперт: «После кризиса 2008−2009 годов в федеральном руководстве возобладала линия „меньше вырастем — меньше упадем“, следствием чего стала дорогая стоимость кредитов. С этим мы понемногу вошли в новую рецессию уже к 2013 году, поскольку при такой стоимости денег не происходило существенного роста инвестиций и развития инфраструктуры, что стимулирует спрос на продукцию таких предприятий, как „КамАЗ“». Собственно, именно в этом и заключается основная причина того, почему экономика Татарстана стала показывать признаки торможения еще в 2013 году.
Углеводородная подушка безопасности
Компенсировать провал в машиностроении помогла отрасль, которую много раз называли проклятием Татарстана — добыча нефти. В 2015 году здесь был установлен постсоветский рекорд — 34 млн тонн (плюс 2,8% к предшествующему году), из которых 26,9 млн тонн пришлось на «Татнефть». Чистая прибыль холдинга выросла за год с 92,2 до 98,9 млн рублей, хотя в валютном эквиваленте она существенно снизилась (с $ 2,4 до $ 1,6 млрд).
Более чем оптимистичные результаты в 2015 году показала и нефтегазохимия. Крупнейший игрок в этой отрасли, «Нижнекамскнефтехим», увеличил чистую прибыль почти в три раза — до 27,5 млрд рублей, а выручка предприятия достигла 155,8 млрд рублей. Весьма кстати оказался и запуск в городе Менделеевске завода «Аммоний», одного из крупнейших в России производителей минеральных удобрений, в строительство которого было вложено более 60 млрд рублей. После резкого падения курса рубля экспорт удобрений стал одним из наиболее прибыльных сегментов в российском химпроме, что уже в ближайшем будущем сулит бюджету Татарстана неплохие поступления.
В целом благоприятная для химиков ситуация, возникшая в связи девальвацией рубля, подтвердила, что курс на развитие переработки углеводородов, начатый в Татарстане еще задолго до этого, оказался стратегически верным. «Нужно дальше заниматься структурной перестройкой, — заявил в начале года заместитель председателя комитета Госсовета РТ по экономике, инвестициям и предпринимательству Марат Галеев. —Татарстан в этом направлении работает: у нас в 2014—2015 годах введены новые мощности в нефтехимии, и там на курсовой разнице наблюдается серьезный выигрыш — компенсация за счет падения по другим статьям, вследствие чего налог на прибыль выше спрогнозированного на 20%».По словам доктора экономических наук, член-корреспондента Академии наук РТ Вадима Хоменко, нефтехимический комплекс республики уже позволяет перерабатывать уже около 50% добываемой в регионе нефти при высокой степени глубины этой переработки, а в дальнейшем этот показатель приблизится к 100%.
Всего предприятия нефтегазохимического комплекса Татарстана в 2015 году произвели продукции на 1,1 трлн рублей, или почти 61% объема промышленной продукции республики. В этом же сегменте накоплен и наибольший объем инвестиций: доля отрасли в инвестиционном портфеле Татарстана за последние десять лет выросла с 46 до 66%. «Основная точка роста — нефтегазохимия», — в очередной раз констатировали чиновники, подводя итоги 2015 года.
Примечательно, что похожая ситуация имела место и в кризисном 2009 году, когда татарстанская нефтянка и смежные с ней сегменты чувствовали себя существенно лучше, чем промышленные отрасли с более высоким переделом продукции. В частности, «Татнефть» установила на тот момент рекордный за 15 лет объем добычи нефти (22,85 млн тонн), нарастила выручку (на 3,6%, до 226,5 млрд рублей) и объем отчислений в консолидированный бюджет республики (на 12%, до 21,7 млрд рублей) и увеличила на 18,2% объем чистых активов (до 266 млрд рублей), что позволило ей развивать инвестпроекты, невзирая на кризис. Убедительные результаты продемонстрировал и крупнейший в Татарстане химический холдинг ТАИФ.
В целом по республике в 2009 году добыча нефти выросла на 0,7%, производство нефтепродуктов — на 4,7%, а индекс производства химической промышленности — на 7,5%. При этом в целом по республике был зафиксирован спад промышленного производства на 8,5% – в первую очередь за счет машиностроение, которое в первом квартале 2009 года провалилось почти наполовину в сравнении с январем-мартом 2008 года. В частности, «КамАЗ» в 2009 году получил чистый убыток в 4,173 млрд рублей против прибыли в 918,2 млн рублей годом ранее.
Иными словами, сейчас во многом повторяется сценарий прошлого кризиса, хотя и с менее тяжелыми последствиями. Но есть и дополнительные факторы риска. «Нынешняя ситуация, в отличие от 2008−2009 годов, определяется сокращением внешнеэкономических связей с большим количеством европейских государств, с которыми Татарстан имел сложившийся режим кооперации. Одновременно имеет место разрыв связей с Турцией — традиционным сильным партнером Татарстана в Азии», — отмечает Вадим Хоменко.
Долговой марафон
В то же время с точки зрения поступлений в бюджет республики прошлогодний рост добычи нефти произошел, как говорится, мимо кассы. В начале ноября прошлого года, подводя итоги исполнения консолидированного бюджета республики, Рустам Минниханов заметил, что с учетом изменений в налогообложения нефтегазовой отрасли покрыть дефицит в 5,8 млрд рублей, заложенный на 2016 год, — это очень сложная задача. Кроме того, он напомнил, что в 2016 году еще необходимо вернуть федеральный бюджетный кредит в 2,2 млрд рублей.
Обслуживание госдолга — отдельная забота руководства Татарстана. На протяжении последних нескольких лет он остается примерно на одном и том же уровне (за прошлый год, по данным Минфина РФ, он вырос с 85,9 до 93,2 млрд рублей), однако по этому показателю Татарстаном давно и существенно опередил другие регионы Поволжья. Для сравнения, на февраль этого года госдолг Нижегородской области составлял 62,6 млрд рублей, Самарской — 53,3 млрд, Саратовской — 47,7 млрд, а Башкирии — всего 24,7 млрд рублей.
«Экономика Татарстана развивается по принципу от юбилейной даты до очередного мегасобытия, когда федеральный центр выделяет большие вливания и Татарстан берет эти деньги в долг, — говорит эксперт Института национальной стратегии Раис Сулейманов. — Например, в 2005 году отмечалось 1000-летие Казани. Москва выделяла на это большие деньги, было много отстроено объектов, но деньги никто не возвращал. В 2013 году в Казани проводили Универсиаду, опять у Москвы попросили кучу денег, та дала: взяли в новый долг, отстроили много объектов, но выплачивать не могут, долг копится. В 2015 году проводили международный чемпионат по водным видам спорта, опять на это попросили кучу денег из Москвы, Москва дала, много построили объектов, долг вырос».
Во многом эта ситуация напоминает ту, что сложилась в преддверии Олимпиады в Сочи в Краснодарском крае, когда госдолг региона рос как снежный ком. Правда, по абсолютному размеру долга Кубань (150,3 млрд рублей) занимает первое место в России, однако Татарстан уверенно находится по этому показателю в пятерке субъектов федерации вместе с Москвой, Московской областью и Красноярским краем. Хотя в основном госдолг Татарстана формируют недорогие бюджетные кредиты — влезать в долг перед коммерческими банками, как это, к примеру, произошло в Башкирии, Нижегородской и Самарской областях, республика благоразумно не стала.
«Объем долговой нагрузки не выходит за пределы официальных нормативов, — считает Вадим Хоменко. — Кроме того, структура долгов имеет приемлемую форму для их погашения, где существенная часть — средства федерального бюджета, заимствованные на долгосрочной основе при наличии возможности реструктуризации. Целевое использование этих средств, многократно подтверждаемое заключениями Счетной палаты, не создает прецедентов для ужесточения позиции кредитора».
Будущее зависит не только от вас
Факторы конкурентоспособности, которые должны обеспечить устойчивость экономики Татарстана, как минимум, в среднесрочной перспективе, хорошо известны. «На территории республики создана СЭЗ „Алабуга“ с лучшими в России показателями деятельности среди подобных экономических зон. Сейчас разработан и находится в начальной стадии развития проект формирования Камского инновационного территориально-производственного кластера с финансированием около 750 млрд. рублей при поддержке российского правительства. Сюда нужно добавить мощную научную и образовательную базу, элементы развитой инновационной инфраструктуры. Много ли есть других регионов, где расположены две академии наук (отделение РАН и собственная АН РТ), один федеральный и два национальных исследовательских университета, развитая технопарковая система, создается новый инновационный город Иннополис и так далее? В определенной степени Татарстан, в отличие от многих других регионов, способен входить в более тесный контакт с исламскими странами и обеспечивать развитие проектов исламских финансов и исламского банкинга», — перечисляет эти факторы Вадим Хоменко.
Но в то же время следует отметить, что в силу ряда объективных причин руководство Татарстана способно управлять далеко не всеми рисками для нынешней условной стабильности в экономике. Повлиять на денежно-кредитную федеральных властей, которая, как мы видели, и загнала экономику Татарстана в рецессию еще в 2013 году практически невозможно, а риск дальнейшего падения цен на нефть вообще никак не контролируем из Казани. Стратегически курс на диверсификацию экономики представляется верным, но удастся ли с его помощью опередить развитие событий на рынке нефти — большой вопрос.
«Руководители Татарстана говорили о диверсификации экономики ровно то же самое, что и федеральные чиновники более высокого уровня, и в этом смысле ничего уникального из их уст не прозвучало, — говорит Василий Колташов. — Все это надо было понимать так, что, может быть, лет за 30−50 экономика понемногу диверсифицируется. Но, к счастью, нефть пока обеспечивает стабильную поддержку региональной экономики, и с этой точки зрения, Татарстан более защищен, чем те регионы, которые не имеют собственной сырьевой базы и не являются транзитными для торговых и транспортных потоков. Но это преимущество будет действовать лишь до того момента, пока цены на нефть окончательно не обвалятся под давлением промышленного кризиса в Китае».
И если в сфере нефтегазохимии результаты пресловутой диверсификации уже вполне осязаемы, то ставка на развитие инновационных производств, которую воплощает амбициозный проект Иннополис, еще должна пройти испытание временем. «С точки зрения определенных перспектив для развития российских городов, Иннополис — это интересный и нужный проект, — считает урбанист Михаил Векленко, в недавнем прошлом менеджер по развитию Иннополиса. — Он может дать пример того, какие могут быть новые российские города — с точки зрения инфраструктуры, экономики, управления. Сегодня это нужно, и некая модель выработается в процессе. Но для того, чтобы он стал полноценным примером, который может быть использован в других городах, должно пройти время — хотя бы лет пять. Пока это лишь перспективный стартап. Относительно диверсификации экономики тоже не стоит говорить так быстро, потому что городу еще нет и года».