Отто Скорцени
Источник: Haaretz, перевод Вадима Давыдова.
Как легендарный нацистский коммандос работал на израильскую разведку
Отто Скорцени, оберштурмбанфюрер Ваффен-СС (подполковник), был не только любимчиком Гитлера. Он оказался ценным «активом» израильской разведки.
11 сентября 1962 года немецкий учёный Хайнц Круг исчез. Это факт.
Полиции Мюнхена, расследовавшей исчезновение, стало известно, что Круг часто выезжал в Каир. Он принадлежал к числу нескольких десятков специалистов по ракетным вооружениям, нанятым египетским правительством Гамаля Абделя Насера, Героя Советского Союза, для создания баллистических ракет, которыми Насер собирался стереть Израиль с лица земли. Ядерную начинку Насер надеялся получить от Москвы.
Не существующая уже израильская газета «ХаБокер» по горячим следам события опубликовала статью, где утверждалось, что египтяне похитили Круга, пытаясь предотвратить его сотрудничество с Израилем.
Этой довольно неуклюжей «утечкой» израильтяне пытались отвлечь следователей от слишком тщательных розысков. Впрочем, тщательно работала полиция или нет, Круга она так и не нашла.
Сегодня, основываясь на интервью бывших сотрудников израильских спецслужб и людей, работавших с частично рассекреченными архивами «Моссада» полувековой давности, можно с большой долей уверенности утверждать, что Круг был ликвидирован в рамках тайной операции по предотвращению создания Египтом ракетной техники силами немецких учёных.
Больше того. Самым, пожалуй, шокирующим открытием стало то, что Круга устранил человек, представить которого в роли агента «Моссада», выполняющего поручения в стиле флеминговского героя с «лицензией на убийство», довольно сложно. Этим человеком был любимец Гитлера, оберштурмбанфюрер СС Отто Скорцени. Тот самый Скорцени, что выкрал свергнутого Муссолини из-под носа итальянских партизан и получил за это «Рыцарский крест Железного Креста с дубовыми листьями» — ах, подумать только — из рук самого фюрера.
Но то, что происходило за без малого двадцать лет до описываемых событий, быльём поросло. «Что было, то сплыло». В шестьдесят втором ландскнехт Скорцени трудился на другого хозяина. Если доверять источникам, пожелавшим, естественно, остаться анонимными, им был «Моссад» (а-Мосад ле-модиин у-ль-тафкидим меюхадим — Управление разведки и специальных операций — так переводится с иврита эта аббревиатура). Как такое могло произойти?
Отто Скорцени и освобождённый им Муссолини. 12 сентября 1943
Ключом к пониманию событий должно стать то, что в конце пятидесятых годов прошлого века один из основных приоритетов работы «Моссада» заключался в предотвращении доступа Египта к ракетным технологиям. Поскольку немецкие специалисты были в этом деле лучшими на тот момент, острие удара оказалось направлено против них. За несколько месяцев до своего исчезновения и, как впоследствии удалось выяснить, гибели, Круг получал послания с угрозами — как и другие учёные, участвовавшие в египетской программе. Когда Круг возвращался в Германию, ему названивали посреди ночи, настоятельно советуя выйти из игры. В Египте несколько учёных подорвались, вскрывая посылки с бомбами внутри.
Во время Второй Мировой войны Круг входил в число наиболее ярких и многообещающих сотрудников лаборатории Вернера фон Брауна в Пенемюнде, где немецкие ракетчики создали аппараты, впервые в истории человечества вышедшие в открытый космос. Не слишком удивительно, что Круг был в «топе» списка тех, кого «Моссад» считал наиболее опасными участниками египетского ракетного проекта.
Как удалось узнать израильтянам, спустя десятилетие после окончания войны «космический барон» пригласил Круга, наряду с другими бывшими коллегами, присоединиться к нему в США. К тому времени фон Браун, несмотря на своё нацистское прошлое (к слову, его приверженность нацистскому безумию довольно обоснованно подвергается сомнению ответственными исследователями: скорее всего, фон Браун притворялся убеждённым нацистом ради доступа к финансированию), был практически реабилитирован и возглавлял американскую ракетостроительную программу. Видимо, это предложение почему-то не устроило Круга, — возможно, причина заключалась в том, что, в отличие от фон Брауна, ему на идеологию было не настолько наплевать. Поэтому — или почему-то ещё — Круг присоединился к другому суперзвёздному ракетчику, Вольфгангу Пильцу, которым Круг всегда восхищался, и отправился вместе с Пильцем в Египет, — помогать Насеру создавать оружие против Израиля.
С точки зрения израильтян — и, видимо, у них были основания считать так — Круг вполне намеренно отверг предложение фон Брауна, «продавшегося жидам и плутократам», и, будучи убеждённым гитлеровцем, выбрал сотрудничество с теми, кто изо всех сил тужился закончить начатое Гитлером уничтожение евреев.
Впрочем, звонки и письма с угрозами довольно сильно напугали Круга и его коллег. Они быстро поняли, что источником являются израильтяне — а кто же ещё?! Это было очевидно. В 1960 году израильтяне организовали дерзкое и успешное похищение бывшего ведущего специалиста по уничтожению евреев, Адольфа Эйхмана, из Аргентины. Эйхмана, как известно, доставили в Иерусалим, где над ним провели громкий судебный процесс, приговорили к смертной казни и повесили 31 мая 1962 года.
В общем, Круг почувствовал, что моссадовская удавка обвивается вокруг его шеи, и обратился за помощью. Естественно, обратился не к кому-нибудь, а к тому, кто считался лучшим из лучших солдат фюрера и пользовался среди гитлеровцев авторитетом беззаветного героя.
Отто Скорцени (второй слева), 3 октября 1943
В день своего исчезновения, как указывают вновь обнаруженные сведения, Круг отправился на встречу с бывшим штурмбанфюрером, надеясь вручить ему свою жизнь для спасения.
Скорцени, в тот момент уже разменявший шестой десяток, был нацистской легендой. Не ведающий страха и склонный к неожиданным, на грани авантюризма, решениям, снискавшим ему славу «основателя спецназа», родившийся в Австрии и построивший военную карьеру в СС великан со шрамом в пол-лица, Скорцени довольно успешно изображал чудовище, не знающее преград и готовое на всё, что угодно ради своего кумира — Гитлера. (Есть обоснованные сомнения в том, что его достижения на ниве спецопераций на самом деле таковы, как он любил их живописать.) Как бы то ни было, его успехи вдохновляли немцев и снискали ему уважение врагов. Американская и британская разведка во время войны присвоила ему «звание» «самого опасного человека в Европе».
Круг связался с жившим тогда в Испании Скорцени и попросил стать его телохранителем.
Круг и Скорцени ехали в оговоренное место для дальнейшей беседы на принадлежащем учёному белом «Мерседесе», когда Круг, судя по всему, и сам не новичок в вопросах безопасности, заметил неотрывно следующий за ними автомобиль. Скорцени успокоил своего визави, заверив, что сопровождающие — нанятая им дополнительная охрана. По прибытии Скорцени без всяких рассусоливаний застрелил Круга двумя выстрелами в грудь, после чего израильтяне положили труп в заранее вырытую могилу и залили негашёной известью. Место погребения останков и подходы к нему обрызгали лимонным соком, чтобы розыскные собаки — и дикие животные — не учуяли и не выкопали останков.
Как именно разведывательному сообществу Израиля удалось завербовать Скорцени?
«Тройку», осуществившую казнь Круга, возглавлял будущий премьер-министр Израиля Ицхак Шамир, в ту пору — руководитель отдела спецопераций «Моссада». Вторым был Цви «Петер» Малкин, выследивший Эйхмана в Аргентине и позднее ставший известным художником в Нью-Йорке. Третьим — на месте не присутствовавшим — был Йосеф «Джо» Раанан, резидент «Моссада» в Германии. Все трое потеряли большую часть своих родных в ходе уничтожения европейского еврейства, организованного и вдохновляемого гитлеровцами.
Отто Скорцени (слева) и Адриан фон Фёлькерзам (справа). 16 октября 1944, Будапешт
Мотив израильтян совершенно понятен: им нужен был человек, способный подвести их максимально близко к недобитым гитлеровцам, помогавшим Египту продолжить уничтожение евреев.
Инструкции разведсообщества Израиля чётко определяют цель и ставят задачу: защищать государство Израиль и его жителей, а также евреев, там, тогда и таким способом, где, когда и как это только возможно. Это всё. Сотрудники ведомства нарушали множество законов стран, где они действовали, уничтожая палестинских террористов, иранских ядерщиков, и даже канадский изобретатель Джеральд Булл, работавший на Саддама Хусейна, был расстрелян в 1990 году в Брюсселе. Сотрудники «Моссада», основываясь на — к великому сожалению — ложных сведениях, застрелили неприметного официанта Ахмеда Бухики в норвежском Лилленхаммере, будучи уверенными, что именно этот человек организовал чудовищное и бессмысленное убийство одиннадцати израильских спортсменов на печально знаменитой Мюнхенской олимпиаде в 1972 году. Израильское правительство, хотя и не признало ошибку официально, позже выплатило внушительную компенсацию жене Бухики, вместе с ним выходившую из кинотеатра, когда раздались выстрелы. Увы, разведка и спецоперации — не точные дисциплины, а ведь даже в математике никто от ошибок не застрахован… Этот скандальный провал привёл к приостановке операций «Моссада», но не прекратил их.
В ходе многочисленных «Mission Impossible» израильтянам приходилось не раз вступать во взаимодействие с, мягко говоря, далеко не безупречными партнёрами. И, если это могло помочь, ради достижения цели израильтяне не гнушались никакими «танцами с дьяволом».
Всё это более или менее очевидно. Но вопрос в другом. Как Скорцени-то на это согласился?!
Он родился в 1908 году в Вене, в семье, как теперь бы сказали, принадлежащей среднему классу. Его отец и дед гордились военной службой Австро-Венгерской империи. С самого раннего детства Скорцени проявлял недюжинные способности выдумывать разнообразные истории — не только сверстники, но и взрослые верили его фантазиям. К тому же он был совершенно бесстрашным сорви-головой, а позже, в юности, отчаянным бретёром и повесой — именно своим похождениям, а вовсе не военным подвигам, Скорцени обязан устрашающим шрамом, уродующим его лицо на манер монстра, созданного мрачным гением доктора Франкенштейна. Неизвестно, насколько эти качества подходят офицеру-коммандос — но для шпиона они очень даже хороши.
Скорцени вступил в национал-социалистическое движение Австрии в 1931, в 23-хлетнем возрасте, служил в охранных отрядах партии — SA, и восхищённо поклонялся Гитлеру. «Аншлюс» открыл Скорцени широкие перспективы карьерного роста. Бросив работу в строительной компании, он вступил добровольцем в ряды СС и был зачислен не куда-нибудь, а прямиком в Первую танковую дивизию СС «Leibstandarte Adolf Hitler», — возможно, благодаря своему личному знакомству с Эрнстом Кальтенбруннером. Они даже были похожи внешне: оба — высокие, широкоплечие, длиннорукие, у обоих физиономии обезображены дуэльными шрамами.
В своих написанных после войны мемуарах Скорцени изображал операции, в которых участвовал, идиллическими прогулками на фоне пасторальных пейзажей оккупированных Польши, Голландии и Франции. На самом деле всё было несколько прозаичней — чем занимались эсэсовцы в оккупированных странах, более или менее известно. Израильтяне, скорее всего, не сомневались в том, что руки Скорцени в крови по самые уши, в том числе — и в крови евреев. В конце концов Ваффен-СС не являлись, как бы им потом ни хотелось представить дело именно так, подразделениями Вермахта, а присоединялись к Вермахту в рамках отдельных операций, оставаясь вооружёнными отрядами нацистской партии и её истребительных намерений — с соответствующими особенностями поведения.
Скорцени в Померании, февраль 1945
Самая знаменитая и наиболее эффективная из возглавляемых Скорцени операций состоялась в 1943 году: на планёрах он с своими бойцами пролетел незамеченным и приземлился на горном итальянском курорте, где освободил Муссолини. Эта эскапада обеспечила Скорцени производства в подполковники и сделала его главой сил специального назначения внутри СС. Ещё одной наградой стала беседа с глазу на глаз с фюрером, после которой на груди Скорцени появился Рыцарский крест с дубовыми листьями. Но это был не единственный головокружительный кульбит в его жизни.
В сентябре 1944 года венгерский диктатор адмирал Хорти, видя, что дела Германии плохи, принялся лихорадочно искать возможности заключить сепаратный мир со Сталиным и занялся налаживанием связей с Союзными державами. Скорцени во главе отряда коммандос отправился в Будапешт и похитил Хорти, обеспечив приход к власти безоговорочно преданного Гитлеру режима партии «Скрещённые стрелы». В свою очередь, этот режим, отбросив присущие хортистам виляния, первым делом взялся за уничтожение кое-как выживавших до этого дня евреев, — на фоне уже вполне обозначившегося неизбежного военного и политического поражения гитлеровцев это было, разумеется, самое важное и неотложное дело, какое только можно себе вообразить в условиях, когда русские пушки шмаляют по мадьярской столице чуть ли не прямой наводкой. Ну, что и говорить, с головой адепты эпической расовой битвы, какой им представлялась идущая война, не дружили особенно никогда.
Позднее в том же году Скорцени вместе с полутора сотнями лично отобранных бойцов, многие из которых бегло или вовсе без акцента говорили по-английски, отправился в Нормандию устраивать опустошающие рейды по тылам высадившихся в Нормандии союзников. Переодетые американцами диверсанты Скорцени атаковали не ожидавших такого афронта союзников на захваченной у них же бронетехнике и сеяли панику.
Отчаянно наглый план Скорцени удался. Не изменив окончательного исхода войны, он изрядно потрепал нервы военному командованию антигитлеровской коалиции. Лично для Скорцени последствия тоже были довольно неприятные: его мотали из лагеря в лагерь и из тюрьмы в тюрьму. На этих этапах его сопровождали крикливые газетные заголовки, присваивающие ему титул «самого опасного человека в Европе». Судя по всему, он не только наслаждался заслуженной, как ему представлялось, славой. Свой талант сочинителя Скорцени реализовал на практике, выпустив книгу на английском языке книгу воспоминаний «Skorzeny’s Special Missions: The Autobiography of Hitler’s Commando Ace», в русском переводе — «Отто Скорцени и секретные операции фюрера». В ней он до небес превозносил собственный оперативный гений и очень скупо упоминал контакты с не так уж давно повешенными нацистскими руководителями, что было, разумеется, весьма умно, даже с позиций обеспечения коммерческого успеха. Впрочем, описывая Гитлера, Скорцени не удержался и аттестовал фюрера как «осторожного и вдумчивого военного стратега», каким тот никогда не был, да и быть не мог.
Справедливости ради, следует заметить, что в космосе такой войны, какой была Вторая Мировая, не облечённому высокими званиями офицеру вроде Скорцени редко выпадал шанс оказать существенное влияние на ход истории. Скорцени, по крайней мере — в умах современников, этого добился. На самом ли деле его деятельность имела такой эффект, какой ей приписывают, сегодня совершенно всё равно. Неважно быть — сумей прослыть.
О чём ещё «деликатно» умолчал Скорцени в своём карамбольском мемуаре? Например, о том, как ему удалось совершить побег, несмотря на то, что он должен был предстать перед Нюрнбергским трибуналом. Побег ему организовали, повторив уже знакомый трюк с переодеванием в американскую форму.
Ходят упорные слухи, что побег Скорцени организовали его покровители из УСС (Office of Special Services), на которых он каким-то образом успел к тому времени поработать. Не совсем обычным является и то, что после всех приключений Скорцени «осел» в Испании, ставшей чем-то вреде предбанника в латиноамериканский рай для бывших (а бывают ли они бывшими, уж простите за тавтологию?) гитлеровцев. В последущем он даже выступал в качество советника аргентинского президента Перона и египетского постколониального правительства. Именно тогда Скорцени завёл контакты среди египетских офицеров — руководителей ракетной программы, нанимавшей немецких специалистов.
Отто Скорцени в камере в ожидании Нюрнбергского процесса, 24 ноября 1945
Тем временем в Израиле начали комплектовать группу, задачей которой должно было стать — найти и ликвидировать Скорцени. Но тогдашний глава «Моссада», Исер Харель, предложил куда более сумасбродный план: вместо того, чтобы убивать Скорцени, использовать его.
В «Моссаде» понимали: чтобы эффективно нейтрализовать немецкую составляющую египетского ракетного проекта, нужен человек внутри. Иначе говоря, нужен настоящий нацист.
«Моссад» никогда не нашёл бы нациста, которому мог бы доверять, но среди нацистов, несомненно, были те, которых «Моссад» счёл бы возможным использовать для ограниченного употребления. Кто-то скрупулёзный и решительный, с репутацией новатора в военном деле и историей успехов, кто-то, умеющий хранить секреты. Скорцени точно умел хранить секреты: выбалтывая черт-те что в разговорах и печатных воспоминаниях, он умудрился ни словом не обмолвиться об истинных мотивах, обстоятельствах и условиях обеспечения своей деятельности, а также об источнике доходов. Кроме всего прочего, Скорцени ускользнул от всех опасностей, угрожавших ему после войны, несмотря на захватывающую — для подполковника — славу и невероятную публичность. Это, что и говорить, впечатляло.
Немыслимое на первый (и на второй тоже) взгляд решение «вербануть» не кого-то там ,а именно Скорцени, было несомненно, сопряжено с чувством глубокого отвращения — особенно для Йосефа Раанана, рождённого в Вене и носившего в прежней жизни имя Курта Вайсмана. Ему самому удалось избежать мясорубки уничтожения, а вот его родные — мать и младший брат — погибли.
Оказавшись в возрасте шестнадцати лет в подмандатной британской Палестине, Курт Вайсман вступил в ряды британских вооружённых сил в надежде принять участие в войне с гитлеризмом. Его определили в RAF (Royal Air Force). После провозглашения государства Израиль в 1948 он последовал примеру многих других и взял себе новое имя, став Йосефом Раананом. Он оказался в числе первых лётчиков новорождённых израильских ВВС, быстро вырос до командира эскадрильи и позже возглавил разведывательное управление ВВС.
Уникальный послужной список Раанана, свидетельствовавший о ряде впечатляющих достижений на ниве психологической войны, ещё в качество военнослужащего королевских ВВС, привлёк внимание Хареля, выпросившего его для себя у «летунов». Это случилось в 1957-м. Несколько лет спустя Раанан был командирован в Германию, где руководил секретными операциями, сосредоточившись на работе по немецким специалистам в Египте. Так получилось, что именно Раанану пришлось координировать контакт и вербовку знаменитого нациста-коммандос Скорцени.
Как израильтянину и еврею, Раанану, без сомнения, было нелегко выполнять это задание, но приказ есть приказ. Он создал группу, отправившуюся в Испанию рекогносцировку. Группа вела наблюдение за Скорцени и его домом, бюро и тщательно документировала его передвижения и деятельность. В группу входила эффектная молодая женщина-немка с позывным «Анке», не являвшаяся кадровым разведчиком «Моссада». Она выступала в роли подруги одного из разведчиков и отвлекала внимание. Всё это походило на шпионский фильм гораздо больше, чем можно подумать.
Однажды вечером весной 1962 года Скорцени, всё ещё ипмпозантный и грубовато привлекательный, несмотря на уродливые шрамы, Скорцени «оттягивался» в одном из популярных мадридских баров в компании супруги, значительно моложе его, Илзе фон Финкенштайн. Илзе тоже была неслучайным человеком в мире «бывших» нацистов: её дядюшка, Ялмар Шахт, долго и успешно заведовал гитлеровскими финансами.
Они вмазывали по коктейлям и всячески расслаблялись, когда бармен представил им немецкоговорящую парочку, которую обслуживал. Женщине не было и тридцати, ей спутнику, хорошо одетому уверенному мужчине — около сорока. Они назвались немецкими туристами и поделились душераздирающей историей: их только что ограбили на улице.
Их немецкий был, конечно же, безупречен, у мужчины, вдобавок, ясно слышался родной для Скорцени австрийский акцент, — ничего подозрительного. На самом деле это были разведчик и «Анке».
Последовала очередная порция возлияний, «Анке» совсем чуть-чуть флиртовала со Скорцени, и как-то само собой так вышло, что Илзе пригласила парочку, только что оставшуюся без денег, багажа и документов, к себе домой переночевать. Определённо, в новых знакомцах было какое-то обаяние, которому невозможно было сопротивляться. Сексуальное влечение между двумя парами было прямо-таки разлито в воздухе. В тот самый момент, когда все четверо переступили порог принадлежащей Скорцени фешенебельной виллы, он развернулся, вытащил оружие и, направив ствол на «гостей», совершенно трезво и спокойно объявил: «Я знаю, кто вы и зачем вы здесь. Вы из „Моссада“ и пришли убить меня».
Разведчик, не моргнув и глазом, отпарировал: «Вы правы наполовину, дружище. Мы действительно из „Моссада“, но, если бы мы хотели вас убить, вы были бы мертвы уже пару недель».
«Ну, ничего, — усмехнулся Скорцени, — я не стану так долго ждать, чтобы вас прикончить».
В их обмен любезностями вмешалась «Анке»: «Если вы нас убьёте, то те, кто придёт после нас, не станут с вами выпивать, а вышибут вам мозги прежде, чем вы успеете их увидеть. Поэтому уберите ствол и выслушайте наше предложение».
Пауза длилась целую вечность. Затем Скорцени, не опуская оружия, поинтересовался: «Что вам нужно? Какое именно дело?» Разведчик объяснил, что Израилю требуется кое-какая информация и он готов щедро за неё заплатить. Любимый коммандос Гитлера раздумывал некоторое время, затем заявил, что денег у него предостаточно и они ему не нужны. Зато нужно кое-что другое:
— Я хочу, чтобы моё имя исчезло из списков Визенталя.
Симон Визенталь, живший в Вене и ставший к тому времени всемирно известным охотником на беглых гитлеровцев, включил Скорцени в свой реестр как военного преступника, но Скорцени яростно отрицал свою причастность к подобным деяниям.
Разумеется, израильтянин ни на секунду не поверил в то, что оберштурмбанфюрер СС прямо вот ни разу и мухи не обидел, но нужно было выиграть время и выполнить поставленную задачу. «Хорошо, — согласился он, — это можно устроить. Мы позаботимся об этом».
В конце концов Скорцени опустил оружие, а израильтянину пришлось притвориться, что он не испытывает отвращения к эсэсовцу.
«Я сразу понял, что вся эта история с ограблением — чепуха, — добавил Скорцени, фамильярно улыбаясь и заговорщически подмигнув, „как коллега — коллеге“. Просто прикрытие».
Следующим, не менее сложным, шагом стала организация приезда Скорцени в Израиль. Курировавший сделку Раанан организовал тайный перелёт в Тель-Авив, где Скорцени встретился с Харелем. Скорцени устроили серьёзный допрос, то, что на языке разведчиков называется «брифинг», и выдали инструкции. Во время пребывания в Израиле Скорцени сводили в музей Катастрофы Яд Вашем. Скорцени молчал и, казалось, был впечатлён. Что он чувствовал — и чувствовал ли что-нибудь — на самом деле, мы уже никогда не узнаем. В какой-то момент один из посетителей вдруг указал на Скорцени пальцем и удивлённо воскликнул: «А этот нацистский выродок что тут позабыл?!»
Раанан, талантливый актёр, каким обязан быть всякий агентурный разведчик, аккуратно отвёл пожилого человека в сторону: «Вы ошиблись. Это мой родственник и сам пережил Катастрофу».
Конечно, многие в израильской разведке обоснованно сомневались, что знаменитый гитлеровец так искренне — и легко — «перековался». Действительно ли наличие его имени в списке нацистских военных преступников так сильно волновало его, в самом ли деле он решил реабилитировать свою репутацию? Можно предположить, что дело обстояло куда прозаичнее. Скорцени не был дураком и понял, что, согласись он работать на израильтян за деньги, ничто не помешает им в будущем, после выполнения задания, устранить его. А вот таким образом, продемонстрировав раскаяние, он скорее купит себе пожизненную страховку. Израильтяне при всём желании не смогут быть уверенными до конца, что он притворяется. Время и жизненный опыт, изменившиеся обстоятельства нередко творят чудеса со взглядами людей, особенно людей умных, наблюдательных и предприимчивых. Интуитивно или расчётливо, но Скорцени сыграл верно.
Скорцени скоро проявил себя как ответственный и надёжный источник. Он отправился в Египет и предоставил израильтянам полные и детальные списки немецких учёных с адресами, работающих в ракетном проекте. Он также снабдил «Моссад» данными европейских компаний, изготовлявших и продававших Египту различные компоненты для египетских военных программ. В этом списке была и фирма Хайнца Круга из Мюнхена.
Раанан по-прежнему возглавлял операцию против задействованных в египетском ракетном проекте немецких учёных, но передал обязанность контактировать со Скорцени двум другим оперативникам, Рафи Эйтану и Аврааму Ахитуву.
Эйтан был, наверное, самым удивительным человеком в «Моссаде». Его называли «Мистер Похищение» за его роль в организации поимки Эйхмана и других разыскиваемых Израилем международных преступников. Эйтан также участвовал в невероятной эпопее овладения ядерным оружием, детали которой до сих пор почти полностью засекречены. Эйтан, помимо всего прочего, в 80-х годах навлёк на себя не утихающую и поныне ярость Вашингтона, оказавшись куратором Джонатана Полларда, передавшего Израилю важнейшую информацию и приговорённого к пожизненному заключению в США. Примечательно, что Израиль три десятилетия постоянно обращался к каждому американскому президенту с просьбой помиловать Полларда, но неизменно получал отказ. Только недавно Полларда, уже неизлечимо больного, расконвоировали, но вопрос о его выезде в Израиль затягивают, очевидно ожидая его смерти. Эйтан совсем недавно вышел из «оперативной тени», неожиданно для всех став членом израильского парламента от партии пенсионеров.
Эйтан подтвердил факт контакта со Скорцени, однако, как и прочие ветераны разведки, отказался сообщать детали.
Ахитув, родившийся в 1930 в Германии, похожим образом был вовлечён в тайные операции Израиля по всему миру. С 1974 по 1980 он возглавлял контрразведку «Шин-Бет», также хранящую невероятное количество секретов и работающей, что естественно, рука об руку с «Моссадом».
«Моссад» действительно вёл переговоры с Визенталем, чтобы убрать имя Скорцени из пресловутого списка, но Визенталь, что, в общем, неудивительно, решительно отказался. Моссад, действуя в своей обычной манере, подделал письмо Визенталя на имя Скорцени, в котором сообщалось, что оберштурмбанфюрер отныне «чист».
Тем временем Скорцени продолжал поражать израильтян готовностью сотрудничать и, что характерно, готовностью выполнять авантюристические задания. Во время поездки в Египет он рассылал посылки с бомбами. Одна из них убила пятерых египтян на ракетном заводе № 333, где трудились и немецкие специалисты.
Работа по саботажу египетской ракетной программы разворачивалась успешно: большинство немцев под тем или иным предлогом покинули Египет. Израиль перестал угрожать и заниматься устранением специалистов, хотя целая группа израильтян была арестована в Швейцарии, где они «прессовали» семью одного из учёных. Учёный из Австрии и разведчик предстали перед швейцарским судом, но судья, оказавшийся — конечно, совершенно случайно — сочувствующим опасениям Израиля в отношении египетского ракетного проекта, моментально вынес оправдательный приговор. В конце концов, никого не убили же, — на этот раз.
Однако сотрудничество со Скорцени вызывало понятные опасения. Премьер-министр Давида Бен-Гурион, поставленный спустя некоторое время в известность, пришёл в бешенство, справедливо указав: если этот факт предадут огласке, репутации Израиля будет нанесён чудовищный урон, и может пострадать чрезвычайно важный договор о поставке Израилю произведённого ФРГ оружия. Харель в ответ швырнул на стол премьеру заявление об отставке, втайне надеясь, что старый товарищ станет уговаривать его остаться, но, к удивлению и разочарованию Хареля, Бен-Гурион отставку принял. Новый глава «Моссада», генерал, военный разведчик Меир Амит, решительно прекратил практику использования «бывших» нацистов.
Несмотря на собственный прямой запрет, Амит как минимум однажды всё же «активировал» Скорцени. Требовалось прозондировать почву для секретных мирных переговоров, и Скорцени поручили задействовать высокопоставленного египетского чиновника. Но ничего тогда из этого не вышло.
Сам Скорцени никогда не объяснял свои мотивы, по которым согласился работать на Израиль. В его воспоминаниях, написанных позже, нет не только ни слова об Израиле, но даже о евреях не упомянуто ни разу хотя бы вскользь. Правда в том, что он сделал ставку на страхование своей жизни за счёт Израиля — и получил её. Он умер в своей постели.
Скорцени всю жизнь испытывал неодолимую тягу к опасным приключениям, он просто не мог упустить возможность ввязаться в очередную авантюру, и авантюра, где он мог безнаказанно, да ещё и с выгодой для себя, убивать и сеять страх, была его сутью, — только так он мог чувствовать себя живым и молодым, невзирая на фактический возраст. И совершенно неважно, кто именно предоставляет ему такую возможность, — да будь они хоть сто раз евреями! Есть люди, у которых просто такой «генетический код». С этим ничего не поделать. Война и шпионаж дают таким шанс стать героями, и война и шпионаж не могут без них обойтись, что бы мы не думали по этому поводу и как бы ни воротили носы. Ну, и, наконец, чисто теоретически невозможно исключить, что Скорцени отчасти действовал и из сентиментальных побуждений. Некоторые свидетельства указывают на то, что он в самом деле сожалел о содеянном в войну — если не обо всём, то о том, что определённо не проходит по графе «воинская доблесть». И, хотя психологи «Моссада» не подтверждают этого, психология, как и шпионаж — наука не точная. Возможно, им руководил сложный коктейль из всего перечисленного. Узнать, так ли это, или не так, и как именно, уже нельзя.
67-летний Скорцени умер в июле 1975 в Мадриде, там же кремирован и похоронен в фамильном склепе в австрийской столице. В церемонии в Мадриде участвовали десятки ветеранов СС, салютовавшие над урной с его прахом жестом, известным как Hitlergruß, под музыку одной из любимых песен фюрера. Четырнадцать наград, полученных на службе Третьему Райху, жирно поблёскивая чёрной свастикой, торжественно плыли во главе процессии.
Только один человек из присутствовавших на кремации в Мадриде не был известен никому из старых друзей и партийных товарищей. По старой привычке он вёл себя так, чтобы никто из гостей, даже напрягшись, не смог отчётливо вспомнить его лицо. Это был Йосеф Раанан, завершивший карьеру разведчика и ставший успешным предпринимателем.
Конечно, «Моссад» не посылал Раанана на тризну по Скорцени. Это была его личная инициатива, и ему отвечать за неё перед собой и потомками. Но, возможно, это была дань уважения со стороны одного рождённого в Восточном немецком райхе воина — другому, рождённому там же, дань уважения и признательности разведчика своему агенту.
Возможно, самому необычному, самому опасному, самому отвратительному, — но и самому лучшему из тех, что у него были.
По материалам Dan Raviv и Yossi Melman, газета Haaretz, Израиль, 27 марта 2016
