Что ожидает Россию в случае дальнейшего падения цен на «чёрное золото»? Реакция на изменение конъюнктуры от экономического обозревателя «Руснекст» Ивана Таляронка.
– Цены на нефть, ещё в пятницу достигшие пятилетнего минимума, продолжили падать и пробили сорокадолларовый рубеж. Чем это вызвано?
– Скорее всего, мы имеем дело с краткосрочным психологическим эффектом после решения ОПЕК не сократить, а даже несколько увеличить квоту добычи. Решение картеля было принято в пятницу, и настроения на рынке резко изменились. Всего за несколько часов до закрытия торгов цена на марку Brent снизилась с 44,85 до 43,12. Очевидно, что за это время выпустить «пар разочарования» рынок не успел. Два выходных дня прошли в ожидании дальнейшего падения, и в понедельник натянутая тетива была отпущена. Падение ниже сорока долларов за баррель – результат этого «выстрела». Скорее всего, провал скоро сменится возвращением цен, как минимум, к точке перед конференцией ОПЕК. Ведь фактически картель не выбросил на рынок новую нефть, а только легализовал статус-кво.
– Возможно ли дальнейшее падение? Нефть по тридцать? По двадцать пять?
– При сложившихся за последний год ожиданиях и при отсутствии согласованных действий экспортёров этого нельзя исключить. Это не может быть долгосрочной тенденцией, но есть вероятность, что на год-два нефтяные цены упадут ниже сорока.
– Означает ли это крах российской экономики, долгие годы сидевшей на «нефтяной игле»?
– Как видим, разговоры о «нефтяной игле» оказались сильно преувеличенными. Нефть уже потеряла почти две трети своей цены, параллельно дешевеют другие энергоресурсы. Но объём валового производства товаров и услуг в России упал всего на 5%, уровень жизни – на 11%. Это доказывает, что нефть и газ, при всей их важности в жизни страны, не играли той критической роли, которую им приписывали либералы.
Свой провал в девяностые и рост в «эпоху Путина» либералы объясняют исключительно нефтяной конъюнктурой. Но вот нефтяные цены упали почти до уровня девяностых, если учесть инфляцию. И что? Россия не свалилась в ельцинскую нищету. С тех пор экономика окрепла и оказалась достаточно устойчивой, даже в таких серьёзных испытаниях.
– Но всё-таки дальнейшее снижение цен на нефть – это проблема?
– Да, серьёзная. Если цены опустятся ниже сорока, мы теряем не только доходы от экспорта нефти. Значительная часть иных российских товаров – металлургия, химия, сельское хозяйство – успешна на мировом рынке благодаря внутреннему субсидированию. Их производители получают энергоносители по внутренним ценам, которые были ниже мировых. Сейчас мировые цены стремительно падают, и ряд наших экспортёров в нетопливном секторе могут оказаться неконкурентоспособными.
Кроме того, в прессе редко упоминается, что, кроме нефти, за последние полтора года сильно подешевели чёрные и цветные металлы, золото, то есть почти вся сырьевая линейка, на которую могла рассчитывать российская экономика.
– Что же делать в этой ситуации?
– Наши оппоненты сильно надеются, что углубление экономического кризиса вынудит Россию пойти на дальнейшую либерализацию курса. Но это означает окончательный крах русской экономики. Наши проблемы и так созданы чрезмерной либерализацией, а сократить влияние государства в период кризиса – всё равно, что бросить руль в аварийной ситуации.
Наоборот, единственный выход из кризиса – выйти за либеральные флажки.
– Каким образом?
– Например, прекратить рассматривать золотовалютные резервы почти исключительно как инструмент финансового регулирования. Пересмотреть статус Центробанка как чрезмерно самостоятельного института. Вернуть государству роль инвестора. Всё это для того, чтобы в ближайшие трудные два года вложить примерно половину резервов страны – минимум 200 миллиардов долларов – в развитие стратегически важных отраслей.
В условиях, когда радикально сокращается экспортная выручка, когда сокращается возможность приобретать импортное оборудование и технологии в частном секторе, на эти цели надо направить государственные резервы. Строить заводы по производству медицинского оборудования, компьютеров, станков, лекарств, сельхозтехники, оборудования для пищевой промышленности – даже если сегодня это малорентабельно. Когда мировая конъюнктура изменится, и российская экономика вернётся в фазу оживления, акции этих производств можно будет продать с выгодой для государства – при этом годы кризиса не будут потеряны для развития. Кроме того, на пике падения, если нефть рухнет до тридцати и ниже, часть государственных резервов стоит направить на покупку подешевевших акций нефтяных компаний. Не только отечественных, но и зарубежных. Потом их тоже можно продать с выгодой.
– Это что, государство должно повести себя как крупный биржевой спекулянт?
– Точнее, как крупная рыночная корпорация. В либеральной модели Российское государство замышлялось как агент, обслуживающий интересы мировых компаний в России. А ему надо наоборот – стать агентом, обслуживающим интересы России на мировом рынке.
– А если нефть не подорожает ни через два года, ни через три? Мы потратим резервы, и что будем делать дальше?
– Это крайне маловероятный сценарий. Через пару лет все ведущие страны ОПЕК осознают, что выгоднее продавать двадцать миллионов баррелей по сто долларов, чем сорок миллионов баррелей по тридцать. Для них невыгодно демпинговать слишком долго, они уже привыкли жить богато. Например, Саудовская Аравия, это уже не та страна, которая играла на понижение в восьмидесятых годах ХХ века. Её население выросло почти втрое, это 25 миллионов человек со среднеевропейским уровнем жизни. Это население быстро растёт, и хочет жить с каждым годом всё лучше. А так как 90% доходов Аравии составляют нефть и нефтепродукты, многократное падение цен на углеводороды будет воспринято весьма болезненно. Тридцать долларов за баррель – это болевой порог, ниже которого даже аравийской экономике с её гигантскими резервами опускаться непозволительно.
Кроме того, России самой надо переходить к стратегии сдерживания продаж. Мы ведь наращиваем экспорт, чем тоже играем на понижение цен. А фактически нам невыгодно бороться за продажу лишних десяти миллионов тонн, гораздо выгоднее добиться удорожания бочки на десять долларов. Нужно, вопреки политическим разногласиям, активнее договариваться с шейхами, добиваться консолидации стран-экспортёров.
И в 1999 год, и в 2008 году нефтяные котировки вышли из пике благодаря снижению квот ОПЕК. И сейчас надо искать такое решение, а не играть, кто кого перетерпит.
Источник: finobzor.ru
