На прошлой неделе премьер-министр Дмитрий Медведев подписал постановление, которое вводит ограничения на госзакупки иностранных лекарств. Ограничения касаются лекарств, входящих в список жизненно важных. Отныне при закупках медикаментов для нужд поликлиник, больниц и пациентов, проходящих лечение по госпрограммам, приоритет будет за лекарствами, произведенными в России и странах Евразийского экономического союза. В интервью «НИ» старший научный сотрудник Института клинической онкологии РАМН Евгений ЧЕРЕМУШКИН рассказал, что в России на данный момент нет системного подхода к производству лекарств, и пока импортозамещение не будет поставлено на поток, пользоваться придется не самыми качественными препаратами.
– Евгений Александрович, действительно ли у жизненно важных лекарств, запрещенных к госзакупкам, есть отечественные аналоги?
– Нет. У нас стараются как можно быстрее заместить все возможные лекарства, но надо понимать следующее: в промежуточный период может получиться так, что отечественные препараты окажутся по качеству значительно хуже, чем импортные. И пациентов, и специалистов именно это больше всего тревожит. Конечно, в Минздраве говорят, что это все временно, что постепенно будут отработаны технологии, построены заводы, импортозамещение пойдет по полной программе и через 5–10 лет все будет замещено. Но если этот вопрос рассматривать с точки зрения международного разделения труда, то более эффективной в отношении цена-качество является международная кооперация. Правда, для этого должны быть соответствующие политические условия. На сегодняшний день обстоятельства складываются так, что многие препараты нам приходится делать у себя. Поэтому в промежуточный период, конечно, будут проблемы. Если быстро прекратить поставки иностранных препаратов, то внутренних резервов может не хватить.
– Для какой категории больных этот запрет окажется наиболее болезненным?
– Сильнее всего это отразится на тех, кто получает дорогостоящие и редкие препараты. Если лечение должно проводиться постоянно, а потом вдруг возникнет дефицит нужных лекарств, то вред здоровью может быть существенным. Но, замечу, здесь отдельный контроль существует. Поэтому эта сфера пострадает в меньшей степени, хотя риски там максимальные.
– Насколько велика вероятность, что появится черный рынок лекарств?
– Он присутствует в настоящее время и, вероятно, будет расширяться. Когда возникает дефицит чего-либо, тут же появляется либо черный рынок, либо серый импорт препаратов, либо производство фальсификатов. Вопрос лишь в том, кто за это возьмется: то ли поставщики из-за рубежа будут поставлять недоброкачественные комплектующие, то ли будет налажена фальсификация внутри страны. Поэтому здесь многое будет зависеть от того, насколько хорошо поставлен контроль и как быстро мы сможем заполнить рынок соответствующей качественной продукцией.
– Правильно ли развивать российское фармпроизводство за счет устранения импортного конкурента?
– Это, конечно, неправильная тактика. Полностью и быстро заместить все невозможно. Кроме того, мы много потеряли в производстве, в методике, в логистике и других важных компонентах. Восстановить их быстро нереально. Для этого требуется много времени, усилий и денег.
– Многие специалисты говорят, что, если сравнивать одно и то же лекарство отечественного и зарубежного производства, при относительно похожем составе импортное оказывается эффективнее и безопаснее. Почему?
– Значит, состав не так уж и похож. Либо качество подготовки материала недостаточно оптимальное, либо неправильная фасовка, хранение и прочее. Тут много составляющих. Особенно это касается препаратов, которые требуют специальных условий хранения либо готовятся из биологических материалов, бактериальных культур. Там, естественно, подготовка, доставка, применение намного сложнее. Вот это пострадает в большей мере.
– Вообще, в чем наиболее слабое место российского фармпроизводства?
– Есть предприятия, которые могут производить отдельные препараты. Но именно системный подход, логистика пока не в полной мере отработаны.
Елена Ромашова
Источник: newizv.ru
