Уровень террористической угрозы весьма высок, но это не повод для паники.
Террористическая атака в Париже заставила задуматься о возможности повторения французских событий в Москве — ведь Россия ведет против «Исламского государства» военные действия в Сирии. «Лента.ру» попыталась разобраться в том, насколько наша страна готова к возможной новой волне террора. Смена цели
Терроризм, целью которого все чаще становятся не хорошо защищенные объекты (самолеты, аэропорты, вокзалы и прочие элементы инфраструктуры), а обычные граждане, занятые своими житейскими делами, все больше соответствует своего исходному предназначению: воздействию страхом как на население, так и на государственные структуры. Стратегия «насыщающего террористического нападения», построенная на действиях роя терргрупп против мирного населения, может обессмыслить принимаемые меры безопасности просто потому, что невозможно защитить все публичные места: от парков и театров в мегаполисах до пляжей на курортах и отдаленных деревень или дачных поселков.
По крайней мере именно так ситуация выглядит на первый взгляд, и очевидно, что при применении классических подходов к предотвращению угрозы, эта стратегия грозит парализовать государство, заставив кратно повысить расходы на безопасность и фактически превратить людей в заключенных, всюду передвигающихся под контролем вооруженных сотрудников спецслужб. Альтернатива — покупка мира на условиях террористов, что означает поражение в войне и перспективу новой, еще более беспощадной серии атак.
Но не все так однозначно.
Любое действие вызывает противодействие
«Если исходить из того, что вал “насыщающего терроризма” неизбежен, то, действительно, выхода нет — мы получаем классическую воронку с постепенным сокращением числа вариантов реакции, все более плохих с точки зрения индивидуума, общества и государства, — прокомментировал ситуацию «Ленте.ру» специалист, профессионально занимающийся изучением террористических угроз. — Однако я совершенно не уверен в неизбежности подобного исхода. Попытки, разумеется, будут, более того — в атаках, подобных недавно прогремевшей банде GTA и ряду других, мы уже сейчас видим пробы такого рода, но любое действие вызывает противодействие».
Главный ресурс любых боевых действий, в том числе и террористических атак, — люди, причем люди мотивированные и обладающие определенной базовой подготовкой. «Проблема террористов в невозможности организовать “идеальный теракт” — когда весь путь от замысла до исполнения проходит один человек, ни с кем не обмениваясь информацией. Времена одиночек прошли, и каждый контакт между террористами в разы повышает вероятность того, что они привлекут внимание спецслужб, — отметил источник. — В итоге задача становится технической: система добывания информации спецслужб и правоохранительных органов, от резидентур ГРУ и СВР на других континентах до осведомителей опера местного ОВД, должна обеспечивать математическое ожидание обнаружения угрозы, достаточное для ее предотвращения».
Последствия теракта в Париже 13 ноября Фото: Thibault Camus / AP
По словам специалистов, подобные задачи имеют математические решения, позволяющие оценить вероятность перехвата информации до того, как она реализуется в виде теракта. Впрочем, большинству офицеров «на земле» требуются не формулы, а системные действия, повышающие эффективность их работы.
«Вариантов много. Так или иначе, в большинстве случаев они сводятся к увеличению объема обрабатываемой информации и повышению эффективности этой обработки. Сюда входят как чисто технические вещи — от камер до суперкомпьютеров, так и агентурные приемы, позволяющие создать сеть осведомителей в сколь угодно враждебной и непримиримой среде», — добавил собеседник.
Паутина
Угрозу исламского терроризма для России по своему генезису можно разделить на два основных направления: внутреннее, связанное с распространением радикальных идей в мусульманских регионах России, и внешнее — проникновение радикалов в ряды мигрантов, прибывающих в Россию из-за рубежа. Наибольшую угрозу, по мнению специалистов, представляет второе направление, особенно с учетом слабоконтролируемого въезда на территорию РФ из бывших советских республик Средней Азии.
Спецоперация в селе Комсомольское в Дагестане, архивное фото
«Единственная среднеазиатская страна, с которой имеет смысл сохранять режим свободного перемещения через границу, — это Казахстан, где уровень жизни в целом сравним с российским и миграционные потоки, во-первых, незначительны, а во-вторых, вызваны в основном родственным обменом и развитием экономических связей, — говорит собеседник «Ленты.ру». — Однако для сохранения такого обмена по югу Казахстана придется строить полноценную охраняемую границу и решать проблему одновременного ввода визового режима въезда на территорию России, Белоруссии и Казахстана из других советских республик Средней Азии, что трудно себе представить в сложившейся системе взаимоотношений в рамках Таможенного союза, ЕАЭС и ОДКБ». При этом, как отметил собеседник «Ленты.ру», на сегодняшний день режим въезда регулируется в рамках комплекса соглашений, заключенных в рамках СНГ.
Источник отметил, что мигранты, прибывающие в РФ, контролируются гораздо лучше, чем европейские потоки мигрантов из стран Африки и Ближнего Востока. «По сути, это наши соотечественники. Естественно, мы знаем таджикскую или узбекскую миграцию намного лучше, чем немецкая полиция — сирийскую или ливийскую. Мы лучше понимаем людей, территорию, язык, менталитет — это уже позволяет создать базу для работы, — подчеркнул специалист. — Вместе с тем, конечно, этого недостаточно — информации никогда не бывает достаточно. Есть сотни и тысячи претензий к существующей системе как внутри нас самих, так и к работе коллег из других ведомств, но эксцессы, подобные происходящим в ЕС, когда на территорию въезжают множество людей по подложным документам под чужими именами, — у нас невозможны».
Тем не менее число задержанных по подозрению в связях с радикалами среди мигрантов резко увеличилось. «Да, степень угрозы определенно возрастает, равно как и вероятность кого-то пропустить, что служит одной из главных причин для требований ужесточить правила въезда», — считает эксперт.
На внутреннем направлении главное достижение спецслужб — фактическое взятие под контроль радикальной активности в традиционно мусульманских регионах России. «Та же кавказская проблема, если мы посмотрим внимательно, в основном сводится к преступлениям общеуголовного характера, а проявления радикализма, имеющие в основе сложный комплекс причин, в первую очередь — социальных и экономических, практически локализованы Северным Кавказом: московские радикалы чаще представлены выходцами из Средней Азии, — объясняет собеседник. — При этом в Поволжье подобную угрозу тем более не стоит преувеличивать: на фоне общего светского, секуляризованного и достаточно малоактивного общества в этих регионах, любая новая “радикальная звездочка”, местная или пришлая, засияет ярким светом для всех местных сотрудников полиции и спецслужб, кто хотя бы в какой-то степени соответствует занимаемой должности». Вместе с тем, необходимо отметить, что сам факт обнаружения соответствующей активности полицией или спецслужбами еще не означает гарантированного обезвреживания пособников радикалов: и в Поволжье, и на Северном Кавказе они в ряде случаев пользуются покровительством местных властей.
По мнению источника, наибольшую угрозу представляют сегодня недостаточно контролируемые сообщества мигрантов из-за рубежа. «Их “просвечивают” разными методами, но там хватает темных углов, где можно спрятать что угодно, — признал специалист. — С другой стороны, работа не останавливается, и сегодня мы знаем больше, чем вчера, а завтра будем знать еще больше. Кроме того, варясь в собственном соку, организовать теракт или серию терактов непросто, а любая внешняя активность, напомню, повышает вероятность попасть в поле зрения МВД или ФСБ».
Повышать эффективность контртеррористических мер можно разными способами, однако у каждого варианта есть своя цена. Неограниченный рост полномочий спецслужб в рамках борьбы с терроризмом может обернуться формированием полицейского государства, представляющего для своих граждан не меньшую опасность, чем радикальная теократия. Однажды запущенная машина с чрезвычайными полномочиями спецслужб самостоятельно не остановится. Весьма вероятно, что после победы над исламским терроризмом, поиск врагов продолжится, а это угрожает уже обществу как таковому: контролировать спецслужбы в этих условиях практически невозможно. Ставка на технические методы решения проблемы, на увеличение числа охраняемых зон и расширение системы контроля также чревата чрезмерным усилениям влияния спецслужб. Помимо того, что это потребует серьезных расходов, понадобятся и серьезные психологические изменения в обществе, которому придется привыкать к жизни по законам «военного времени». Вместе с тем ни тот, ни другой вариант не предопределены: потенциал российских спецслужб в борьбе с террористической угрозой на собственной территории можно оценить как самый высокий в мире, если не считать постоянно воющий Израиль.
Израильский солдат выпускает гранату со слезоточивым газом Фото: Ammar Awad / Reuters
«Спокойной жизни не будет. Мы — мишень не в меньшей степени, чем Евросоюз, и пробовать Россию на прочность будут часто и долго. Никаких гарантий дать нельзя, но если сравнивать степень угрозы у нас и в ЕС, то потенциал для продолжения атак в парижском стиле по ту сторону границы куда выше, а готовность и способность меняться на ходу — заметно меньше, — подытожил собеседник. — Меняться, впрочем, придется, как в случае продолжения борьбы с терроризмом, так и в случае капитуляции перед ним в той или иной форме. Чего точно не получится сделать, так это жить “как раньше”. Этого мира больше нет».
Илья Крамник
Источник: lenta.ru
