Кто-то в поисках мудрости идет к тибетским ламам, кто-то читает Кастанеду, кто-то медитирует на пламя свечи, а я на днях купил себе паяльник и просветлился.
Я не делал с ним ничего особенного — просто спаял два проводка, но после этого я понял, а точнее — прочувствовал, где именно пролегает бездонная пропасть между нами и западной цивилизацией.
Тот, кто часто ездит за границу, знает, что между жизнью “там” и “здесь” есть очень существенная разница. “Там” почему-то все ровное, аккуратное и скучное, а у нас за редким исключением — корявое, кособокое, примотанное синей изолентой и подпертое палочкой. Эта внешняя разница — только вершина айсберга.
В таинственных глубинах нашего коллективного бессознательного лежит нечто, объясняющее сразу множество происходящих с нами вещей самого разного рода и масштаба: почему мы, будучи одной из богатейших стран мира, так скромно живем; почему на наших ядерных подлодках взрываются реакторы; и даже почему в течение долгих лет вместо паяльника я использовал детский аппарат для выжигания по дереву.
У всего этого есть одна общая причина, которую я называю “проклятием синей изоленты” или “трущобной болезнью”.
Симптомы трущобной болезни
Среди творений рук человеческих есть один очень интересный феномен — трущобы (они же бидонвили, фавелы, геджеконду). Это неблагоустроенные, ветхие, вкривь и вкось построенные из подручных материалов лачуги.
В какой бы стране мира они не находились, у них есть несколько общих признаков:
— для постройки используются случайные, дешевые или бесплатные материалы, часто вторсырье или мусор;
— их возводят любители, не имеющие никакого отношения к строительному делу;
— в процессе строительства используются наиболее примитивные инструменты;
— их лепят на глазок, без планов, чертежей и расчетов — как получится;
— получается (что совсем не удивительно) плохо: некрасиво, ненадежно и неудобно.
Все это — симптомы “трущобной болезни”, разные стадии которой можно увидеть практически повсеместно. Любой предмет нашего обихода — одежда, оборудование, автомобили, программное обеспечение, еда, книги и даже фильмы — может носить на себе ее следы.
“Трущобная болезнь” умеет прогрессировать, ее можно подцепить и, при определенных усилиях, вылечить. Переносчиком и возбудителем этого уникального социального недуга являются люди, которым кое-чего не хватает.
Виды трущобной болезни
Первый и наиболее яркий вид трущобной болезни связан со скудностью средств. Когда не хватает денег на материалы и инструменты, в ход идет все, что есть: запасенное, найденное или украденное.
В беднейших странах Африки и Латинской Америки люди не заморачиваются и строят трущобы сразу. У нас здания превращают в трущобы постепенно, в ходе так называемого ремонта. Когда у дома отваливается штукатурка, гниют трубы, трескается фундамент, а в крыше появляются дыры, из ЖЭСа приходят два лица азиатской наружности, ремонтируют все это с помощью гнилой фанеры, неопределенного цвета краски и русско-тюркской обсценной лексики, после чего любое строение приобретает узнаваемые черты разухабистой бразильской фавелы.
Второй вид трущоб возникает от скудости ума. Это когда дефицита материальных ресурсов нет, зато не хватает знаний и навыков для создания, правильного использования или ремонта какого-либо объекта.
Типичный пример — “джумшут-стайл” в строительстве: пандусы, по которым невозможно подняться, двери, которые мешают друг другу открываться, адская мешанина из проводов и труб, которая толком не работает, лифты, которые не поднимают и кондиционеры, которые нельзя включать в жару — на все это могут быть потрачены колоссальные средства, но в итоге мы получим бетонную пещеру с обоями в цветочек и геморроем в комплекте.
Третий тип трущоб появляется от скудости души или, проще, недостатка мотивации. Это когда и деньги есть, и ума-знаний вроде бы достаточно, а сделать как следует мешает лень, жадность или другие субъективные причины.
Бывает, что одна небольшая деталь, например, украденный во время строительства фундамента цемент, делает все здание непригодным или даже опасным. Менее драматичные, но распространенные примеры этого же подхода:
— закрасить надпись на стене краской неподходящего цвета, потому что в лом идти за другой;
— забить шуруп молотком, потому что так быстрее;
— нарисовать номер не с помощью трафарета, а от руки, потому что и так сойдет;
— выровнять не по уровню, а “на глазок”, потому что глаз-алмаз;
— обмотать изолентой, потому что “на скорость не влияет”.
То, что можно было сделать хорошо, оказывается неряшливым, некачественным и ненадежным. Впрочем, это еще не самая большая проблема.
Скупой платит дважды
Мой дедушка говорил: “мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи”. И дедушка был прав — проблема “трущобного мышления” состоит прежде всего в том, что оно дорого нам обходится.
То, что сделано плохо, приходится переделывать и ремонтировать. Можно построить дорогу один раз и как следует, а можно ремонтировать каждый год. Можно купить иномарку, а можно — дешевый отечественный автомобиль и не вылезать из-под него с первого же дня. На вопрос, что в конечном итоге окажется выгоднее, вы можете ответить сами.
Более того, когда что-то делается из бесплатных материалов низкооплачиваемыми работниками, кому-то все равно приходится расплачиваться за эту экономию своим удобством, а зачастую — здоровьем или жизнью.
Иногда даже мизерная экономия приводит к катастрофическим последствиям. Помните, в самом начале я написал о взрыве реактора на подводной лодке? Сейчас пришло время рассказать об этом случае поподробнее и объяснить, что общего между этой аварией и купленным мной паяльником.
Ядерный паяльник
Начну с менее драматичного события. Много лет назад мне срочно нужно было что-то припаять. Паяльника у меня под рукой не было, поэтому я воспользовался первым, что пришло в голову — аппаратом для выжигания. Нельзя сказать, что это было удобно, но у меня худо-бедно получилось. Качество пайки было так себе, но все работало. Впрочем, это не конец истории.
Когда в следующий раз мне снова понадобился паяльник, я снова не стал его покупать, а воспользовался все тем же аппаратом для выжигания. Мне было лень ехать за паяльником в магазин, да и паяю я далеко не каждый день, поэтому желание сэкономить время и деньги победило.
Мало того, я даже испытал определенную гордость от того, что успешно применил легендарную русскую “смекалочку”. Возможно, такую же гордость чувствовали за секунду до взрыва офицеры и матросы, загружавшие 10 августа 1985 года реактор на подлодке К-431.
Сроки ремонта подлодки сильно затянулись, начальство помогало ускорить работы как могло — то есть с помощью регулярных нагоняев, поэтому все торопились.
Цепь трагических событий началась с того, что сварщик забыл огарок электрода на стыковочном узле под прокладкой крышкой реактора. Начальник смены должен был лично убедиться в отсутствии посторонних предметов, но не сделал этого. На стыковочный узел положили прокладку, а затем установили крышку реактора. Разумеется, в ходе проверки выяснилось, что крышка не герметична и ее снова нужно снимать для проверки.
По правилам, крышка реактора поднимается с помощью специальной жесткой оснастки, но ее к этому времени уже разобрали. Поэтому, вместо того, чтобы собирать ее снова, подводники решили в нарушение всех правил и инструкций сэкономить время и применили “смекалочку” — подогнали плавучий кран, накинули на крышку стропы и начали ее осторожно поднимать.
Крышку при подъеме едва заметно перекосило, поэтому она потянула за собой компенсирующую решетку и поглотители нейтронов. А потом в бухте мимо подлодки прошел торпедный катер и поднял волну. Кран качнуло, он поднял крышку вместе с поглотителями еще выше и реактор мгновенно вышел на пусковой режим.
Произошел тепловой взрыв. Уровень радиации во время вспышки был такой, что найденное позже обручальное кольцо одного из офицеров до сих пор светит в рентгеновском диапазоне, как маленькое солнышко. Многотонная крышка реактора сначала улетела в небеса, а затем вернулась, проломив корпус лодки. Начался пожар, в воздух поднялось облако радиоактивного пепла.
Все, кто находился в момент аварии рядом с лодкой, в буквальном смысле этого слова испарились без следа. Радиоактивные куски тел работавших на площадке собрали по разным частям бухты и захоронили в стальных капсулах на территории спецчасти — ядерного арсенала.
И мной, и погибшими офицерами двигали очень близкие мотивы — сэкономить время, плюнув на нарушение технологии. Разница была только в масштабах объекта, пораженного “трущобной болезнью”. А что, если она коснется чего-то еще более крупного, мощного и опасного, чем ядерный подводный ракетоносец?
Халабуды из людей
Если вдуматься, то коммерческие компании — это тоже результат труда множества людей. Поэтому нет ничего удивительного в том, что многие из них оказываются поражены “трущобной болезнью”.
Кто-то строит корпоративную информационную систему или производственную линию, экономя копейки на бесплатных урезанных решениях, а затем расплачивается за нее напрасно потерянным рабочим временем сотрудников и недовольством клиентов.
Другие плюют на маркетинговые исследования, управленческий учет, стратегическое планирование и прочие высокоинтеллектуальные области менеджмента, теряют на этом колоссальные деньги и даже не замечают этого.
Некоторые вкладывают деньги в оборудование и управленческие системы, нанимают самых квалифицированных специалистов, а затем сводят на нет эффект их работы своим самодурством или нежеланием выстраивать с людьми партнерские отношения.
Интересно, что устройство компании и государства очень похожи: унитарное предприятие — это конституционная монархия, акционерное общество — демократия и так далее. И компания, и государство — сложные социальные системы, одинаково подверженные “трущобной болезни”.
Практика подтверждает теорию — просто посмотрите на то, кем укомплектованы и как работают органы государственной власти. У меня вообще иногда складывается ощущение, что вся наша государственная вертикаль держится исключительно на соплях, везении и синей изоленте.
И черт бы с ней, но когда вся эта халабуда рухнет, многие из нас (вне зависимости от политической ориентации) неизбежно окажутся под ее завалами. А развалины страны с 140-миллионным населением, ядерным оружием и кучей опасных производств — это не самая приятная штука, должен вам сказать. Поэтому мне стало интересно, можно ли в принципе бороться с трущобной болезнью?
Причины
Первый слой ее причин налицо: недостаток средств, дефицит знаний и нехватка мотивации. Соответственно было бы неплохо найти доброго дядю, который воодушевит своим примером, научит, как жить дальше, а заодно и даст денег на обустройство.
Интересно, что многие постсоветские государства в свое время примерно так и сделали: посмотрели на пример Западной Европы, приняли на вооружение их принципы государственного устройства, взяли кредиты у МВФ и начали строить из себя нормальные страны.
У кого-то получилось чуть лучше (Чехия, Польша), у кого-то чуть хуже (Прибалтика, Румыния), а мы и вовсе свернули с этого пути, запутавшись в дебрях из “суверенной демократии”, “стабильности” и “духовных скреп”.
Как бы то ни было, мы оказались там, где оказались и теперь нам придется самостоятельно разбираться с тем, почему мы вдруг оказались бедными, глупыми и ленивыми. Да и было ли это таким уж неожиданным, кстати говоря?
Нищета
Начнем по порядку. У проблемы нехватки средств есть несколько разновидностей.
Первая возникает, когда доходы людей резко падают и им перестает хватать денег на поддержание своего имущества в порядке. Кризис, потеря работы и бац — тебе уже не на что ремонтировать свой новенький Range Rover, купленный в кредит под грабительские проценты.
Другой вариант — когда имущество попадает в руки тем, у кого нет средств на его содержание. Так было с просторными квартирами дворян и купцов, превращенными после революции 1917 года в убогие коммуналки. Разумеется, у пролетариев не нашлось денег на ремонт лепнины в парадном, и красивейшие здания постепенно превратились в обшарпанные трущобы.
Третий вид проблем, связанных с бедностью, возникает тогда, когда никаких альтернатив не остается в принципе. Людям нужно что-то есть, где-то жить и что-то носить. Поэтому, когда доходы падают ниже прожиточного минимума, им приходится есть “Доширак”, носить китайские тряпки, а за квартиру и вовсе не платить. Плохо ли это для общества в целом?
Да. Нищие люди плохо работают, с удовольствием бунтуют и прекрасно воруют. Все это дорого обходится тем, кто живет с ними рядом, поэтому, кстати, общество изобрело пособие по безработице и минимальный размер оплаты труда.
На уровне государства мы имеем все три варианта в одном флаконе:
— резко и в разы упавшие доходы от продажи энергоносителей;
— доставшиеся нам от СССР объекты, территории и амбиции, на которые и у 300-милионного населения Союза едва хватало средств, а уж у РФ и подавно;
— за чертой бедности уже живут 15,9% россиян, а после реализации бюджета-2016 и антикризисной программы их окажется ещё больше.
Тотальное отупение
Массовый платежеспособный спрос на качественное обучение у нас в стране просто отсутствует.
Крупному бизнесу (газовщикам и нефтянке) много специалистов не нужно. Численность всех сотрудников, занятых в добыче, переработке и транспортировке энергоносителей едва дотягивает до 0,4%.
Максимум того, что может себе позволить малый бизнес — краткосрочные семинары, большая часть которых посвящена теме поиска и облапошивания потенциальных клиентов. Оставшиеся представляют собой либо ликбез, либо профанацию, и к образованию отношения практически не имеют.
Среднего бизнеса у нас фактически нет. Всего средних компаний у нас было примерно 25 тыс., то есть 1,5% от малых предприятий. “Было” потому что средние предприятия всегда умирают первыми. Крупные присасываются к бюджету, малые уходят в тень и пытаются выжить, а средние без всяких затей накрываются медным тазом.
Если спроса на обучение нет, то и предложение тоже вырождается, в результате чего вузы выпускают на просторы Родины все менее пригодных для работы специалистов. Впрочем, большинство выпускников мечтает вовсе не о работе — сложной, увлекательной, уважаемой или хотя бы просто полезной, а о кое-чем другом.
Люмпенизация населения
Очень серьезный процент молодежи сейчас грезит о теплом местечке на госслужбе, где можно будет ничего не делать за вполне приличные и, главное, стабильные деньги. А потом, глядишь, откроется дорожка в начальники и потянутся в кабинет просители с пухлыми хрустящими конвертиками.
Подобное мировоззрение — типичный признак люмпенизированного мотивационного типа. Всего есть пять мотивационных типов людей — “люмпенизированный”, “инструментальный”, “патриотический”, “хозяйский” и “профессиональный”. К носителям “трущобной болезни” относится из них только один — люмпены, зато их доля очень велика и продолжает быстро расти по вполне понятным причинам:
Инструменталы сосредоточены на зарабатывании денег, морально-этическая сторона вопроса их не интересует. Поэтому если за высокое качество никто не готов платить, то и выдавать его незачем.
Профессионалы постепенно либо уезжают, либо уходят на пенсию, либо деградируют и спиваются.
Патриоты заняты совсем другими вопросами — войной в Сирии, “русским миром” и глобальными геополитическими противостояниями. О какой работе может идти речь, если все мысли заняты пятой колонной и агентами госдепа?
Хозяев у нас уже почти 100 лет как не жалуют. В 1920-м их раскулачивали, в 1937-м — расстреливали, а в 2015-м к ним нескончаемой вереницей идут представители контролирующих органов. Кто-то еще трепыхается, а кто-то распродает все к чертовой матери и уезжает из страны.
Закономерный итог этих процессов виден невооружённым глазом, осталось только разобраться, что с этим делать.
Что делать?
Решения очевидным образом следуют из перечисленных выше проблем. Все уже обсуждено тысячу раз, все банально и просто:
— падают доходы от энергоносителей — нужно переключаться на производство высокотехнологичных продуктов;
— не хватает на геополитические авантюры — давайте сосредоточимся на развитии своей экономики;
— нищает население — значит, нельзя отнимать у него пенсии в пользу военных расходов;
— неэффективны госкорпорации — пора их разукрупнять, восстанавливать над ними общественный контроль, бороться с коррупцией;
— умирает (не родившись) средний бизнес — хватит его контролировать, не мешайте хотя бы;
— бегут из страны хозяева — необходимо обеспечить неприкосновенность частной собственности, особенно от расплодившихся “силовиков”.
Все это понимают, все об этом говорят, но на деле ничего не происходит — “трущобная болезнь” поразила систему государственного управления и теперь у нас есть три основных варианта действий:
1. Срочно ее ремонтировать, пока это еще возможно (выборы) — правда, текущим ее “владельцам” эта идея почему-то очень не нравится и они активно сопротивляются.
2. Сносить и строить заново (социальный взрыв, массовые протесты) — болезненно, долго и дорого.
3. Подождать, пока она сама рухнет (дешевая нефть, санкции и безрассудная политика делают свое дело) — вот только когда это в конце концов случится, очень многие окажутся под завалами.
Каждый последующий вариант намного дороже и опаснее предыдущего, но чем больше времени проходит, тем меньше у нас остается возможностей для простых решений — наша кособокая халабуда пошатывается от порывов ветра, а на горизонте уже собираются тучи и сверкают молнии. Буря. Скоро грянет буря…
Вадим Жартун
Источник: rosbalt.ru
