14 октября ВКС России уничтожили завод ИГИЛ по производству бомб. С 30 сентября по террористам нанесено более трех сотен авиаударов. 26 крылатых ракет выпустили корабли Каспийской флотилии по объектам игилистов. Мир признает не только мощь России, но и изменение геополитической расстановки сил.
Отсюда во многом и корректировка в сознании западных политиков, экспертов, общественного мнения. Помните, в чем сила, брат? Сегодня оказалось, что сила — в силе. России удалось перехватить у США инициативу в борьбе против террористических группировок в Сирии. Это может стать гарантом успеха в борьбе с ИГИЛ, которую давно, но безуспешно ведут западные страны.
Говорить о сотрудничестве США, Европы, России на Ближнем Востоке, как считают многие аналитики, невозможно: слишком различны интересы. Но есть коалиция России, Ирана, Сирии, Ирака и Ливана — «крепкий орешек»: она не допустит в Дамаске власть марионеточного правительства. Но, кроме военного, надо задействовать и переговорный потенциал. На мирных переговорах настаивает Россия, чтобы общими усилиями предотвратить разгул «черного интернационала». Как сказал наш президент, мы не стремимся к лидерству в Сирии. В Сирии есть один лидер — это ее народ. Впрочем, именно нашей стране предсказывают успехи многие западные эксперты. Так, чешский политолог Тереза Спенцерова отмечает, что «российские генералы, в отличие от западных, не различают исламистов и боевиков на умеренных и радикальных. Путин разбомбит их всех, а Аллах уже сам разберется».
Чрезвычайный и Полномочный посол, директор Центра партнерства цивилизаций МГИМО Вениамин Попов говорит о распространении идей «Исламского государства», растущей угрозе исламофашизма, «черном интернационале», возможных терактах.
— В Москве силовики предотвратили теракт, арестовали 10 человек, из них трое — граждане Сирии. Взрывное устройство было аналогично тому, что сработало в Анкаре. Действительно к нам пришла беда?
— Я думаю, нужно быть сейчас очень бдительными и внимательными. Аресты, предотвращение теракта и сам теракт в Анкаре показывают, что наши операции в Сирии — это правильно. Путин все время предостерегает: лучше встретить опасность на дальних подступах, а не в своем собственном доме. «Исламское государство» — слишком большая угроза. Это не просто банда головорезов, а большое явление. Нельзя исключать, но к нам оно может дойти. «Раковая опухоль» расползается. Был целый ряд терактов: Африка, Китай… Есть информация о переходе на сторону исламистов сотен жителей из района проживания китайских мусульман. «Черный интернационал» собирается.
— Можем ли мы считать, что нанося удары в Сирии по Средиземноморью, мы спасаем себя от угроз?
— Это довольно серьезная угроза, и она расползается в различные стороны. Дело в том, что это большое явление в мусульманском мире. Началось все в 1967 году, я считаю его точкой отсчета. Тогда маленький Израиль за 6 дней разгромил армии Египта, Иордании, Сирии, которые во много раз превосходят его по численности. Это было настолько тяжелое поражение, шок был настолько силен, что арабы не могли опомниться. Вот тогда и появилась теория, которая захватила умы всех арабов. Суть ее сводилась к очень простому тезису: мы, мол, пытаемся какие-то импортированные идеологии получить — социализм, национализм. Это все не наши идеологии. И в результате мы отвернулись от Бога, вот Аллах нас и наказал. Если мы вернемся снова на тот истинный путь, как завещали нам предки, как завещал пророк Мухаммед, тогда все наладится.
Эта теория активно работала, исламистские тенденции распространялись с огромной скоростью, захватывая все новые и новые страны. Радикализм усиливался, этому помог и Афганистан, но главное то, что «Братья мусульмане» себя дискредитировали. Молодежь стала искать, а какие же есть альтернативные модели, есть ли они вообще? И тогда подоспели американцы с агрессией в Ираке, и тогда образовалась эта альтернативная модель. Появилась организация, которая говорит, что мы установим ту же социальную структуру, что и была при пророке Мухаммеде. Жестко, но мы устанавливаем. Здесь дают автомат, жену, что немаловажно, дом. Вбивается в голову, что уважается его человеческое достоинство. А то, что он должен резать головы, ну, что поделать. Феномен «Исламского государства» расползается. Сегодня его центр — это Сирия и Ирак, а дальше будет Афганистан, могут быть и Пакистан, Узбекистан, наши бывшие республики. А у Пакистана есть ядерное оружие…
— Появилась новая ближневосточная инициатива Путина, инициатива Москвы. Это имя собственное или нарицательное?
— Нет. Это наше предложение, скажем так. Путин, принимая в Санкт-Петербурге заместителя наследного принца Саудовской Аравии, он же и министр обороны, четко дал понять, что мы собираемся решать сирийский кризис, но только сами сирийцы решат, кого им ставить у руля власти, это их выбор. Президент сказал, что реальный путь, который помог бы справиться с сегодняшним абсолютным злом, игилистами, — это широкая коалиция, в которой должны участвовать и вы, и мы, и Иран, и сирийская армия. В нынешних условиях, где много глобальных проблем, нельзя справиться с ними в одиночку. Кстати, Обама тоже признал в своей речи на Генеральной Ассамблее, что надо объединять усилия.
— Вы верите, что будет третий раунд Женевской конференции по Сирии в ближайшем будущем?
— Да. Мы все время делаем акцент на политическом урегулировании: военного решения этого кризиса нет. Надо спасать то, что можно спасти, что еще от Сирии осталось. Нужно бороться с этим страшным злом, которым является терроризм, нужно восстановить государственные институты, прежде всего армию, а человек с ружьем только по закону может действовать. Я думаю, что создаются реальные возможности, чтобы активизировать политический процесс через Женеву-3, но сначала надо хорошо подготовиться.
— На март следующего года в Сирии назначены президентские выборы. Если мы не обеспечим возможность с участием наших летчиков и сирийской армии провести выборы, что будет? Может, в этих условиях нельзя выборы проводить?
— В сегодняшнем мире очень сложно давать прогнозы, тем более что действует масса различных сил, в том числе региональных, локальных, внешних, иностранных. Прогноз — дело неблагодарное. Но мы все время подчеркиваем, что наша акция в Сирии по времени носит ограниченный характер. Не будет никакой наземной операции, только по воздуху, и она будет сравнительно недолгой. Мы не говорим, сколько времени понадобится, 2−3 месяца. Но я бы не хотел заглядывать вперед на 6 месяцев. Мне кажется, что к этому времени мы должны очень сильно раскрутить и запустить механизм Женевской конференции.
Западная пресса, в частности английская, признала, что Путин предлагает замечательный план, который позволит остановить кровопролитие, вернуть всех беженцев, начать отстраивать Сирию снова. Тем не менее, добавляет: но это же Путин предлагает, как же так, Путин же ничего хорошего предложить не может… Надо же сохранить лицо, а сейчас они в растерянности. Беженцы заставили европейцев поменять свой взгляд на многие вещи. Меркель, которая определяет содержание европейской политики, говорит, что без России Сирия не может справиться с проблемой. Правая французская газета «Фигаро» пишет, чего мы хотим? Мы хотим, чтобы террористы оказались в Дамаске? Нет, не хотим. Тогда аплодируйте Путину, помогайте ему!
— Мы говорим про Сирию, Турцию, но ведь конфликты на Ближнем Востоке на этом не исчерпываются?
— Конфликтов много, я бы еще добавил арабо-израильский. Путин сказал, что мы стоим на пороге третьей интифады, потому что положение там крайне сложное и тяжелое, неизвестно, во что это выльется.
В Ливии очень сложное положение. Сейчас пытаются создать правительство национального единства, но много пессимистических откликов. Недавно приезжали два известных оппозиционных деятеля, политолог и журналист. И они мне говорили: Ливия — это итальянская колония, поэтому мы итальянцам не верим. Мы вообще Западу не верим. У нас даже исламисты, которые в Триполи сидят, они говорят, что без Москвы мы тут с вами не будем договариваться, вы все равно обманете. Это исламисты уже говорят даже. Это благодаря нашей толковой политике на Ближнем Востоке.
— А Иран нам не союзник, мы равноудалены? Какие отношения между Москвой и Тегераном?
— Тегеран сейчас будет очень важным игроком, в том числе на мировой арене, не только на региональной. Как только начнут снимать санкции, а скоро это пойдет, у Ирана будет еще больше возможностей. Иранцев нельзя недооценивать, вы посмотрите, Иран тратит на образование и науку 4,6% от своего ВВП. Это в тяжелейших условиях санкций, когда у них столько проблем!
Россия и Иран поддерживали добрые отношения. Сегодня это как никогда важно.
— Надолго ли России придется застрять в Сирии? Терроризм надо уничтожать по-настоящему, одними ракетами авиации справиться нельзя. Как бороться с западными обвинениями в российской агрессии?
— Совершенно ясно, что после того, как мы начали антитеррористическую операцию, против нас активизируется информационная война. Активные обвинения, упреки идут и на наших телеканалах. Информационная война будет разгораться с новой силой, мы должны ей противостоять. Мы должны понимать, что пришли в Сирию с очень ограниченными целями, чтобы нанести жесткий удар по этому чудовищу. Одновременно необходимо развернуть кампанию за политическое урегулирование. Как она будет идти, зависит не только от нас.
— То, что происходит на Ближнем Востоке, не есть ли череда тяжелейших поражений американской внешней политики?
— Мы бы хотели, чтобы были поражения, но американцы достаточно умные люди, и они знают, чего они хотят. Да, есть какие-то неудачи, но американцы остаются американцами. Ливийцы убивают друг друга, сирийцы. Пусть убивают, говорят американцы, а потом пусть обращаются в Вашингтон: он — главный царь на планете, он вас рассудит.
— Не станет ли Сирия для нас вторым Афганистаном, не повлияет ли наша операция в Сирии на внутреннюю ситуацию в России?
— Самое главное то, что мы четко подтвердили на официальном уровне: никакой наземной операции не будет. У нас там ограниченное число летчиков, обслуживающего персонала для самолетов и т. д. Но мы с 60-х годов тесно сотрудничаем с Сирией. Понимаете, все возможно, всякие повороты, трудно предугадать, как это все будет сейчас развиваться на местности. В конце концов, мы надеемся, что мы перейдем к переговорам. Как сказал наш советский министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко по поводу восьмилетней ирако-афганской войны, что лучше 10 лет переговоров, чем один день войны. Мы этим всегда руководствуемся, мы не за военные действия, мы не хотим никого завоевывать, нам не нужны никакие дополнительные территории. Вообще, Россия богата всем. Но мы должны остановить нашего главного врага, терроризм, еще на дальних подступах. У нас еще свежи воспоминания и про чеченскую войну, и про Дубровку, и про Беслан, и это серьезные вещи.
— Период «арабской весны», которую многие арабы с горечью называют «арабской осенью» закончился, можно поставить точку и начать реконструировать всю систему международных отношений?
— Период катаклизмов еще не закончился. Впереди у нас сложные испытания и повороты. Как поведет себя сейчас «Исламское государство»? Запад объективно отступает. Период его влияния падает, и, конечно, здесь не хотят смириться с тем, что мир стал многополярным.
Источник: politobzor.net
