Владимир Путин выступил на Генассамблее ООН в неожиданном для себя амплуа. Еще недавно он предпочитал прокурорские интонации: выносил вердикты и ставил диагнозы. А теперь его речь скорее была похожа на выступление адвоката, который пытается продвигать сделку со следствием. Мол, мы вам ИГИЛ, вы нам – амнистию.
Главная мечта российских элит сведена к двум простым желаниям: деньги и статус. Причем статус не столько внутри страны – там он у них и так есть, – сколько вне. Чтобы сидеть в мировом президиуме и на равных с соседями определять судьбы мира. «Крымская весна» обнулила и то, и другое.
Денег становится все меньше – цены на нефть формируют дефициты, которые приходится покрывать за счет экономии и накопленных резервов. Санкции не позволяют перекредитовываться, оставляя российскую экономику в гордом и неумолимом одиночестве. Да и с прежним реноме тоже пришлось попрощаться: Россия образца 2015-го – это полуизгой. Еще не Иран, но уже и не та страна, что могла собрать у себя мировых лидеров на саммит.
Фактически речь шла о сделке: Кремль готов воевать с ИГИЛ в обмен на расширенные права в отношении Украины
И Владимир Путин в своем выступлении пытался проситься обратно – в тот самый узкий круг мировых лидеров. При этом проситься так, чтобы не потерять в этот момент лицо. Фактически речь шла о сделке: Кремль готов воевать с ИГИЛ в обмен на расширенные права в отношении Украины. Эдакий новый антигитлеровский пакт: «Вот большее зло, а мы – зло меньшее, так давайте вместе бороться с тем, что опаснее».
Украине в этом пакте отводится роль Финляндии. Той самой, которую перед Второй Мировой пытался завоевывать СССР. Той самой, что сумела отбиться от агрессора, но потеряла в итоге часть территории, которую по итогу войны признали частью советского политландшафта. Вполне возможно, что российский лидер как раз и прокручивал эту самую историю, когда готовился к выступлению на Генассамблее.
Но только ничего исторического у него не получилось.
ИГИЛ и Сирия – это один принцип. Украина и Крым – другой
Главная причина в том, что ИГИЛ – не Гитлер. Нет у ИГИЛа никакой промышленной базы, научно-технических разработок и всего того, что способно выигрывать войну в современном мире. ИГИЛ может отжать танк у противника, но не способен построить этот самый танк. Не говоря уже о более сложных вещах.
Кроме того, Владимир Путин исходит из того, что страны запада не справятся с ИГИЛ без участия Москвы. Но с этим утверждением вряд ли готовы согласиться западные лидеры. В ряде вещей ИГИЛ вполне себе напоминает вирус Эбола: о нем много говорят из-за медийной раскрученности, но тотальность его распространения довольно условна.
Ну и последнее. Современная политика – она не о прецедентах, а о принципах. ИГИЛ и Сирия – это один принцип. Украина и Крым – другой. Эти две вещи не уравновешиваются в одном уравнении. Более того, нет никакого уравнения, в котором Украина может быть эквивалентна ИГИЛу и в котором ее сбросят со счетов ради сирийской проблемы. Потому что для западного мира одинаково важны оба прецедента. Ему нужны как замирение ситуации на ближнем востоке, так и возврат к принципам неприкосновенности границ. Одно не исключает другого, и наоборот. Ставить эти две истории в прямую зависимость друг от друга – все равно, что уравнивать теплое и мягкое.
Главная проблема Владимира Путина в том, что он этого понять не хочет.
Главная проблема Украины в том, что никакого затишья нам это не сулит.
Впрочем, нам и не привыкать.
Павел Казарин
Источник: ru.krymr.com
