Заметки историка о «великом исходе» мигрантов в страны ЕС.
Итак, страны Евросоюза накрыла волна иммиграции. Сотни тысяч мигрантов из арабских и африканских стран как пострадавших от «арабской весны», так и в поисках лучшей доли, устремились в наиболее благополучные страны ЕС. По оценкам, их число к концу года может достигнуть одного миллиона человек.
Наряду с сирийцами и иракцами, бегут из своих стран афганцы, ливийцы, сомалийцы, пакистанцы, нигерийцы, эритрейцы, гамбийцы, косовары и др. Брюссель оказался беспомощным перед лицом такого наплыва беженцев – феномена, которого не было с момента окончания Второй мировой войны. Можно было хотя бы уменьшить приток незаконной иммиграции, работая с властями Ливии, которая стала основной ее перевалочной базой, обуздать криминал, занимающийся их переправой через Средиземное море. Однако ЕС оказался неготовым адекватно действовать в новой обстановке. Правозащитники мигрантов приветствуют, многие граждане устраивают «антимигрантские» митинги, а радикально настроенные прибегают даже к насилию.
На данный момент страны ЕС согласились принять 160 тысяч мигрантов в течение двух лет, а что делать с остальными, ясности нет. Раздаются голоса, что 500-миллионная Европа может без серьезных последствий принять один миллион мигрантов. Германия вроде бы готова принять у себя львиную долю беженцев, хотя уже сейчас возникли трудности с их размещением. Некоторые страны не согласны с квотами, а венгры создают заграждения на своей границе. Возникают вопросы, на которые в ЕС пока нет ответа.
Во-первых, кто может гарантировать, что «великий исход» жителей Среднего Востока и Африки в благополучные страны Запада ограничится одним миллионом при нынешней политике ЕС?
Во-вторых, для мигрантов надо создавать приемлемые условия жизни – предоставлять жилье, работу, давать социальные пособия, обучать детей в школах и т.д. Мигранты-мусульмане (а их большинство) еще и потребуют строить для них мечети. И это в условиях, когда многие страны ЕС еще фактически не вышли из кризиса, обременены суверенными долгами, страдают от безработицы. И вполне можно ожидать, что многие граждане стран ЕС далеко не благосклонно будут относиться к мигрантам и особенно к тем, кто на деле не являются беженцами, а решили перебраться в страны высокого уровня жизни. Поэтому в СМИ озвучивается мысль, что таковыми следует считать только мигрантов из Сирии, Афганистана и Ливии. И, в третьих, аналитики бьют тревогу: проверить на причастность к боевым исламистским группировкам такую массу людей очень трудно, если не сказать, практически невозможно, и вполне вероятно, что среди них окажется немало боевиков «ИГИЛ», других радикальных исламистов. К тому же часть женщин с детьми могут оказаться женами боевиков, которые через какое-то время заявят о своем праве на воссоединение со своими семьями. Наконец, если действительно среди мигрантов окажется много радикальных исламистов – как сообщали некоторые СМИ – то они могут начать вербовать себе сторонников среди выходцев из мусульманских стран. В результате может произойти резкая радикализация общества в странах ЕС и приход к власти праворадикальных националистических партий. Причем это может принять взрывной характер. Последствия такой трансформации европейских обществ непредсказуемы. Радикальные правонационалистические партии в Европе уже давно есть, но пока они занимают по преимуществу маргинальные позиции.
Причины взлета политического ислама
Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо сделать небольшой экскурс в историю.
Не вдаваясь в подробности, скажу лишь, что ренессанс политического ислама произошел под влиянием политики США по отношению к иранскому режиму шаха Мохаммеда Реза Пехлеви.
Вашингтон смотрел на него как на верного союзника на Среднем Востоке. Снабжал его оружием, направлял туда советников, помогал проводить реформы. В том числе аграрную, осуществление которой не увеличило, а уменьшило производство сельхозпродукции, да еще и вытолкнуло в города огромную массу крестьян, многие из которых пополнили армию безработных и люмпенов. Шах же вел себя как единовластный диктатор, жестоко подавлявший оппозицию, вызывающе вел себя по отношению к духовенству, традиционно играющему большую роль в обществе, и в первую очередь посредством мечетей, которые шах не мог закрыть. Но, пожалуй, главной ошибкой Реза Пехлеви было стремление вестернизировать, а точнее, американизировать общественные отношения и духовную жизнь глубоко религиозного общества. Сам факт появления в стране многочисленных американских советников, экспертов, специалистов, сомнительного свойства фильмов, открытой продажи спиртных напитков, в том числе в священном для шиитов городе Куме, было вызовом для общества и создавало обстановку, которая рано или поздно должна была взорваться. Белый дом, однако, вместо того, чтобы остудить пыл шаха, вознамерившегося в короткий срок «железной рукой» превратить феодальный Иран в современное государство западного типа, уже в период нарастающего политического кризиса давал ему еще и ошибочные советы. (Я имею в виду советы президента США Джимми Картера во время его визита в Иран в канун 1977 года). Все это кончилось шиитской революцией января 1978 – февраля 1979 года, созданием теократического государства и резким ухудшением ирано-американских отношений. (Попутно замечу: есть точка зрения, что росту радикального ислама способствовало и арабо-израильское противостояние, и советское военное присутствие в Афганистане.)
А шиитская революция, как и любая другая, замешанная на идеологии, имеет тенденцию распространяться на другие страны. И поскольку в соседнем Ираке власть находилась в руках суннитского меньшинства, то иранские проповедники, так сказать, с целью «восстановления справедливости» стали распространять идеи шиитской революции среди иракского шиитского большинства. Для режима Саддама Хусейна, как ему казалось, это был удачный повод для решения своих геополитических задач в отношении Ирана, армия которого развалилась после шиитской революции. Дело в том, что у Ирака были давние территориальные споры по поводу богатой нефтью и населенной преимущественно арабами иранской провинции Хузестан, которая до 1923 года называлась «Арабестан». Хусейн считал, что он быстро выиграет войну с Ираном и захватит (или, как он считал, вернет) эту провинцию. Однако Ирано-иракская война продолжалась 8 лет (1980–1988 гг.), привела к большим людским и материальным потерям с той и другой стороны. Не обошлось и без внешних долгов. В частности, Кувейту Ирак задолжал 14 млрд долларов. Но Саддам Хусейн решил не только не отдавать долги Кувейту, а оккупировать его и присоединить к Ираку (на том основании, что он когда-то был частью Ирака). И это произошло в 1990 году. Однако в ходе военной операции многонациональных сил по мандату ООН ( 17.01– 28.02. 1991 г.) войска Хусейна были выбиты из Кувейта, а на Ирак за агрессию против соседней страны были наложены торгово-экономические и некоторые другие санкции.
Но история продолжается… Когда США и их союзники в 2003 году по надуманному предлогу оккупировали Ирак (против чего настойчиво выступала Россия и некоторые западные страны), то они, очевидно, тоже решили «восстановить справедливость». (И уже тогда радикальные исламисты призвали к джихаду против неверных, и в Ираке стали формироваться боевые отряды будущего ИГИЛ, которые вскоре перебрались в Сирию, чтобы вернуться в Ирак после ухода американцев). И при американцах к власти пришли имевшие слабый опыт государственного управления шииты.
Созданная Хусейном армия была подвергнута радикальной «зачистке», генералы и офицеры в массе своей были уволены со службы. Оставшиеся без работы командиры из суннитов пошли на службу в «Исламское государство», опирающееся на суннитов.
Боевики «ИГ» так быстро заняли большую территорию Ирака потому, что, во-первых, созданная после краха режима Хусейна армия оказалась слабой, фактически небоеспособной, и, во-вторых, население суннитских районов не оказывало никакого сопротивления джихадистам. И частые взрывы на базарах, в шиитских мечетях, в других людных местах, когда гибнут ни в чем не повинные люди, включая стариков, женщин и детей, – это, скажем так, изуверская месть шиитам со стороны ставших изуверами сторонников Саддама Хусейна.
И это уже говорило о том, что началась настоящая война не между мусульманами и представителями других конфессий, а внутри самого ислама – между суннитами и шиитами. Причем война безжалостная, беспощадная на манер средневековых войн. «ИГИЛ» довела эту войну до уровня геноцида, когда уничтожаются целые этноконфессиональные группы населения. Но политикам и политологам надо знать: из 21 арабской страны только в одной из них большинством являются шииты.
Еще раз об «арабской весне»
В СМИ нередко говорится, что «арабскую весну» задумали США. Их авторы, очевидно, полагают, что тем самым они разоблачают подрывную роль Америки в арабском мире. Я даже присутствовал при обсуждении в научном сообществе одной работы, в которой «арабская весна» вписывалась в американскую стратегию «управляемого хаоса». На деле эти авторы приписывают Америке то, чего она не заслужила. Управляемый хаос – это сложнейшая, почти шахматная комбинация, в которой все заранее тщательно просчитывается. И что, выходит США просчитали свои военные операции в Ираке или Афганистане и получили ожидаемые результаты?! Приведу высказывание на этот счет американского ученого Грегори Гоза. В опубликованной в журнале «Foreign Affairs» статье «Почему исследователи проблем Среднем Востока прозевали Арабскую весну. Мифы о стабильности авторитарных режимов» он пишет: «Для экспертов по Среднему Востоку такой же неожиданностью явились арабские восстания, как и для человека с улицы. Все последние десятилетия доказывая стабильность местных авторитарных режимов, они недооценивали скрытые силы грядущих перемен. После того, как они снимут пелену со своих глаз, они поймут необходимость пересмотра своих прогнозов о развитии ситуации в арабском мире». Более того, еще в ходе работы конференции в Институте Среднего Востока (Middle East Institute) в июле 2011 г., в которой участвовали специалисты-арабисты более чем из двадцати американских исследовательских центров, был сделан ключевой вывод: «Арабская весна показала ограниченные возможности американского государства влиять на события на Среднем Востоке. У США уже нет авторитета и ресурсов, чтобы оказывать доминирующее влияние на Среднем Востоке…».
На деле и Америку, и Евросоюз вполне устраивали президенты Туниса и Египта, соответственно, Бен Али и Хосни Мубарак, где случились первые массовые антиправительственные выступления, приведшие к их смещению. В Тунисе они начались стихийно в декабре 2010 года, в Египте были спровоцированы молодежью в январе 2011 года и далее стали происходить по принципу демонстрационного эффекта: в Иордании, Мавритании, Саудовской Аравии, Йемене, Сирии, Алжире, Ливии, Ираке, Кувейте, Бахрейне, Ливане, Западной Сахаре… Далеко не везде они увенчались успехом, а в Ливии, Йемене и Сирии они переросли в гражданскую войну.
Застрельщиком массовых выступлений явилась образованная молодежь – «поколение Интернета». Она видела, что в развитых странах жизнь людей по-другому устроена: есть сменяемая власть, свободные СМИ, легально действует оппозиция, соблюдаются права человека, профсоюзы защищают интересы людей труда, нет нищих и т.д. Следовательно, надо добиваться, чтобы такие же порядки были и в странах ее, молодежи, проживания. Тем более что были и причины для недовольства существующим порядком вещей: власть творит насилие над людьми, подавляет оппозицию, пресекает инакомыслие. А еще имеет место коррупция, фальсификация результатов выборов, большой разрыв между богатыми и бедными, а во многих странах – и массовая нищета и огромная безработица, особенно среди молодежи, причем молодежи образованной. А еще имело место ущемление прав этнических и религиозных меньшинств. Особо раздражало молодых людей длительное пребывание первых лиц у власти.
Так, на момент начала «арабской весны» Бен Али правил в Тунисе 23 года, Хосни Мубарак в Египте – 30 лет, Али Абдалла Салех в Йемене – 30 лет, Хафез Асад и его сын Башар – соответственно, 30 и 11 лет, Муамар Каддафи в Ливии – 42 года. Причем Каддафи и Мубарак готовили себе на смену сыновей.
Нетрудно догадаться, что молодежь механически переносила на страны иного уровня развития реалии высокоразвитых стран, которые были достигнуты напряженными усилиями многих поколений и десятилетий, если не веков. Да и многолетнее пребывание первых лиц у власти и даже переход власти от отца к сыну не всегда есть зло. Например, в демократической Индии премьер Джавахарлал Неру передал власть дочери Индире Ганди, а она – сыну Радживу Ганди, а после его гибели премьером могла бы стать жена Раджива Сони. Но, будучи итальянкой (Соня Майно), она отказалось занять место погибшего мужа. Причем, надо подчеркнуть: все это происходило по воле народа, в результате парламентских выборов.
Есть и другой пример. При многолетнем правлении Ли Куан Ю и его сына Ли Сян Лунга бывший застойный британский порт Сингапур превратился в высокоразвитое процветающее государство. Правда, есть и куда менее удачные образцы правления по принципу престолонаследия в Северной Корее и в седьмой раз избираемого президента Зимбабве Роберта Мугабе. В то же время Дэн Сяопин после прихода к власти настоял на том, чтобы в устав КПК и Конституцию страны были внесены положения о том, что первые два лица, генсек КПК, он же и председатель КНР, и премьер находились у власти только два срока по пять лет каждый. При этом уходят со своих постов и многие руководители более низшего ранга. И это явилось препятствием на пути появления режима личной власти, как было при Мао Цзэдуне, сократило коррупцию в высших эшелонах власти, поскольку ушедшие с постов руководители становятся подсудными, как и остальные граждане. А еще и стало одним их факторов быстрого развития Китая: каждая новая команда руководителей с новыми идеями и с нерастраченной энергией бралась за совершенствование форм и методов развития страны на уже достигнутом уровне.
Так какова же роль Запада в ходе развертывания антиправительственных выступлений в арабских странах? По большей части она была деструктивной.
Политики и политологи Евросоюза, особенно из лагеря либерального фундаментализма, поощряли инициаторов арабской весны бороться за демократию, за отстранение от власти авторитарных правителей.
Вашингтон метался между сохранением своих стратегических позиций в регионе, с одной стороны, и своего лица как главного в мире поборника демократии и прав человека – с другой. Наиболее очевидным было его метание в отношении Египта в разгар «арабской весны» и после прихода к власти законным путем исламистов. Однако стратегической ошибкой стало прямое вооруженное вмешательство в борьбу сторонников и противников Каддафи Франции и Британии, а также США. Без такого вмешательства Каддафи стопроцентно остался бы у власти
Нет слов, Муамар Каддафи был далеко не ангел. Он превратил территорию страны в базу для подготовки террористов, называемых «революционерами», финансировал антиправительственные движения чуть ли не по всему миру. Старался заполучить оружие массового поражения. Ливийскими спецслужбами в 1986 году был осуществлен взрыв дискотеки в Западном Берлине, которую посещали преимущественно американские военнослужащие, в 1988 году – пассажирского самолета американской компании «Панамерикан» над небом Шотландии. В 1989 году ими же был взорван французский лайнер. А это – многие сотни погибших людей. За это Совет Безопасности ООН в 1992 и 1993 годах вводил против Ливии жесткие санкции, которые сильно ударили по экономике страны, а заодно и по возможностям Каддафи тратить немалые средства на подрывную деятельность на международной арене. Но к моменту начала «арабской весны» Каддафи отказался от террористической деятельности, закрыл лагеря подготовки «революционеров», свернул программу создания ОМУ, выплатил огромную компенсацию семьям погибших при взрыве пассажирских самолетов. В результате с Ливии были сняты международные санкции, и Каддафи мог свободно ездить по миру и даже фотографироваться с западными государственными деятелями.
Либералы-правозащитники и даже журналисты и политологи могли себе позволить эмоционально реагировать на фигуру Каддафи и призывать к его свержению. Однако политики, государственные деятели, во-первых, не должны руководствоваться местью и, во-вторых, обязаны были знать характер ливийского общества, застарелые противоречия между западными и восточными провинциями Ливии, а еще и просчитывать геополитические последствия устранения с политической сцены Каддафи. Ливийское общество – все еще во многом племенное, и на внесудебную расправу над лидером страны должны были резко отреагировать и действительно отреагировали родственные ему племена. В результате Ливия как государство распалась, образовались два правительства, одно, – близкое «братьям-мусульманам», в бывшей столице страны Триполи, другое, светское и международно признанное, – в расположенном на востоке страны Тобруке. Вместо демократии получилась анархия, что является лучшей возможностью для проникновения в страну боевиков «Аль-Каиды» и «Исламского государства». Оружие, которое годами накапливал Каддафи, стало достоянием многих исламистских группировок. Вначале Франция воевала против Каддафи, а потом ей пришлось воевать против его врагов. Каддафи не только подавлял радикальных исламистов в собственной стране, но и держал под контролем огромную территорию Сахары, не допуская проникновения людских потоков из других стран к Средиземному морю. Для этого у него были разветвленные вооруженные силы: бригады революционной гвардии, гвардия масс, революционные комитеты обороны, пограничная стража, пустынная стража, интернациональные батальоны, африканские батальоны, арабские батальоны. После его устранения Ливия, грубо говоря, превратилась в проходной двор. И даже не просматривается та сила, которая могла бы ограничить людские потоки в Европу через Ливию.
Говорят, что незадолго до своей смерти Каддафи сказал в адрес западных стран, чьи самолеты бомбили позиции правительства Ливии: «Вы бомбите не Ливию, вы бомбите стену, не пропускающую африканцев и террористов в Европу».
Но поставим вопрос: выиграл ли Запад от того, что поддерживал антиправительственные выступления под флагом «арабской весны»? Однозначно, нет. А что эта «весна» принесла арабским народам, кроме экономических потерь? Ливия как государство распалась. Сирия разорена и потеряла сотни тысяч людских жизней. Близкие к этому потери несет и Йемен. В ряде стран власть от светских сил перешла к мусульманам, пусть и умеренным. Террористические акты исламистов то и дело случаются в Тунисе и Египте, где эта «весна» начиналась.
Запад необучаем?
Кажется, что и школьнику должно быть ясно, что в своем развитии народ проходит стадии развития – от примитивного, первобытного – до развитого и высокоразвитого. И каждому этапу в его развитии соответствует тот или иной тип политической системы, та или иная форма демократии. Человечеству известны племенная демократия, рабовладельческая демократия, сословная демократия феодального общества и представительная демократия индустриального и постиндустриального общества. И пытаться навязывать странам родоплеменного и даже феодального общества западный тип демократии, как это часто практикует Запад, значит не знать не только историю других народов, но и собственную историю. Европа стала наследницей достижений древнеримской цивилизации. И не случайно в Англии уже в 1215 году была принята так называемая Великая хартия вольностей, которая ограничивала права короля и давала некоторые привилегии верхушке общества и городам. В европейских странах были свободные города, пользовались широкой автономией гильдии ремесленников, торговцев и пр. Тем не менее, в ХIХ веке правом избирать и быть избранным в парламент пользовалось менее десяти процентов взрослого населения, а женщины вообще были лишены права голоса. А США смогли принять в целом демократическую конституцию (1787 г.) на сравнительно низком уровне развития только потому, что большинство переселенцев прибыло из Англии. Но не стоит забывать и того, что еще почти сто лет в Америке сохранялось рабство чернокожих, а в середине ХХ века права и свободы граждан в странах Запада были ограничены разного рода запретами. И только после так называемой студенческой революции 1968 года во Франции они получили дальнейшее развитие.
P.S. «Если звезды зажигают, – говорил поэт, – значит это кому-нибудь нужно».
Переиначив эти слова, скажу: если в какой-то стране власть авторитарна или правит этническое или конфессиональное меньшинство, значит, на то были объективные причины, и не надо это ломать извне или подстрекать людей к слому изнутри.
И надо думать: лучше ли при этом будет самим «освобожденных от тирании». Ведь это факт, что, например, иракцы считают, что жизнь при диктатуре Хусейна была во стократ лучше, чем при нынешней «демократии»…
Алексей Кива
Источник: stoletie.ru
