Генпрокуратура Таджикистана, обвинившая лидера Исламской партии страны Мухиддина Кабири в организации военного мятежа, совершенного якобы под руководством убитого в среду бывшего замминистра обороны Абдухалима Назарзода, объявила о начале описи имущества Кабири и его родственников.
Почти одновременно надзорное ведомство провело и опись имущества, принадлежащегомятежному генералу Назарзода. Официальный Душанбе, по итогам пока еще не завершившейся проверки, обвинил убитого генерала и лидера таджикских исламистов в коррупции.
За последние годы число людей, обвиненных в Таджикистане в коррупции, значительно выросло. Причем чаще всего самые громкие дела, связанные с коррупцией, имеют отношения к тем, кто осмелился критиковать правительство, либо тех, кто по каким-либо другим причинам оказался в опале.
Мухиддин Кабири обвинения официального Душанбе в коррупции категорически отвергает.
“Процесс захвата имущества и бизнеса, принадлежащего мне и моей семье, начался еще в позапрошлом году, когда забрали торговый рынок. Начались проверки, давление на партнеров и сотрудников. Нашим предприятиям выставляли штрафные счета огромных размеров, иногда разорительных. Конечно, власти скажут, что все было приобретено незаконно, как это было сделано в случае с известным предпринимателем и экс-политиком Зайдом Саидовым”, – заявил он Русской службе Би-би-си.
Убитого мятежного генерала, по версии властей совершившего серию вооруженных нападений на силовые структуры страны, обвиняли в терроризме, измене государству и коррупции. О том, что Назарзода был человеком далеко не бедным, было известно при его жизни. Однако в коррупции его обвинили только после того, как он попал в опалу.
“К сожалению, де-факто в Таджикистане сложилась ситуация, когда высшие чины практически всегда одновременно управляют и собственным бизнесом, что прямо запрещено законодательством страны. И в наличии большого количества имущества нет ничего странного. Другой вопрос в том, что о нем вспоминают только тогда, когда это необходимо для достижения какой-либо цели. И вопрос тут в действующей системе. Тут нет позиции или оппозиции, вопрос лишь в достижении сиюминутных или среднесрочных целей”, – считает Равшан Абдуллаев, исполнительный директор фонда “Евразия Центральной Азии”.
К тому же, по его словам, аудит, который проводится в отсутствии человека, практически всегда приносит результаты, имеющие мало общего с действительностью, просто в силу того, что в какие-то моменты некому объяснить или показать бумагу.
Эффективна ли борьба с коррупцией?
Согласно многолетним отчетам общественной организации Transparency International, Таджикистан удерживает лидерство среди самых коррумпированных государств в мире. Борьбу с коррупцией в стране ведут сразу несколько государственных органов, в том числе специально созданное для этих целей антикоррупционное ведомство, возглавляемое сыном президента Таджикистана Эмомали Рахмона – Рустами Эмомали. Однако назвать антикоррупционную деятельность эффективной наблюдатели пока не спешат.
“Пока человек не угрожает власти, другим должностным лицам, то хотя компромат на него и сохраняется, он спокойно в системе существует”, – говорит доктор юридических наук Шокирджон Хакимов.
Он также напоминает, что в нынешних политических реалиях Таджикистана многое зависит от того, выходцем из какого региона является человек, каких взглядов он придерживался в прошлом, и имелись ли у него расхождения в позициях с действующей властью.
“Это часть политической культуры, сложившейся сейчас в стране. У режима есть свои, и есть чужие. Этот принцип действует и в отношении беглого генерала Назарзода, в прошлом члена таджикской оппозиции”, – отметил Шокирджон Хакимов.
С ним соглашается президент Ассоциации по правам человека в Центральной Азии Надежда Атаева. “Вся коррупционная схема управляется путем негласных распоряжений, поэтому порождает правовой нигилизм и безнаказанность. И тот, кто выбыл из этой системы, представляет для нее угрозу, так как знает имена ее участников и обладает доказательствами их причастности к ней. Почему для власти не бывает бывших оппонентов, бывших оппозиционеров. Отступников от своих убеждений сначала используют, но никогда не прощают”, – говорит она.
Политолог Парвиз Муллоджонов сетует на то, что власти Таджикистана в борьбе с коррупцией не следуют грузинскому сценарию.
“Для реформ, подобных грузинским, таджикам нужны молодые кадры, получившие качественное образование за рубежом. Таких специалистов у нас пока немного. Но даже они в дальнейшем не могут устроиться на работу в официальных структурах, либо не хотят из-за низкой зарплаты. В результате в госаппарате обновление кадров идет либо за счет приспособленцев, морально готовых жить на неправедные доходы, либо за счет детей самих чиновников. Естественно, ни тем, ни другим реальные реформы и борьба с коррупцией не нужны”, – говорит Парвиз Муллоджонов.
“Принеси глину”
За последние десятилетия, между тем, лексика местных взяточников обогатилась огромным количеством языковых метафор и фразеологических оборотов. Десятки хитроумных выражений, означающих просьбу о подарке, были придуманы таджикскими коррупционерами, чтобы никто не мог ни к чему придраться. В каждом регионе страны свой подход и, как следствие, свои сложившиеся идиомы.
Человек непосвященный не сразу поймет, что такое “обелить руку”, или удивится, когда ему предложат “принести глину”. И может неправильно истолковать приглашение “отведать плов”, приняв его за традиционное восточное гостеприимство. В переводе на русский язык эти фразы звучат примерно так: “на пустой привет ответа нет”, “что-то руку колет” или, к примеру, “оставь “спасибо” в своем доме, здесь – другой дом”. Или сведут вас дела с коррумпированным чиновником, а он вам заявит: “лодка без воды не плавает”.
Помимо региональных особенностей, есть и общие для всех слова и словосочетания, понятные всем и каждому, причем без перевода. Заимствованные из русского слова “доля”, “ставка” и “шапка” давно стали самыми что ни на есть таджикскими.
Давать или не давать взятку – вовсе не риторический вопрос для Таджикистана. Согласно данным таджикского антикоррупционного агентства, наиболее коррумпированными в стране считаются министерство образования и система здравоохранения.
По мнению политологов, привлечь к ответственности простого учителя или рядового врача гораздо проще, чем влиятельного высокопоставленного чиновника. По этой причине уголовных дел, заведенных по фактам коррупции среди крупных чиновников, меньше всего. Эксперты полагают, что все дело в страхе. Люди боятся навлечь гнев чиновников и опасаются преследования.
“Власть и богатство – в Таджикистане почти, что слова синонимы. И это знают все. Тот, кто может проворачивать многомиллионные коррупционные сделки, вряд ли когда-либо предстанет перед судом. А вот бедный учитель или врач, который, чтобы прокормить семью, может взять подарок, рискует получить немалый многолетний срок. Что можно своим, того нельзя чужим, таков принцип работы и жизни в стране. Это и называется борьба с коррупцией, которая ложится в отчеты таджикских властей для международных организаций”, – заявил политолог Равшан Меликов.
Несколько лет назад в рамках борьбы с коррупцией чиновников, включая первых лиц, обязали предоставлять информацию о доходах и имуществе. Но ситуацию в целом это не изменило.
О том, что борьба в республике ведется, указывается в отчетах международных организаций, но пока ее, похоже, не решаются назвать эффективной даже сами чиновники. По их мнению, для лучшего результата борьбы с коррупцией не хватает средств.
Источник: bbc.com
