Изобретение историй
В недавнем интервью директор Государственного архива Российской Федерации, доктор исторических наук. Сергей Владимирович Мироненко сказал: «А вы уверены, что наши с вами сограждане хотят знать правду? Вот я, например, совершенно не уверен. Понимаете, вот правду знать – это очень горько. Александр Николаевич Яковлев мне сказал, что он одного не может простить Михаилу Сергеевичу, что Михаил Сергеевич на прямой вопрос: есть ли секретные протоколы, ответил, что их нет. Хотя прекрасно знал как генеральный секретарь, что в архиве Политбюро лежало несколько пакетов, которые передавались от генерального секретаря к генеральному секретарю. Один пакет был «Катынское дело», другой пакет был договор «пакт Риббентроп-Молотов», где были оригиналы, подлинные документы.
По поводу панфиловцев. 7 человек уже пришло из тех, что должны лежать в могиле. Ну, это же невозможно. Ну, как же? Приходит один, приходит другой, третий, четвертый – ты должен лежать там, твое имя выбито, мы тебя почитаем, ты Герой Советского Союза (посмертно). А предположим, украинец Добробаба – два раза был в плену, ему еще лагерей добавили, когда он вернулся. А он среди панфиловцев. 47-48 год, ведется следствие. Главная военная прокуратура – пожалуйста, мы опубликуем это дело. Допрашивают командира полка: был бой у разъезда Дубосеково? Не было боя. Не было. Справа был, слева был, а вот в этом месте не было. Спрашивают корреспондента Кривицкого: а вы-то откуда обо всем этом узнали? Говорят: ну, из донесения политотдела, меня Ортенберг, главный редактор «Красной звезды» отправил туда. А вы политрука Клочкова-то видели? Да, ну, что вы! Нет. А кто же эти слова-то «велика Россия, а отступать некуда — позади Москва!» придумал? Я – говорит Кривицкий. И вывод за подписью главного военного прокурора: это вымысел, этого события не было».
Политрук Василий Клочков погиб 16 ноября 1941 года. Похоронен в братской могиле на окраине подмосковного села Нелидово. Слова, которые сегодня известны всей стране, приписали политруку сотрудники газеты «Красная Звезда», в которой и был опубликован 22 января 1942 года очерк «О 28 павших героях». «Подвиг 28 гвардейцев-панфиловцев, освещенный в печати, является вымыслом корреспондента Коротеева, редактора «Красной Звезды» Ортенберга и в особенности литературного секретаря газеты Кривицкого. Этот вымысел был повторен в произведениях писателей Н. Тихонова, В. Ставского, А. Бека, Н. Кузнецова, В. Липко, Светлова и других и широко популяризировался среди населения Советского Союза».
Справка-доклад, подготовленная по материалам расследования и подписанная 10 мая 1948 года главным военным прокурором вооруженных сил СССР Николаем Афанасьевым. http://www.kommersant.ru/doc/2712788
Ну, вот и не знают историю в России. А то, что знают, всегда приходит с Запада.
Традиция ничего не знать о себе — старая.
Все известия о России как сотни лет назад, так и теперь, приходили с Запада. Сами ничего не записывали, ничего не хранили. Уж казалось — бы переписка Ивана Грозного с князем Курбским — это очень важный памятник политической мысли того времени. Но, по мнению некоторых ученых, эта переписка является литературным произведением, написанным в XVII веке князем Шаховским, дальним родственником Курбского. Точка зрения редкая, но стоит вспомнить, что от Грозного не осталось ни одного автографа, он сам ничего не писал, хотя, вроде бы, грамоту знал. Но не царское это дело — писать.
Родоначальником этой версии, как всегда, был иностранец. «В 1971 году вышла книга американского профессора Эдварда Кинана (пишет историк Борис Морозов) — профессора Гарвардского университета, молодого тогда еще профессора, но потом ставшего известнейшим ученым специалистом по России, — которая полностью опровергала подлинность писем и Ивана Грозного, и Андрея Курбского, всей переписки.
Довольно резко в целом говорил, что ни Курбский не мог писать, поскольку воевода вообще был не писатель, чуть ли мог быть неграмотным и не мог ни о чем говорить, ни Иван Грозный — все это миф, апокриф. Таким и было название книги. Но при этом профессор, серьезный историк и археограф, начал изучать сохранившиеся копии, списки и, главное, начал заниматься текстологической работой, поскольку в этих переписанных текстах были уже различные варианты. Он проделал очень большую работу по установлению редакций всех этих копий XVII века и, главное, нашел некоторые цитаты, взятые из другой известной публицистики конца XVI века — из монашеской переписки».
Историк Борис Морозов далее пишет: «В целом у нас вообще таких личных писем XVI века в принципе не сохранилось буквально ни одного. Какие-то новые есть находки, но в целом жизнь людей скрыта от нас, потому что это все действительно погибало в деревянных строениях как у простых людей, так и у бояр, боярские архивы XVI века в принципе не сохранились. Никаких подлинных не то что автографов, оригиналов этой переписки, а даже копий XVI века не находилось, а есть уже начиная с середины XVII века, точнее даже с 1620–30-х годов, и их довольно много, различных копий, списков, так что в целом она была популярна, известна». http://postnauka.ru/video/41207
Правда, затем Морозов с гордостью сообщает, что ему удалось найти список-копию с первого письма Курбского, датированный концом 16 века, то есть до дурачеств князя Шаховского. Якобы переписал это письмо прямо в царской библиотеке странствующий монах Иона Соловецкий. Этот Морозов — кандидат исторических наук, но за такое открытие ему стоило бы сразу дать академика.
Вот на Руси не было такого института как странствующие монахи, были отдельные юродивые, ни одного частного письма за 16 век не сохранилось, нет всей библиотеки Ивана Грозного — а его переписка с изменником Курбским — есть. Ладно, пусть будет.
Царь Алексей Михайлович в середине XVII века повелел доставить к нему все имеющиеся в столице книги по истории Руси, но ни в царской, ни в патриаршей библиотеках не нашлось ни одной исторической книги (Бочаров Л. И. и др. Заговор против русской истории. М., 1998.).
Царь Федор Алексеевич (старший брат Петра I) приказал собрать все разрядные книги и сжечь их в сенях передней царской палаты. Эти книги представляли собой историю древних русских родов, где отмечались заслуги каждого рода перед Отечеством. В результате была уничтожена не только генеалогия русской знати, но и память о деяниях предков. Только немец Миллер, назначенный в 1765 году начальником Московского архива Министерства иностранных дел, учинил хоть какое-то архивное дело. Как отмечает В.О. Ключевский, «с этой минуты ожил этот архив, столь важный для русской истории».
Но Миллер — это уже вторая половина XYIII века, а мы говорим о XVI. В результате самодурств и разных пожаров-затоплений, как отмечал известный историк Р. Г.Скрынников, «сохранность русских архивов и книгохранилищ XVI века – наихудшая во всей Европе».
Подробные сведения о писаниях иностранцев о России можно найти в трех великолепных книгах М.А Алпатова “Русская историческая мысль и Западная Европа”. Там повествуется, что знали иностранцы о России (а потом через них и русские), начиная с проезда через русские территории итальянцев Контарини и Барбаро. А потом что знали не только проезжающие, но и постоянно и подолгу живущие, такие как австрийский посол в Москве Сигизмунд Герберштейн.
Скажем, все подробности злодейств опричнины мы знаем только от иностранцев, в частности, от опричников-немцев или советников царя Штадена, Шлихтинга, Таубе, Крузе, которые, предчувствуя, чем все это закончится, бежали из России и оставили свои воспоминания. И очень вовремя: в 1572 г. Иван Грозный распустил опричнину, ее руководителей казнил (очень похоже на ликвидацию Ежова и всей его команды), а само слово запретил произносить: виновных нещадно секли кнутом на площади. И позже так же: Стеньку Разина четвертовали, но как это происходило, мы узнаем от Томаса Хебдона и Бальтазара Койэтта, ибо русских даже не допустили к лобному месту. То есть, они видеть не имели права — не только писать. Ибо все это — «абсолютный диавольский помрак».
Много узнали русские и из “Колокола” (ввозимого нелегально) живущего в Лондоне Герцена. Ключевский ни словом не упоминает об убийстве императора Павла, а ведь то был конец 19 века – на эту тему имелся строгий запрет! Мемуары премьера Витте увидели свет за границей. Даже описания паскудств Гришки Распутина в книге “Святой черт” впервые были опубликованы попом-расстригой Илиодором (Сергеем Труфановым) все там же.
Открытия и закрытия
Архивы по новейшей истории России были приоткрыты только в начале 90-х годов прошлого века — и тут же их снова плотно законопатили. Нет документов по обстановке накануне войны, например, приказов о разборке артиллерийских орудий для смазки (и это — за неделю до 22 июня 1941г.) и об обязательных летних отпусках для офицеров. Нет приказов о замене радиосвязи на проводную связь (Сталин очень опасался измены и пресекал потенциальную возможность заговорщиков для координации своих действий). Только это объясняет фантастические потери первых месяцев войны.
Вся советская история – сплошь заграничные издания. То есть, вообще без исключения. Советские “истории” настолько загажены идеологией и враньем, что в них тонут факты, если они там и есть.
Понятно, что “Архипелаг ГУЛАГ”, воспоминания Валентинова о Ленине “Недорисованный портрет”, Фишера — “Жизнь Ленина”, мемуары Ивана Солоневича (“Россия в концлагере”), Аллилуевой, Надежды Мандельштам, романы Гроссмана (“Все течет” и “Жизнь и судьба”) и множество других никак не могли быть напечатаны в СССР. И даже книга о Гитлере “Преступник номер 1” Мельникова и Черной была издана вроде бы и в СССР (в конце его существования), но в издательстве АПН с отправкой только заграницу.
Фактически все самое интересное, вызвавшее бурные дискуссии в новейшее время, сначала было напечатано на Западе. Например, книга Судоплатова “Разведка и Кремль” или “Мой отец — Лаврентий Берия” Серго Берия (Гегечкори). И даже серия о причинах начала Второй мировой войны Виктора Суворова. В архивах лежат воспоминания таких же близких к Сталину людей, как Линге и Гюнше — к Гитлеру, их полных аналогов: рукописи личного секретаря Сталина Поскребышева и начальника кремлевской охраны (и долгие годы личного телохранителя Сталина) Власика. Можно быть уверенным, что пока они не попадут на Запад и не будут там изданы, русским читателям их не видать. Ах, какие там должны быть перлы! (“Твардовский лежал в кремлевской больнице вместе с Поскребышевым. Однажды Поскребышев заплакал и сказал о своем хозяине: “Ведь он меня бил! Схватит вот так за волосы и бьет головой об стол…” (Трифонов Ю. В. Записки соседа // “Дружба народов”. 1989. № 10. С. 39)”.
Кое-что о биографии Поскребышева. Он был женат на родной сестре жены Льва Седова (сына Троцкого). В 1937 г. его жена была арестована по приказу Сталина. Поскребышев умолял Сталина спасти ее, но тот ему отказал; женщина три года провела в тюрьме, а затем была расстреляна по обвинению в шпионаже. Поскребышев продолжал оставаться секретарем вождя до 1953 г., а потом, перед смертью Сталина, был арестован и на допросе признался “в связях с международным сионизмом”. Скоро Сталин умер, а Поскребышев тянул до 1965 года — и писал, писал, писал. Власик тоже был арестован перед смертью Сталина, его не успели кокнуть, и он тоже все писал и писал, пока не умер в 1967 году. И вот все это написанное до сих пор неизвестно!
Самым диким случаем можно считать издание в Америке мемуаров Никиты Сергеевича Хрущева. Рукопись на Запад передавал его сын Сергей Никитич, ему, как можно догадаться по его книге “Пенсионер союзного значения”, помогали в этом опасном деле несколько чинов КГБ. Сергей Никитич подтвердил эту догадку мне лично. Книга вышла по-английски под названием “Хрущев вспоминает”, вот она у меня тут стоит. О, что началось! Никите Хрущеву откровенно поставили ультиматум: или он отмежевывается от авторства, или… что именно “или”? Ну, лишение пенсии, выселение с дачи, хотя это цветочки, а ягодки — осуждение по 70 статье за антисоветскую деятельность. А в тюрьме под следствием — быстрая смерть от “внезапной остановки сердца”. На семейном совете решили отмежеваться:
Заявление
Как видно из сообщений печати Соединенных Штатов Америки и некоторых других капиталистических стран, в настоящее время готовятся к публикации так называемые мемуары или воспоминания Н. С. Хрущева. Это — фабрикация, и я возмущен ею. Никаких мемуаров или материалов мемуарного характера я никогда никому не передавал — ни «Тайму», ни другим заграничным издательствам. Не передавал таких материалов я и советским издательствам. Поэтому я заявляю, что все это является фальшивкой. В такой лжи уже неоднократно уличалась продажная буржуазная печать.
Н. ХРУЩЕВ.
То был смачный удар по престижу великой страны. Так отнеслись к, в общем-то, совсем невинным воспоминаниям своего собственного вождя, в которых просто осуждался Сталин! Ведь в этой книге нет ничего антисоветского или антикоммунистического, скорее наоборот.
Секретный Лаврентий
Не открыты даже архивы по делу Берии. Нет протоколов заседаний Специального судебного присутствия, приговорившего Берию к расстрелу. Да, может, и не было никакого «присутствия», а прикончили Лаврентия сразу же после ареста 26 июня 1953 г, как был уверен в этом Авторханов.
27 июня арестовали 1-го зама Берия Богдана Кобулова и бывшего 1-го зам министра госбезопасности Союза (в бериевском «большом МВД» он возглавил 3-е управление) Сергея Гоглидзе, 30-го министров внутренних дел Украины и Грузии Павла Мешика и Владимира Деканозова. Всех их расстреляли, как и очень многих других «соучастников».
2 июля по делу Берия открыли пленум ЦК.
Из стенограммы пленума:
Маленков (считавшийся самым близки другом Берии): «Буржуазный перерожденец», «мразь», «авантюрист», «подлец», «негодяй», «продажная шкура»
Хрущев: «Он провокатор! Ух, это какой мерзавец!»
Круглов: «Матерый, хитрый и искусный враг пробрался в сердце нашей партии. Партия обезвредила опасную гадину. Хамство, наглость, грубость, унижение всякого человеческого достоинства — вот удел людей, которых судьба сводила для разговора с этим паразитом».
Каганович: : «Мы имеем дело с контрреволюционным, фашистским заговорщиком… Такую партию этому пигмею, клопу, конечно бы, не удалось подавить».
Друг Берии Джафар Багиров, первый секретарь Компартии Азербайджана, тоже выступил и клеймил:
«Берия — хамелеон, злейший враг нашей партии. Я его не смог раскусить»).
Но это не помешало и его расстрелять как бериевского пособника. Правда, уже в 1956-м.
Замечу маленькую деталь: всех приговоренных расстрелял не какой-то вохровец из нижних чинов. Берию прикончил генерал Батицкий, а остальных — двое заместителей министра Лунев и Китаев.
Сын революционера Владимира Антонова-Овсеенко Антон провел всякие беседы с участниками экзекуции (Батицким, Юферевым, Баксовым, Зубом) и написал в книге «Берия»:
«С него (Берии) сняли гимнастерку, оставили белую нательную рубаху, скрутили веревками сзади руки и привязали к крюку, вбитому в деревянный щит. Этот щит предохранял присутствующих от рикошета пули. Прокурор Руденко зачитал приговор. Берия: «Разрешите мне сказать?» Руденко: «Ты уже все сказал». Генералам: «Заткните ему рот полотенцем». Ему затыкают. Москаленко обращается к Юфереву (в то время — подполковнику): «Ты у нас самый молодой, хорошо стреляешь. Давай». Батицкий: «Товарищ командующий, разрешите мне. (Достает свой парабеллум). Этой штукой я на фронте не одного мерзавца на тот свет отправил». Руденко: «Привести приговор в исполнение». Батицкий вскинул руку. Сверкнул дико выпученный глаз, второй Берия прищурил. Батицкий с близкого расстояния нажал курок. Пуля угодила в середину лба. Тело повисло на веревках.
Майор Михаил Хижняк-Гуревич добавляет: «Мне и другим офицерам был отдан приказ тоже произвести по выстрелу. Я достал пистолет и выстрелил с расстояния двух метров. И остальные нажали на курки». Казнь свершилась в присутствии маршала Конева и тех офицеров, что арестовали и охраняли Берию. Подозвали врача на предмет констатации смерти. «Чего его осматривать?» — заметил врач. — Он готов. Я его знаю. Он давно сгнил. Еще в 43-м году болел сифилисом». (Заразился во время командировки на Кавказ при общении с местными жрицами любви). Когда все было кончено, майора Хижняка оставили в камере одного, поручив замотать труп в парусину. И тут Хижняк (по его словам) потерял сознание и в этом состоянии мало чем отличался от своего подопечного. Придя в себя, он отвез тело Берии в крематорий и опустил в топку. После кремации прах был развеян мощным вентилятором.
По недосмотру в печать просочились два архивных акта про расстрелы, подтверждающих слова Антона Антонова-Овсеенко.
АКТ
1953 года декабря 23-то дня Сего числа в 19 часов 50 минут на основании Предписания Председателя Специального Судебного Присутствия Верховного суда СССР от 23 декабря 1953 года за Ns 003 мною, комендантом Специального Судебного Присутствия генерал-полковником Батицким П. Ф., в присутствии Генерального прокурора СССР, действительного государственного советника юстиции Руденко Р.А. и генерала армии Москаленко К.С. приведен в исполнение приговор Специального Судебного Присутствия по отношению к осужденному к высшей мере наказания — расстрелу Берия Лаврентия Павловича.
Генерал-полковник Батицкий, Генеральный прокурор СССР Руденко, Генерал армии Москаленко
АКТ
23 декабря 1953 года зам. министра внутренних дел СССР тов. Лунев, зам. Главного военного прокурора т. Китаев в присутствии генерал-полковника тов. Гетмана, генерал-лейтенанта Бакеева и генерал-майора тов. Сопильника привели в исполнение приговор Специального Судебного Присутствия Верховного суда СССР от 23 декабря 1953 года над осужденными:
1) Кобуловым Богданом Захарьевичем, 1904года рождения,
2) Меркуловым Всеволодом Николаевичем, 1895 года рождения,
3)Деканозовым Владимиром Георгиевичем, 1898года рождения,
4) Мешиком Павлом Яковлевичем, 1910 года рождения,
5) Влодзимирским Львом Емельяновичем, 1902 года рождения,
6) Гоглидзе Сергеем Арсентьевичем, 1901 года рождения,
к высшей мере наказания — расстрелу. 23 декабря 1953 года в 21 час. 20 минут вышеуказанные осужденные расстреляны. Смерть констатировал — врач (роспись).
В общем, если опубликовать все документы политбюро, армейского начальства, НКВД-КГБ, то открылись бы такие бездны непрофесссионализма, тупости, мерзости, предательств и аморализма, такие бездны негодяйства, что встал бы вопрос о закрытии проекта «Россия».
И хочется и колется
Я уже ранее упоминал, что cоветским руководителям после 20 съезда очень хотелось знать, как же устроена их собственная кормящая машина, которая вместо ложки с икрой ко рту периодически им же отрывала головы. Кто знает, как устроена наша кормящая машина? Никто не знает. Это знание есть антисоветчина. А там? Ну, там знают, сколько угодно. Немедленно издать. И вот книга Авторханова «Технология власти», которая вышла в «Посеве » первый раз в 1959 году, тут же по решению Политбюро была очень ограниченным тиражом (около 100 экз.) напечатана в издательстве «Мысль» с грифом «Рассылается по особому списку» членам Политбюро, Секретарям ЦК и некоторым членам ЦК.
Следом издали «Новый класс: Анализ коммунистической системы» Милована Джиласа и еще некоторых других исследователей. Из них хоть что-то было усвоено ведущими коммунистами, и они подправили свою кормящую машину — она больше не отрывала им головы. Никита Хрущев самым важным своим достижением считал то, что он не казнил антипартийную группу Молотова-Кагановича-Маленкова и примкнувшего к ним Шепилова. «Вот и меня сейчас пощадили», — говаривал он, сидя на скамеечке у своей дачи под домашним арестом. Так очень постепенно наступала эра русского гуманизма.
Зато в последние десятилетия идет настоящая вакханалия по уничтожению архивных дел или по их закрытию.
Историк Никита Петров, специализирующийся на истории советских органов безопасности, пишет:
«О масштабах уничтожения документов госбезопасности в 1954-1955 гг. и в последующий период, когда номенклатура дел постоянного хранения была заметно сужена и «чистка» архивов приняла регулярный характер, можно судить по количеству архивных дел бывшего КГБ, уцелевших к августу 1991 г. Согласно официально представленным в Комиссию по архивам КПСС и КГБ сведениям, в 1991 г. объем центрального архива КГБ составил лишь 654 300 дел. Причем, только 167,8 тысяч дел хранились в Москве (и подмосковном хранилище) , а большая их часть была сосредоточена в филиалах: в Саратовском (60 тыс.), Омском (363 тыс.) и Владимирском (63,5 тыс.).
По сравнению с 1954 г. убыль архивных документов весьма ощутима. Особенно заметным это выглядит в отношении архивно-следственных дел. В центральном архиве сохранилось лишь 75 тысяч архивно-следственных дел. Дополняют их еще некоторые категории подобных дел в филиалах архива: во Владимирском 29,5 тысяч дел на «немецких военных преступников» и в Омском 128 тысяч дел на немцев, «задержанных на территории Германии» в послевоенное время. А основная масса архивно-следственных дел из 1,7 миллионов ранее хранившихся в центральном архиве КГБ была уничтожена.
Никита Петров, Десятилетие архивных реформ в России, http://index.org.ru/journal/14/petrov1401.html
Самым большим преступлением было уничтожение более 23 тысяч учетных дел на расстрелянных в Катыни поляков, что многие десятилетие служило основанием сваливать этот акт советского гуманизма на немцев.
Никита Петров: «Не будем забывать август 91-го года, когда архивы все-таки открылись. Было еще многое не отрегулировано, но доступ был к материалам куда шире, чем сегодня. А потом пошла полоса стагнации и регламентации. Сегодня мы видим постепенную, ползучую реабилитацию советских порядков, вползание, что называется, советских порядков в нашу сегодняшнюю жизнь, апологетика советского прошлого и многое-многое другое. Срок секретности обозначен в законе «О государственной тайне», в статье 13, где четко сказано, что он составляет 30 лет, после чего документы должны быть рассекречены.
За редким исключением, но для этого нужно продление межведомственной комиссии. Для разведки – 50 лет. Были специальные указы президента Ельцина. А 75 лет придумали для так называемой тайны личной жизни. И этот рычаг, можно сказать, посильнее «Фауста» Гете. С помощью этого рычага можно не дать ничего, потому что любой, скажем, послужной список, где есть негативные факты, архивисты с фантазией (а архивисты насчет того, чтобы чего-то не дать, всегда с фантазией)…
Архивист в данном случае является человеком подневольным, который старается выполнить инструкции, и даже перевыполнить, по одной простой причине – обезопасить его самого. Ведь еще никто из архивистов не был уволен за то, что он не дал какие-то материалы историку-исследователю. Зато сколько есть примеров, когда наказывали за то, что дал что-то не то, когда после публикации шли какие-то реакции, волна и так далее. Так что этот срок не придуман, он есть в законе «Об архивном деле».
При Сталине действительно сохранялись огромные массивы документации, потому что Сталин, как рачительный хозяин, считал, что все пригодится, любой компромат. Вот он как раз документы не жег, потому что все могло сработать. В картотеках миллионы людей находились, показания на них тоже были взяты на картотечный учет, а особенно после волны арестов 37-38-ых годов. И когда Сталин умер, в 1954-ом году многие документы, персонально уличающие документы и те картотеки учета этих документов и оперативного учета были сожжены. Мы не можем себе представить засекреченных документов времен Третьего Рейха и Гестапо в Германии – невозможно!
А у нас в Фонде Сталина, который проходил рассекречивание в конце 90-ых годов, целый ряд документов и дел остались секретными. Это же абсурд! Это противозаконно. Вся переписка Сталина с госбезопасностью закрыта до сих пор. И такая еще хитрая вещь. Нельзя обманываться, когда объявляют какие-то фонды открытыми. Внутри оставляют по результатам таких рассекречиваний огромные пласты документов. Фонд Молотова, например. Берешь микрофильмы, которые выдаются исследователям, – и в этих микрофильмах почти вся переписка Молотова с госбезопасностью закрыта.
Причина в том, что нынешней власти легче управлять страной, когда население питается мифами о прошлом. То есть легче тиражировать мифы почтения к государству и к государственности, а это незыблемый кирпич сегодняшнего Российского государства».
http://www.memo.ru/d/2176.html
Мой маленький опыт
Когда я писал свои воспоминания «Мы — были», то в 2005 г. сделал запрос в Мосархив, куда перемещены все документы ЦК. Вот мое письмо:
Date: Wed, 27 Jul 2005 08:13:55
Директору Центрального архива общественно-политической истории Москвы Никаноровой В.В.
Уважаемая Валентина Вячеславовна,
Мое имя – Валерий Петрович Лебедев. Я издатель и редактор альманаха “Лебедь”, выходящего уже около 9 лет (www.lebed.com).
Сейчас я пишу небольшую работу, в которой будет часть, связанная с моей биографией. В частности, краткая история исключения из КПСС и лишения профессиональной работы философа в апреле 1984 года и дальнейшего прохождения дела. Оно, как мне кажется, представляет интерес.
Мне хотелось бы иметь доступ к моему “персональному делу”. Я видел и читал его в 1990 году, когда появилось разрешение знакомиться с такого рода документами.
Есть ли возможность поработать с делом у вас в библиотеке архива в течение одного дня (и что для этого нужно)?
Если есть необходимость, я могу вам позвонить по указанному на вашем сайте тел. 678-12-87.
Прилагаю любопытный документ (его фото), который, возможно, поможет определить нахождение папки с делом.
С уважением – В. Лебедев
Так вот – не только не было разрешения, но не было никакого ответа вообще. Судите сами о продвижении всяческих прав и свобод.
Архивы нужны для сохранения тайны
В чем загадка архивов? Почему происходит их закрытие? Это не может быть случайностью, так как подобных случаев слишком много и они уже складываются в систему.
Есть уровень политических запретов на открытие архивов: для государства и власти, которая тайна и сакральна, повредит знание о ее механизмах. Да и самого этого знания обычно нет.
Есть пласт психологический. Сложился веками наработанный страх. Логика “как бы чего не вышло”. “Что мне, больше всех надо”. “Не стоит связываться”. “Не лезь попрек батьки в пекло”, «инициатива наказуема». В общем — обломовщина. Нет духа полезной авантюрности, риска, приключения. Того, что двигало всеми исследователями — от Стэнли-Ливингстона в дебрях Африки и Амундсена-Скотта во льдах Антарктиды до молодых историков Уля и Эберле, которые в 2005 г. нашли и выкупили для копирования из Особой папки Сталина рукопись переводчика Парпарова «Гитлер», приготовленную только для Сталина к его 70-летию на основе допросов личного камердинера и слуги Гитлера Гейнца Линге и личного адъютанта и телохранителя Отто Гюнше (Фонд 5, опись 30, дело 462а).
Они каждый день были рядом с фюрером. Гюнше присутствовал на всех совещаниях Гитлера в ставке, на всех его встречах с заданием: если что-то подозрительное, некие шевеления любого чина в направлении фюрера — пулю ему в голову. Рука Гюнше все время на открытой кобуре. Линге был доверенным лицом весьма интимных сторон жизни Гитлера, тем более, что он был вхож и в комнаты Евы Браун. Именно от него поступила и сейчас малоизвестная информация о том, что Ева Браун была беременна от фюрера и именно поэтому особенно настаивала на заключении брака перед самоубийством.
Наконец, третий слой, примыкающий ко второму, — это нечто метафизическое. То, что Пушкин обозначил словами “мы ленивы и нелюбопытны”. Может быть, это уже национальная черта такая? Хотя… Были же Беринг или Беллинсгаузен. Правда, их фамилии какие-то не русские. Ну, тогда Дежнев, Хабаров, поморы, Афанасий Никитин. Королев и Гагарин. Есть, есть много русских храбрецов, да — много. Много, но явно недостаточно. Во всяком случае, среди историков.
В общем, верно говорил поэт и цензор Тютчев, что до Петра Первого вся история России — панихида, а после — сплошное уголовное дело.
Под покровом ночной темноты
Так как самые ключевые моменты русской истории либо не имеют документов, либо они уничтожены, либо недоступны, то завершу этот очерк реконструкцией истории смерти Сталина, которую проделал на основе тайных сообщений высоких партийных функционеров мощный чеченец Абдурахман Авторханов.
Но прежде приведу эпизод, известный от киношников.
Берия, Хрущев, Молотов, Каганович отлично знали, что Сталин готовит полную чистку старого политбюро и загодя в состав Президиума ЦК (так стало называться политбюро после 19 съезда КПСС в 1952 г.) ввел новых 12 апостолов (в том числе и Шверника с Сусловым) как раз по числу старых, уже приговоренных…
Сталин хочет разнообразить старую схему ликвидации сподвижников и напоследок решает поиграть с ними в кошки-мышки. Вот здесь-то и пригодилась его любовь к кино.
Товарищ Сталин сам решил выступить в качестве режиссера.
В январе 1953 года дело врачей уже успешно продвигалось, и Сталин прикидывал, в каких точках Красной площади следует установить кинокамеры для съемок первой грандиозной публичной казни, намеченной на весну 1953 года. Там должны были висеть не только убийцы в белых халатах — известные академики и профессора Вовси, Виноградов, братья Коганы, Раппопорт и другие, но и вся старая гвардия из Политбюро, начиная с «главного еврея СССР» Кагановича, как его на допросах уже именовали следователи, а Молотов — даже со своей женой Полиной Жемчужиной
Логика была простая: врачи-убийцы лишь выполняли приказы изменников из Политбюро. Но те, в свою очередь, получали приказы на уничтожение вождей от международной сионистской организации «Джойнт».
Для Сталина изготовили модель Красной площади в виде складывающейся доски, наподобие шахматной, внутри которой хранились модельки виселиц с телами. Он расставлял их так и этак, то концентрическими кругами, то в каре и прикидывал, как это смотрится с разных точек площади. Как всякий профессиональный режиссер, Сталин в сценарии отмечал ракурсы и планы съемки и определял места, где будут установлены кинокамеры. Выбрав ракурс, Сталин предавался мечтам о том, как замечательно он проведет весну 1953 года.
После публичной казни снятый о ней фильм пройдет по всей Руси великой, народ зайдется в праведном гневе, и тогда Сталин, спасая еврейское население от справедливого возмездия, вышлет его на север (таково было готовящееся объяснение для Запада), в уже строящиеся бараки на неминуемое уничтожение. Так достойно гений завершит великое дело решения национального вопроса, давним специалистом по которому он слыл в партии.
Разработав выдающийся режиссерский план, Сталин решил отдохнуть. Когда он только его задумал, в феврале 1953 года к нему на ближнюю кунцевскую дачу привезли из киноархива в Белых Столбах очередную трофейную ленту, голливудский фильм, который примерно можно перевести как «Возмездие». Сюжет его таков. ХYIII век, пиратская шхуна. На ней не терпящий никакого прекословия капитан, жесткая дисциплина, беспощадность по отношению к захваченным в плен. Но капитан постепенно сходит с ума, хотя этого еще никто не знает. Сумасшествие его протекает оригинально: он подозревает то одного, то другого члена своей шхуны в предательстве, в намерении сдать пиратский корабль властям.
Кого именно, он вычисляет так. У него в каюте есть шахматы, фигурки которых сделаны с портретным сходством членов команды. Он играет сам с собой в шахматы и когда берет фигуру «противника», то выходит и объявляет команде об изменнике, который является прототипом взятой шахматной фигурки. (Очевидно, разработку режиссуры казни на Красной площади с помощью модели Красной площади в виде шахматной доски Сталин заимствовал из этого фильма).
После разоблачения команда с улюлюканьем казнит «изменника». На доске 16 фигур противника, в фильме 16 казней, одна изобретательней другой. Когда остается последняя, 16-я фигура «противника» — король (это помощник капитана), капитан сбивает ее с доски щелчком, выходит на палубу, ловит помощника, ловко его протыкает, а затем с безумным хохотом направляет корабль на скалы.
Создав в своем параноидальном стареющем мозгу новую массовую кровавую композицию (дело врачей-убийц — дело очередных врагов из Президиума ЦК, агентов «Джойнт» — высылка всех евреев на север), с помощью которой Сталин собирался решить одновременно так много актуальных вопросов, он вызвал в последних числах февраля 1953 года на ближнюю Кунцевскую дачу весь приближенный ареопаг, предназначенный к ликвидации.
Наступила сладостная минута игры кошки с мышками. После обильного как всегда застолья, на котором соратникам полагалось напиваться (старый прием диктатора: он ставил к каждому выпившему соглядатая на случай, вдруг соратник с пьяных глаз сболтнет лишнее), Сталин предложил им посмотреть очень полезный новый фильм.
Фильм начался часов в 12 ночи и шел более 2 часов. К концу фильма все зрители давно поняли, к чему клонит отец и учитель, протрезвели и, по завершении просмотра, дрожащими голосами попросили вождя разрешить им разъехаться по домам. «Зачем так рано по домам?», — удивился вождь. — Еще нет и трех ночи. Этот фильм очень поучителен. Давайте мы посмотрим его еще раз».
Рано поутру, после второго просмотра, вождь решил, что уже не так рано и милостиво отпустил соратников домой.
Столь неприкрытая демонстрация своего всемогущества, фактически, откровенное «Иду на вы», одновременно и устрашила, и сделала соратников бесстрашными. Ведь ясно, что после такого киносеанса Сталин оставит им не более нескольких дней свободы и пару месяцев жизни.
Но прежде, чем сказать о последующих событиях, отвечу на естественный вопрос, откуда известны эти факты, где документы? Документов на эту тему нет и быть не может. Вообще, все, что касается криминальных акций Сталина, не может быть документально подтверждено. Я имею в виду — самое начало акции, те слова, которые говорил Сталин наркому внутренних дел с глазу на глаз. Последующие события типа протоколов допросов арестованных или стенограмм судебных процессов есть не более чем фарс, прикрывающий истинную причину трагедии.
Это очень хорошо заметно по убийству Кирова, всю механику которого можно раскрыть только аналитически, и этот анализ неопровержимо указывает на прямую инициативу Сталина в устранении потенциального соперника. Но в данном случае с подготовкой ликвидации соратников есть очень важное свидетельство присутствующего на ночном сеансе человека. Это Михаил Чиаурели, придворный кинематографист и шут Сталина, снявший такие «шедевры» тоталитарного кино как «Клятва» и «Падение Берлина» и такие псевдоисторические фильмы как «Георгий Саакадзе» или «Арсен».
Именно от него историю с киносеансом узнал режиссер Михаил Калатозов, («Чкалов», «Летят журавли» и др.), который поделился ею с кинообщественностью (фрагменты воспоминаний Калатозова попали в «Московские новости»). А уж когда мы (щедровитяне) проводили организационно-деятельностные игры и сиживали после них в сауне, то много пикантных деталей услышали от секретаря союза кинематографистов Армена Медведева и сценариста Рустама Ибрагимбекова ( «Белое солнце пустыни»).
Теперь — слово Авторханову. Он пишет о ликвидации Сталина:
«Эта версия получена при исключительных обстоятельствах, о которых еще рано писать….
Через несколько дней Берия пригласил к себе на дачу Маленкова, Хрущева и Булганина и предложил им два детально разработанных плана: «малый» и «оптимальный».
«Малый план» предусматривал отставку Сталина без участия посторонних сил. У Сталина на очередном ужине с четверкой в Кунцеве должен случиться смертельный удар — такой, чтобы он сразу не умер, но и не смог бы выжить. Умирать Сталин должен был при свидетелях, в том числе таких, как его дети и врачи.
«Оптимальный план» предусматривал взрыв дачи Сталина, когда он спит (значит, днем). Под видом продуктов нужно было доставить динамит для взрыва не только помещения Сталина, но и прилегающих зданий, чтобы заодно ликвидировать и лишних свидетелей.
За успех «малого плана» должны отвечать все четверо, ответственность за успех «оптимального плана» Берия брал на себя лично. В каждом из этих планов предусматривались и превентивные меры: из Москвы надо было удалить под разными предлогами явных сторонников Сталина, особенно тех, кто ведал средствами коммуникации и информации (Министерство связи, радио и телевидения, ТАСС, редакции «Правды» и «Известий»), а также некоторых видных руководителей из Министерства обороны, МТБ, МВД и комендатуры Кремля. В то же время наиболее надежных сторонников четверки (маршал Жуков и другие) следовало вызвать в Москву.
Все средства связи дачи Сталина, его кремлевской квартиры и служебных кабинетов начиная с определенного Х-часа отключались от всех общих и специальных правительственных проводов. Все машины, дачи Сталина, охраны и обслуги «конфисковывались» с начала Х-часа. Все дороги к даче и от нее — как по земле, так и по воздуху — закрывались для всех, в том числе для всех членов Президиума ЦК, кроме четверки.
Функции членов четверки были четко разграничены: Берия отвечал за «оперативную часть» плана, Маленков — за мобилизацию партийно-государственного аппарата, Хрущев — за столицу и коммуникацию, Булганин — за наблюдение за военными. С самого начала Х-часа четверка объявляла о «тяжелой болезни» Сталина и брала в руки власть «до его полного выздоровления». Так легализовались все действия заговорщиков.
Самым оригинальным в этом рассказе надо считать, пожалуй, то, что заговорщики утвердили оба плана сразу! Начать решили с «малого плана», но в случае его провала тут же пускался в ход запасной, «оптимальный план». Если заговор, так с абсолютно гарантированным успехом — этому учил ведь и сам Сталин («бить врага надо наверняка!»).
После такой подготовки и состоялась встреча четверки со Сталиным на его дачу в Кунцеве вечером 28 февраля 1953 года. Поговорив по деловым вопросам и изрядно выпив, Маленков, Хрущев и Булганин уезжают довольно рано — но не домой, а в Кремль. Берия, как это часто бывало, остается под предлогом согласования со Сталиным некоторых своих мероприятий. Вот теперь на сцене появляется новое лицо: по одному варианту — мужчина, адъютант Берия, а по другому — женщина, его сотрудница.
Сообщив Сталину, что имеются убийственные данные против Хрущева в связи с «делом врачей», Берия вызывает свою сотрудницу с папкой документов. Не успел Берия положить папку перед Сталиным, как женщина плеснула Сталину в лицо какой-то летучей жидкостью, вероятно, эфиром. Сталин сразу потерял сознание, и она сделала ему несколько уколов, введя яд замедленного действия. Во время «лечения» Сталина в последующие дни эта женщина, уже в качестве врача, их повторяла в таких точных дозах, чтобы Сталин умер не сразу, а медленно и естественно.
Таков рассказ старых большевиков.
*****
На митинге 19 июля 1964 года. устроенном в честь венгерской партийно-правительственной делегации во главе с Яношем Кадаром, Хрущев в своей речи, передававшейся через прямую трансляцию по всему СССР и через Intervision по всей Восточной Европе, во всеуслышание признался в насильственной смерти советского диктатора: «Сталин стрелял по своим. По ветеранам революции. Вот за этот произвол мы его осуждаем… Напрасны потуги тех, которые хотят руководство изменить в нашей стране и взять под защиту все злоупотребления, которые совершил Сталин… И никто не обелит (его. — А. А.) — Черного кобеля не отмоешь добела… (Аплодисменты.)
В истории человечества было немало тиранов жестоких, но все они погибли так же от топора, как сами свою власть поддерживали топором» (Радио Москва 1, 19 июля 1964 года, 11.55 среднеевропейского времени, мониторная радиозапись станции «Свобода»). Слова о тиранах газеты «Правда» и «Известия» при напечатании речи Хрущева вычеркнули, но их слышали многие миллионы людей в СССР и Европе.
Не в том загадка смерти Сталина, был ли он умерщвлен, а в том, как это произошло. Поставленные перед альтернативой, кому умереть — Сталину или всему составу Политбюро, члены Политбюро выбрали смерть Сталина. И по-человечески никто не может ставить им в вину такой выбор.
Это был один из немногих случаев в истории Советского государства, когда интересы членов правительства совпали с интересами народа».
А.Авторханов. Загадка смерти Сталина
http://www.lib.ru/POLITOLOG/awtorhan.txt_with-big-pictures.html
Сразу же после смерти Сталина Авторханов написал ему некролог, заканчивающийся словами:
«… Перестало биться волчье сердце и работать дьявольский ум. Ушел человек, в котором не было ничего человеческого — ни души, ни любви, ни жалости… Ушел человек, который обессмертил свое имя миллионами смертей… Осиновый кол в его могилу! Вечное проклятие его памяти!! Истребительная война его наследству!!!…»
Слова, актуальные и для сегодняшней России.
Валерий Лебедь
Источник: lebed.com
