Позвали на совещание к одному из разоблаченных.
Как же он теперь, после таких убийственных фактов? – злорадно подумал я. – Небось, не спал всю ночь, от бабы своей наверняка получил. Вот стыд-то. Выйдет весь помятый, с синяком под глазом… Начнет наверняка оправдываться, что-то несуразное лопотать…
Странно, что вообще на дно не залег.
А может, наоборот, попрет в наступление. Мол, это все чистая провокация, происки врагов… Это им так с рук не сойдет…
Или будет только презрительно посмеиваться, даже шутить, хохотать (такая нервная реакция, я слышал, тоже случается): мол, плевал я на все эти липовые обвинения, туфта это все!
Но в любом случае, конечно, последует какое-нибудь жесткое опровержение, пригрозит судом, ответными мерами, ну и т.п., как водится в таких стычках. Должен же он что-то такое заявить, предпринять – это же не шутки, такие помои на него вылили. Надо ведь как-то реагировать, общественность остудить.
А вот и он. Смотрю – никаких признаков смятения. Как всегда подтянутый, в меру улыбчивый. И спал, видно, хорошо…
Я даже расстроился. Вот те на! Может, он и не знает, не видел, не слышал, может, ему не сказали? Да как же это?!
Начал говорить – и голос, черт возьми, как всегда звонкий. Обычно голос-то от переживаний садится, звучит глуше. А тут, прямо как у певца Лемешева…
Думал, хоть намек какой-то сделает. Ни фига. Совсем о другом завел речь, словно в насмешку: о семейных ценностях, борьбе с коррупцией – а об этом ни слова.
Вышел с совещания прямо в изумлении. Вот это выдержка! Вот это закалка! Даже зависть взяла: мне-то до такого уровня уже не дорасти.
И уже как-то по-иному взглянул на все эти разоблачения: какими-то сомнительными, шаткими выглядели они теперь.
Ну да, словили они что-то там, выкрали, засняли – а ты докажи, начальник! Мало ли кто и что нам подсунет…
Да если даже и так? Это как раз по-нашенски, по-рыночному – а сами-то разоблачители лучше, что ли?
Да правильно сделал, что и бровью не повел. Кстати, у церковников в этом плане учиться надо, там совсем другой стук времени. Бывало, лет сто пройдет, а они только очухаются…
Да и кому нужны уже все эти расследования, разоблачения грязные – продвинутому наблюдателю и так все ясно, а остальные телезрители все равно не узнают.
Неужели непонятно – реакция-то только обратная будет. И уважение вырастет, и пресловутый рейтинг, прочие знаки признания. Ну не любят у нас чистеньких, гладеньких, а главное – бедненьких… Крутой должен быть во всем крут.
Это даже и законом уже оформлено: мы своих не сдаем. Семья, корпорация, государство – это вам не хрен собачий! – все друг за дружку. Отец за сына, фирма за работников, масса за лидера, братва за пахана…
Вы нам разоблачения – а мы вам, естественно, кукиш, или язык по Достоевскому. Только у него герой в подполье обитал, а у нас теперь на свет, в политику вышел, стал большинством, телевизор смотрит…
И пора уже, братцы-разоблачители, наконец, допетрить: кончилось это время лирическое – «Газета выступила. Что сделано?». И будьте рады, если и впрямь ничего вам не сделают.