Дмитрий Медведев во время встречи с Эмомали Рахмоном заверил главу Таджикистана, что российские ведомства занимаются расследованием смерти пятимесячного сына таджикских мигрантов, «всем компетентным органам даны поручения, и дело будет доведено до конца».
Вполне возможно, конец действительно близится. Уже во второй половине пятницы пресс-служба МВД заявила о правомерности действий сотрудников полиции, отнявших младенца у матери. «В действиях полицейских не установлено каких-либо нарушений, они признаны правомерными» — такова позиция министерства. Еще в МВД говорят, что в течение всего времени до передачи мальчика врачам скорой помощи инспектор по делам несовершеннолетних держала младенца на руках обращалась с ним бережно. «Видимых признаков его плохого самочувствия зафиксировано не было, ребенок вел себя абсолютно спокойно», подчеркивают в МВД.
А невидимые признаки плохого самочувствия ребенка, которому предстояло через несколько часов умереть от острой респираторной вирусной инфекции, — это уже не дело полиции, это дело и ответственность медиков, вот они пусть и отдуваются. Такой сигнал нам посылает МВД. Теперь вся надежда громко отчитаться о выполнении данного Медведевым обещания «довести дело до конца» ложится на плечи главы Минздрава Вероники Скворцовой, которой предстоит назначить виновных в смерти мальчика.
Тяжелые чувства возникают, когда слышишь, что премьер-министр и экс-президент Дмитрий Медведев или президент и экс-премьер-министр Владимир Путин обещают довести то или иное громкое дело до конца или разобраться с той или иной социально значимой системной проблемой. Нет, когда преступления совершили явные, патентованные враги нынешнего российского государства — тут все чаще всего без осечек и без проволочек. В случаях с терактами отчитываются всегда исчерпывающе — и с делом о подрыве «Невского экспресса», и с «Норд-Остом», и с нападением на Нальчик.
Но во всех остальных случаях чаще всего по-другому. Ты понимаешь, что через несколько месяцев или через несколько лет лидеры государства при желании смогут имитировать отчет о проделанной работе и представить публике некие результаты. Но никакого результата на самом деле ведь нет, а то, что выдается за результат, таковым не является.
Вот вскоре после убийства Немцова появилась информация, что Путин взял расследование под личный контроль. Потом Песков, правда, опроверг эту информацию: оказывается, Путин поручил главам МВД, ФСБ и Следственного комитета лично контролировать ход расследования. Но в любом случае ясно, что глава государства в курсе хода расследования и некоторые решения по этому делу может принять только лично он.
И что же? Арестован предполагаемый исполнитель и его помощники. Но история с организатором преступной группы и заказчиком преступления превратилась в полнейший позор для нашего «полицейского государства» с его якобы всесильными ФСБ и Следственным комитетом. Главы ФСБ и СК лично контролируют, как руководство Чечни регулярно погружает их носом в отхожее место.
В итоге наверняка будет суд, будут мрачные бородачи в клетках, будут черные фигуры спецназа вокруг клеток, журналисты федеральных телеканалов будут тараторить репортажи, вставляя в них полузабытое название французского сатирического журнала. Потом будет приговор, а потом государство про Бориса Немцова навсегда забудет, личный контроль закончится.
Про дело Кашина никто лучше самого Кашина не напишет, и тут тоже все беспощадно ясно. Помню, как мы в ноябре 2010 года отогревались в кафе после пикетов (требовали расследования этого преступления) и смотрели в интернете, как президент Медведев, старательно делая металл в голосе, обещает довести дело до конца. Рассказывает о том, что «есть силы, которые считают, что при помощи таких методов могут заткнуть рот кому угодно». «Кто бы ни был причастен к этому преступлению, он будет наказан — независимо от его положения, от его места в общественной системе координат, независимо от других его заслуг, если таковые есть». Мне особенно понравился вот этот фрагмент выступления Медведева: «Я там уже посмотрел сегодня публикации [в которых говорят,] что не найдут никого. Найдут».
А были и другие дела под ведомственным контролем — когда главы той или иной правоохранительной структуры сами объявляют, что дело у них «на контроле». На самом деле ясно, что это глава государства сказал им взять дело под контроль: не сумасшедшие же они — самим брать под контроль нераскрываемые в нашей стране заказные убийства. Дело Политковской было под контролем у генпрокурора Чайки. Есть чем отчитаться — на зону в конце концов отправили не только исполнителей, но даже организаторов (чего по делу Немцова ожидать не приходится). Но заказчик не установлен, а следовательно, резонансное заказное убийство спустя 9 лет не раскрыто.
Дело зверски искалеченного журналиста Михаила Бекетова — тоже личный контроль прокурора Чайки, и тоже заказчик не найден. Прошло 7 лет.
А еще есть трагические события, которые просто обнажают старую, системную, давным-давно мучающую страну проблему. По сути, смерть несчастного таджикского младенца, бесправного ребенка бесправных родителей, — как раз одно из таких событий. Это история о беспощадности, бесчеловечности российской правоохранительной системы. Это история о преступной халатности в российской медицине. Это история о том, что в России есть люди «второго сорта», по которым эта бесчеловечность правоохранителей и халатность медиков бьет особенно губительно.
Что каждый из нас понимает, когда слышит, что Медведев (или Путин) берет расследование вот такого трагического события под личный контроль? Мы понимаем, что кого-то теперь точно посадят или как минимум уволят. Еще мы понимаем, что системная проблема решена не будет. Ее невозможно решить одним лишь металлом в голосе, предназначенным для репортажей «Первого канала».
Мы понимаем, что история с больным младенцем, брошенным в больнице без присмотра, может повториться в любой день.
Мы знаем, что умер Сергей Магнитский, и дело было под контролем кучи федеральных чиновников, и каких-то сотрудников ФСИН уволили, но люди в российских СИЗО как умирали, так и продолжают умирать.
После множества зверских преступлений, совершенных сотрудниками МВД против собственного народа, президент Медведев решил устроить масштабную реформу органов внутренних дел. Дмитрий Анатольевич даже был склонен к лингвистическому мистицизму — переименовал милицию в полицию. То есть было ощущение, что российская милиция действительно слишком похожа на ополчение, точнее на расхристанные бригады вооруженных мужиков, а не на стражей закона. «Нам нужны профессиональные люди», — сказал тогда господин Медведев. А раз люди теперь будут профессиональными, то и имя им — полиция.
Была переаттестация, говорят, что кто-то ее даже не прошел, переклеили синие полоски на служебных машинах, каких-то совсем уж упырей пересажали. Все происходило под личным контролем. Прошло четыре года. Желающие ознакомиться с новыми лютыми преступлениями сотрудников российской полиции, могут просто зайти на сайты «Медиазона» или «Русская эбола».
Личный контроль со стороны августейших персон и публичное обещание «довести дело до конца» — это просто контроль над тем, чтобы была имитирована работа, чтобы был найден кто-то подходящий для ритуальной посадки или ритуального увольнения. Это контроль над тем, чтобы по-настоящему важные люди не пострадали, чтобы феодальная этика и феодальная психология внутри системы не менялись.
РОМАН ПОПКОВ
Источник: openrussia.org