Прошлым летом Путин решил уточнить концепцию внешней политики страны. Вчера Лавров вспомнил об этом и сообщил, что МИД работает над «её новой редакцией», а в основе новой концепции должен лежать «переход к полицентричной архитектуре» международных отношений. Какой смысл в таких документах?
В нынешней концепции, утверждённой в феврале 2013 года, ставились цели «формирования отношений добрососедства с сопредельными государствами» и «всемерного укрепления международного мира», а также «создания благоприятных внешних условий для устойчивого и динамичного роста экономики». В реальности российская внешняя политика была направлена строго против этих целей: развязали войну с Украиной, спровоцировали конфронтацию практически со всеми развитыми странами, сделали Россию мишенью для санкций мирового сообщества, лишили экономику доступа к мировым финансовым ресурсам, вследствие резкого падения инвестиций и двукратного падения курса рубля получили существенный экономический спад… Получается, что одну концепцию МИД уже удачно реализовал и теперь начал «переход к полицентричной архитектуре», так?
А что такое вообще эта «полицентричная архитектура»? А это когда Россия полагает, что она вместе с Киргизией, Казахстаном, Таджикистаном, Узбекистаном, Пакистаном (страны ШОС) создала «полюс силы» путём объединения режимов, у которых общее только то, что все они отвергают современную политику свободы, демократии, прав человека и всеми силами противостоят ЕС и США.
Полицентричность в российском понимании — это когда, например, у них пытки запрещены, а у нас разрешены; там право на жизнь имеет значение, а здесь — нет; там лгать в политике плохо, а у нас — нормальное дело и так далее. Вот она — «многополярность»! Вот они — страны-герои, которые, наконец, лишат американцев и европейцев доминирующего положения в мире и заставят считаться с Россией!
На самом деле вся эта «полицентричная архитектура» — это все пустое. В отличие от СССР, Россия никаким полюсом не является, так как нет у неё никакой «сверхидеи» взамен обанкротившейся советской, нет особой философии или лидерской идеологии, нет ни стратегии (ни национальной, ни глобальной), ни практики её внедрения. Есть слабая авторитарная провинциальная система полукриминального националистического типа, существующая на деньги от продажи сырья.
Попытки придумать какую-то новую «полицентричную» концепцию внешней политики вместо того, чтобы наверстывать упущенное, переходить от имитационного развития к реальному, означают дальнейшее закрепление страны на периферии глобального развития и её изоляцию.