До первого кризиса 1974 года цена на нефть устанавливали страны-потребители. Так, в послевоенные годы за баррель стабильно давали 1 доллар, несмотря на устойчивый рост спроса в 6% в год. Затем, после 1974 года цены перешли в руки производителей, в частности через квоты ОПЕК. Как бы то ни было, с начала 2000-х годов черное золото все сильнее подчиняется закону спроса и предложения. Так, с конца 2014 года по конец 2015 года котировки упали со 110 долларов за баррель до менее чем 30 долларов.
Столь впечатляющий обвал цен связан с сокращением спроса на фоне ощутимого замедления роста мировой экономики (в первую очередь в Китае и Индии), а также обилием предложения в связи с неожиданным появлением на рынке американской сланцевой нефти. В такой обстановке ОПЕК, члены которой находятся в неодинаковом экономическом положении (это касается стоимости добычи и необходимого для баланса бюджета уровня цен) и придерживаются разнородных взглядов на геополитику, не удалось договориться о снижении квот.
В результате цены на нефть сегодня зависят в большей степени от 6 миллионов баррелей в день американской сланцевой нефти, чем от 30 миллионов баррелей ОПЕК. В связи с этой гибкостью в ближайшие годы американское топливо будет играть роль «нефтяного маятника», обеспечивая колебания цен в пределах от 30 до 70 долларов. Тем более что такие страны как Ирак, Сирия и Ливия сегодня производят меньше, чем могли бы. Их возвращение на рынок может расширить и без того обильное предложение, не дав ценам в среднесрочной перспективе подняться выше отметки в 70 долларов.
Низкие цены, как легко догадаться, вызывают тревогу у стран-производителей, которые, по большей части, не могут похвастаться диверсифицированной экономикой. В таких условиях нефтяные монархии во главе с Саудовской Аравией ведут двойную игру. Прежде всего, они стремятся поставить на колени американскую индустрию сланцевой нефти, добыча которой обходится ощутимо дороже. Кроме того, аравийцы стремятся ослабить исторических шиитских врагов в лице Ирана и Сирии.
Хотя при цене барреля в 30 долларов до равновесия бюджета ваххабитскому королевству весьма далеко, оно еще может продержаться какое-то время благодаря накопленным резервам в 800 миллиардов долларов. Однако в силу эффекта домино обвал цен выводит из равновесия крупные страны-экспортеры вроде Алжира и Нигерии, где нефтяная рента позволяла купить общественное спокойствие. Экономическая ситуация там близка к катастрофе, и протест нарастает. Для уже пустившего корни в Ливии Исламского государства дестабилизация огромного Алжира могла бы стать прекрасной возможностью, чтобы распространиться по всей Северной Африке.
Многие считают, что спад цен на нефть представляет угрозу для преобразований в энергетике и может замедлить инвестиции в возобновляемые энергоресурсы. Однако это лишь близорукое упрощение, потому что нефть по большей части находит применение в транспорте, но практические не идет (менее 5%) на производство электроэнергии (там основные конкуренты — это уголь, газ, атом и возобновляемые источники). Падение цен на нефть моет повысить конкурентоспособность газа (его цены индексируются в зависимости от котировок черного золота) по отношению к углю и атому, что ускорит энергетические преобразования и движение в сторону модели с невысокими выбросами парниковых газов.
В таких условиях развитие возобновляемой энергетики опиралось бы на газ (выделяет в два-три раза меньше углекислого газа, чем уголь) как промежуточное средство. В то же время дешевое топливо может заставить забыть об экономии и подтолкнуть спрос вверх. Не исключено, что ударит оно и по рынку электромобилей и гибридных машин, которые обходятся дороже техники с бензиновым или дизельным двигателем. Повлиять на решение потребителей тут сможет лишь побудительная система налогообложения.
В 2014 году Европа отдала за нефть более 300 миллиардов евро. Таким образом, спад цен открывает реальную возможность для европейского производства. Речь идет о повышении конкурентоспособности таких энергоемких отраслей, как автомобилестроение, черная металлургия, нефтехимия, стекольная и цементная промышленность, а также транспорт и рыболовство. Это может привести к подъему инвестиций и созданию новых рабочих мест в областях, которые страдали от безработицы последние 15 лет.
Только вот низкие цены на нефть ощутимо отражаются и на работе некоторых секторов, которые напрямую связаны с разведкой и добычей нефти. И хотя сама Франция не добывает углеводороды, у нее имеется околонефтяная промышленность с мировой репутацией и такими престижными брендами, как Vallourec, Technip и CGG.
На сектор с оборотом в 40 миллиардов евро приходится 70 000 работников по всему миру. А за последний год список заказов этой гордости французской индустрии тает как шагреневая кожа.
Иначе говоря, не для всех снижение цен на нефть — хорошая новость!
