Как поступить, услышав от друга восторженный рассказ о чем-то (для тебя) невероятном? Если он верит в то, что тебя – полная чушь? Если то, что для тебя чушь, для него – перетряска мировоззрения?
До недавнего прошлого я в таких случаях изображала на лице понимание. «Потустороннее» не может не существовать. То, что не вмещается в наше сознание, существует по ту его сторону. А тогда, как знать, что там, по ту его сторону, действительно существует? Что там существует, а что нет – знать нельзя, в это можно только верить.
«Да» и «нет» в вопросах веры весят одинаково. И потому я обычно говорила под конец что-то вроде «интересно» и переводила разговор на новый предмет. Надо щадить чувства других, говорила я себе, как и все нормальные люди.
Но однажды я задалась вопросом: а какие чувства я таким образом щажу? Что именно движет рассказчиком, который вряд ли себя спрашивает, а надо ли слушателю то, что он рассказывает?
Мотивация людей, распространяющих «послания» из «потустороннего мира», для меня лично интереснее, чем сами «послания». Но она, как правило, темна и для них самих. Кроме того, у них нет желания разобраться в том, что именно ими движет. Им слишком дорога эйфория обладания «тайным знанием» и сознание своей значительности при получении и передаче «посланий». Ну а многие из тех, кто принимает всерьез такие «послания», удовлетворяют свою потребность в подтверждении, что потусторонний мир существует, и там есть добрые духи, которые о нас заботятся.
Я думаю, что таких подтверждений где-то в глубине души хотят даже многие атеисты и агностики. Их ментальность отвергает всякое утверждение о «духовном измерении» бытия, но бывают моменты и обстоятельства, когда и скептики не хотят слушать свой рассудок. Ведь что атеист, что верующий – сознание каждого из нас не может контролировать наше подсознание.
И что же получается, когда рационально мыслящий скептик в силу обстоятельств попадает в поле притяжения какой-то духовно-харизматичной личности – будь то батюшка, гуру, духовный учитель или кто-то еще? Мне приходилось не раз видеть, что тогда происходит: если такие люди сбрасывают с себя панцирь скепсиса, то становятся наивными, как дети.
Их панцирь мог только отторгать рационально не объяснимые явления. Они о таких явлениях даже не задумывались. Это не то же самое, что критическое отношение к иррациональному, которое вырабатывается при исследовательском подходе к его проявлениям. Многие атеисты оказываются совершенно неподготовленными к воздействию харизмы духовных лидеров и их волнующих рассказов. Я считаю, что лучшую подготовку здесь может дать собственный духовный поиск и привычка к самоисследованию.
Теперь я думаю, что нет необходимости особенно осторожничать с чувствами тех, кто не только верит в свои исключительные контакты с потусторонним миром, но и превозносит свои убеждения над убеждениями других. Я стала раньше находить удобный момент, чтобы поинтересоваться, может ли собственное толкование событий моего собеседника быть единственно возможным. Незачем изображать интерес, когда его нет, кивать головой, когда все видишь иначе.
Вера может быть только честной, и разговоры о ней тоже должны быть такими. Но с честностью в религии всегда была проблема. И потому не выработались навыки искренних и одновременно деликатных разговоров о вопросах веры даже с близкими людьми, что особенно важно. Масса людей вообще не хотят слышать от других, во что те верят. Многие избегают таких разговоров по тем же причинам, по которым трезвые избегают пьяных. Но если кого-то опьяняют свои мистические озарения или неожиданный взлет религиозной веры, то как раз сомнения близких в соединении с их эмпатией могут хорошо отрезвлять экзальтированных подвижников собственных верований.
Мы все считаем идеальным пить вино и не напиваться, и многие это умеют. Так же идеально было бы оставаться трезвым, «встретив Бога».
Из моего цикла эссе «Трезвая мистика».
Читать полностью:
http://avlla.livejournal.com
http://www.religiopolis.org/opyty.html
