На протяжении десятилетий в Советском Союзе действовала глубоко законспирированная сеть производителей вооружения. Ни милиция, ни всемогущий КГБ ничего не могли сделать с этими подпольными мануфактурами, производящими миллионы единиц нелетального, но вполне эффективного оружия.
Чудесным образом в условиях тотального дефицита мастера добывали необходимые инструменты и материалы, а технологии без всякого Интернета почти мгновенно распространялись по территории огромной страны.
Конечно же, речь идет о всевозможных самоделках, с помощью которых советские дети главным образом играли в «войнушку». Каждый мальчишка (и многие девчонки) на протяжении жизни использовали не один и не два игрушечных «ствола». Неказистые, малоэффективные, иногда опасные для собственных владельцев, они обладали удивительной красотой, которая бывает только у вещей, произведенных своими руками.
Как же возник этот уникальный феномен? Уникальный, поскольку ни в Америке, ни в европейских странах он не получил такого распространения. Дети играли в войну всегда – в новгородских раскопах найдены сломанные деревянные мечи, с помощью которых наши средневековые предки уподобляли себя взрослым бойцам. В Российской Империи, где было разрешено свободное ношение оружия, не было ничего удивительного в том, что детям покупали “монтекристо” – настоящую мелкокалиберную винтовку. После Гражданской войны игрушечное оружие тоже было ни к чему в связи с обилием настоящего: беспризорники Макаренко использовали для театральных постановок боевые револьверы, только пули меняли на клочок пакли.
А вот потом со стволами стало тяжелее. Советские дети росли в атмосфере готовности к подвигу. Литература, кино, воспитательные беседы – все прославляло людей, совершивших героические поступки. Причем подавляющее большинство подвигов было военными. Мальчиш-Кибальчиш, Буденный с Чапаевым, пионеры-герои – все они обладали разнообразным оружием и по мере необходимости умело применяли его. (Чего стоит одна 17-летняя Зина Портнова, которая на бегу из чужого пистолета сумела завалить трех немцев – да Юл Бриннер нервно курит в сторонке!)
Однако в советском обществе, несмотря на милитари-культ, существовали очень строгие ограничения на все, что связано с оружием. Даже охотников было гораздо меньше, чем сейчас, милиционеры практически не ходили с оружием. Собственно, до курсов начальной военной подготовки в старших классах никакой возможности подержать в руках «боевое оружие» у ребят не было.
Игрушечная промышленность в СССР вообще была не слишком развита, кроме того, существовало табу на производство пистолетов и автоматов, похожих на настоящие либо годных для переделки под боевое оружие – боялись, что их смогут использовать преступники. Советское оружие выпускалось ядовитых и несерьезных расцветок и разительно отличалось от того, что мы видели в фильмах, книгах и музеях. (Самое козырное производили, как и положено антисоветчикам, латыши на заводе Straume. Это были подобия парабеллума и маузера-96, да и то обычно не в черном, а в радужных цветах. В странах соцлагеря же выпускали пистолеты, довольно точно копирующие исторические образцы.)
Другой бедой было однообразие ассортимента. Завезут в магазин какой-нибудь пошлый пистонный «Буденновец», и будет он там лежать все те десять лет, пока тебе – и всех твоим дружбанам – нужно будет выходить на тропу войны. Поэтому, конечно, конструкторская мысль мальчишек двигалась в верном направлении. С садиковского возраста и до 7 – 8-го класса в гаражах, подвалах и на кухнях кипела работа по производству всевозможных стреляющих устройств.
Ситуация усугублялась тем, что нельзя было, как сейчас, пойти в магазин и купить любой материал или инструмент. К счастью, существовала мощная сеть технических кружков, оттуда тащили материалы: металлические трубки, крепеж, изоленту, клей, резину, пластик. Другим неисчерпаемым источником материалов были помойки и бабушкины чердаки. Говорили: возьми проволоку. Ну что ты, проволоку не найдешь, что ли? И ее находили.
Отцы у многих работали на производстве и в принципе поощряли тягу сыновей к изготовлению самоделок. В трудах над дворовым оружием они передавали сыновьям тайны слов “шерхгебель”, “выпары” и “передняя бабка”. Зэки, которые повсеместно работали на заводах, отливали модели пистолетов из алюминия, вытачивали на станках – такая вещь разительно отличалась от пластмассового ширпотреба, почему и родилось ныне подзабытое определение «зыко», «зыканский» в значении «очень хороший». Мы и сами делали литые пистолеты – лепили форму из глины по магазинному образцу, разбирали старые аккумуляторы, плавили свинец в консервной банке, обрезали облой… Трудно представить, что сегодня кто-то станет так заморачиваться ради игрушки.
Но, несмотря на всю крутизну металлических моделей, у них был один недостаток: они не стреляли. А именно возможность стрельбы была критически важна при игре в “войнушку”. Здесь, пожалуй, стоит немного рассказать о самой игре, ведь даже нынешние 20 – 25-летние не застали ее во всем величии. Войнушка была, безусловно, самой массовой дворовой игрой в СССР. Притом она не имела строгих правил, а лишь общую канву – играющие делились на две (иногда больше) противоборствующие армии и стремились “уничтожить” друг друга или, например, захватить вражеский штаб. Иногда боевые действия дополнялись пытками и расстрелами пленных, предательствами, бросанием на амбразуры и прочими подвигами, которыми обильно потчевал кинематограф. Примечательно, что в 70 – 80-е годы антагонисты делились почти исключительно на “наших” и “немцев”, хотя еще поколение Дениски Кораблева в 50 – 60-е играло в “красных” и “белых”. Видимо, сказалось массовое производство военных фильмов к 30-летию Победы и сразу после.
Так вот, “войнушка” была хороша всем – и возможностью вступить в игру в любой момент, и сочетанием тактики с дикой беготней, но изображать ураганный огонь приходилось с помощью собственных ротовых аппаратов. Как совершенно верно отметил один из героев Стругацких, кричать “Кх-кх! Пу-пу!”. Некоторые пацаны умели в совершенстве воспроизводить свистящий звук автоматных очередей, за что ходили в авторитете. Но как ты ни кхыкай, очень трудно доказать, что ты первый подстрелил противника, а не наоборот. Вспыхивали споры, иногда выяснение – кто в кого попал – перерастало в настоящую драку.
Фото: Замир Усманов/Интерпресс
Стреляющее оружие снимало остроту вопроса. Кроме того, из него можно было стрелять по целям, которые варьировались от банок и бутылок до голубей.
Первым серьезным девайсом, которое человек брал в руки, в те годы была рогатка. Это классическое оружие, воспетое в литературе и живописи, на самом деле появилось достаточно поздно – а именно когда стали доступны рваные автомобильные камеры. А это, по большому счету, случилось только в середине ХХ века. Поэтому рогатка изначально городское, а не деревенское оружие. Вопреки расхожему штампу, хулиганы не ходили с рогатками – с рогатками в определенный период жизни ходили все.
Сама основа делалась из прочной древесины, на жгуты в разных городах и весях шло то, что было под рукой. Годился медицинский бинт, резина от противогаза, старые велокамеры, которые хорошо растягивались (особенно ценились красные). Сельские пацаны использовали шланги от доильных аппаратов. Стреляли шариками от подшипников, гайками, мелкой галькой, колотым чугуном от батарей, а где совсем плохо было с боеприпасами – катали и сушили глиняные шарики. Существовала разновидность рогатки для школы – небольшая, из проволоки и со жгутами из авиамодельной резины. (У нас на Севере ее называли “авиационка”, в других городах я слышал название “венгерка”, а в Белоруссии, например, – “моделька”.) Из таких рогаток стреляли специальными пульками из алюминиевой проволоки (названия также отличались: пульки-шпульки-шпонки-скобки-пробои). В умелых руках рогатка была грозным оружием, но именно поэтому по людям ее применяли редко. По крайней мере, не в “войнушке”, понимая, к чему это может привести. Да и непохожа была рогатка на настоящее оружие. Поэтому уже к началу 80-х рогатка выглядела архаично, по крайней мере в городах.
Старались сделать что-то более “настоящее” – сначала разного рода самострелы – по сути, те же рогатки, но с деревянным ложем и спусковым механизмом из бельевой прищепки. Стреляли из них рябиной, горохом или теми же пульками. В начале 80-х страну как поветрие охватила мода на “воздушки”.
Воздушка, она же духарик, была в общем-то полноценным пневматическим ружьем. Обычно ее делали из велосипедного насоса или рамы от раскладушки. Вырезали войлочный поршень, ставили медную трубку в качестве ствола, монтировали на деревянный приклад и натягивали мощный резиновый жгут. Воздушки были казеннозарядные, которые стреляли пластилиновыми шариками, и дульнозарядные, для которых годился любой нетвердый материал, например картошка. Такие ружья назывались “картопал”. Попадание из воздушки было достаточно ощутимым, так что противник почти всегда подтверждал его громким “ой!”.
После столь сложных инженерных конструкций обычно наступал период экспериментов со всевозможными бомбочками, ракетами и поджигами. Но мы понимали, что это уже за гранью допустимого, и после того, как наш одноклассник из поджига выбил себе глаз, интерес к огнестрелу резко снизился. Да и армия была уже не за горами, лет через пять предстояло взять в руки настоящее оружие.
Сейчас в магазине можно купить практически любую разновидность игрушечного оружия, от джедайского меча до страйкбольного автомата. Но самодельных оружейников подкосило не это. Исчезла сама культура дворовых игр, выражение “побегать по гаражам” звучит диковато, а в войнушку рубятся исключительно в Интернете.
