Когда-то, в студенческие годы, пришлось присутствовать на лекциях по материаловедению и ТММ – д.т.н.-а, профессора Николая Васильевича Шепельского. Пары были жесткими. Кто технарь знает что такое ТММ (теория машин и механизмов), по студенчески – Тут Моя Могила.
Время от времени, он приносил с собой всякие железяки и рассказывал про них интересные истории. Стоит также отметить, что тогда, в начале 90 – х, мы все по большей части находились под впечатлением «всего зарубежного», а его лекции, насколько я понял теперь – были тщетной попыткой раскрыть нам глаза на их мнимое превосходство.
Так вот.
Однажды он приносит какую-то хрень – железяку вроде корпуса редуктора. Заставляет нас внимательно рассмотреть эту штуковину и высказать свои соображения относительно её конструкции, качества и потенциальных свойств. Мы (как случалось почти всегда), чешем кто во что горазд, что то по поводу примитивного вида конструкции, технологии изготовления, неточности отливки и т.д. и т.п. – инженерные соображения.
После чего Николай Васильевич на голубом глазу начинает описывать эту штуковину своими словами. Выясняется, что это, действительно, часть корпуса авиационного планетарного редуктора. Также становится ясным (а не доверять профессору у нас резона не было) то, что такой узел с такими параметрами сегодня не производит никто в мире. Внутренние детали, оказывается, идеально с технологической точки зрения, вписаны в данный корпус, а масса самого агрегата, в случае более высококачественной обработки внешней части корпуса может быть снижена на десятые доли процента, параметры обработки внутренней – достаточны и их улучшение к изменениям технических характеристик не приведёт. После этого Шепельский с победным видом вытаскивает аналогичную зарубежную штуковину. Зеркальный глянец, анодированный оранжевым металл, логотипы – заворожили всех. Видно было, что это – фирм А. После чего, с присущим ему апломбом профессор сообщает, что это – аналогичный корпус американского агрегата. При этом – не литьё, а обработка резанием, при этом – параметры редуктора, размещённого внутри – на порядок ниже, а масса – в несколько раз превосходит наш, с виду уродский. Именно тогда он научил всех нас не обращать внимания на то, что он назвал «избыточностью проработки ненужных деталей в условиях отсутствия инженерной мысли». Попросту – американцы всегда компенсируют недостатки собственного инженерного образования металлом. Там, где на их взгляд ненадёжно – больше металла и – уже надёжно. Современные САПР это не изменили, а лишь подстроились под это их свойство.
Ещё он чётко про союзников историю рассказал:
… Дело было уже ближе к концу войны. Получилось так, что британцы передали СССР германскую технологию изготовления «прыгающих» торпед. Передать то передали, но своего специалиста прислали уже после того, как производство было налажено и, скорее всего от того, что Сталин сообщил Черчиллю количество выпускаемой продукции. Выяснилось, что русские смогли производить торпеды чуть ли не в десять раз быстрее бриттов. И вот почему. По германской технологии с любых отливок и штамповок облой убирался в ручную зубилом и чуть ли не надфилем. Человеко – часов на эту операцию требовалось ужасно много. То, что увидел британский инженер в СССР могло свести их с ума любого: с отливок лишний металл отламывался зубилом или отбойным молотком, после чего, если не мешал сборке – не обрабатывался даже рашпилем. Корпуса – просто сваривались по облою. Это не влияло и не ухудшало характеристики изделия, а если и было, то на десятые доли процента, а, с учётом того, что торпеда – вещь одноразовая – то окраска лаком русского изделия предусмотрена не была. Тем более – британским. И снова этот краткий рассказик Шепельского продемонстрировал свойства русской/советской инженерной мысли.
Под столами аудитории же нам пришлось оказаться после того, как Николай Васильевич дал нам пощупать две печатные платы, как мы тогда их называли – микросхемы. Одна была с ладонь, зелёненькая, испещрённая нереальным множеством дорожек. На ней красовалось «Made in USA» и «General Electric», вторая – серая с золотистыми, конского вида, тоководами. Оказалось в итоге, как всегда по-шепельскому, наоборот.
Первая – военный натовский хлам, сгорающий при малейшей перегрузке. Вторая – кусок нашей советской военки, выдерживающий ЭМИ и при этом, в отличии от американки – двухслойная. Больше же всего Шепельского вымолаживало то, что «эти говнюки» вместо надёжности «нах***чили логотипов по всему изделию», а наши – не удосужились изделие даже промаркировать, для этого не было места, поэтому шикарную маркировку заменил синий оттиск на поверхности, рядом с такой же печатью ОТК.
К чему это всё? Сегодня 21 век. ЕГЭ, при первом взгляде на происходящее – убил основу – фундаментальное образование для каждого гражданина. Но, не всё так однозначно, скажу я вам. Инженерное мышление – нам органично, равно как и смекалка с находчивостью.
Не убеждён, что Россия в состоянии породить сносные баскетбольные кроссовки, но то, что из любого гаража в средней полосе вместо подержанной шестёрки может выехать, к примеру, изделие номер 6420 с Технико Тактическими Характеристиками , превосходящими характеристики “Хаммера” – практически уверен. Смекалка приказывает, а вот на шлифовку – увольте, нет терпения.
UPD Из комментариев, но это интересно… Оказывается, школа есть.
Сирия. Наши бомбят. Устройство наведения – оборудование самолёта. Оптический датчик плюс ГЛОНАС. Точность сброса – 1,5 – 3 метра, время реакции 0,3 секунды. Цена вопроса за комплект – в районе 125 тысяч убитых енотов. После оборудования самолёта системой – пофигу что сбрасывать с заданной точностью. Хоть запасы со складов, которых хватит на лет пять, хоть мешки с картошкой, хоть гири.
То ли дело США. Совсем, скажу я вам, другое дело. Каждая неуправляемая авиабомба оснащается комплектом подруливания с обратной связью. Цена вопроса за штуку – в районе 20 тысяч долларов.