И снова слово моему любимому техасскому нефтянику Джеффри Брауну. В недавнем электронном письме он отметил, что на самом деле сегодняшний избыток нефти не совсем то, чем представляется.
Да, на нефтяных рынках и правда есть перенасыщение. Но какую его часть составляет собственно нефть, а какую – так называемый газовый конденсат? И почему эта проблема важна для понимания истинного положения дел в области мировых поставок нефти?
Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо немного отвлечься и сделать некоторые пояснения.
Газовый конденсат состоит из очень лёгких углеводородов, которые переходят из газообразного в жидкое состояние, когда выходят на поверхность из нефтяных пластов, где они находились под высоким давлением. Этот конденсат обладает меньшей плотностью, чем нефть, и может затруднить переработку, если слишком большие его объёмы смешиваются с собственно нефтью. Напомним, нефтью специалисты называют углеводороды с плотностью менее 45 градусов АНИ – чем выше этот показатель, тем ниже плотность и тем "легче" вещество. Газовый конденсат определяется как углеводороды с плотностью между 45 и 70 градусами АНИ.
Сегодняшнюю ситуацию Браун называет "большим конденсатным обманом".
Он отмечает, что, по данным американского Управления энергетической информации (УЭИ), в декабре 2015 года чистый импорт нефти в США вырос по сравнению с предыдущим декабрём (газовый конденсат учтён в этих данных, но отдельно он не выносится). И здесь Браун задаётся резонным вопросом: почему импорт нарастает, несмотря на заявляемый рост запасов?
Частично ответ заключается в том, что с середины 2015 года производство нефти в США падает. Однако существенную роль играет и тот факт, что в своих отчётах УЭИ называет нефтью то, что на самом деле является смесью нефти и конденсата. Учитывая, что американские месторождения трудноизвлекаемой нефти поставляют огромные объёмы газового конденсата при использовании метода гидроразрыва пласта или фрекинга, в действительности Соединённые Штаты не производят нефть в тех количествах, о которых можно подумать, глядя на приводимые УЭИ показатели. Таким образом, по мнению Брауна, Америка залита конденсатом, а следовательно, импорт почти полностью должен состоять из собственно нефти.
Остаётся загадкой, какая часть добываемой в Америке и в мире нефти на самом деле является конденсатом. В большинстве случаев имеющихся данных просто недостаточно, чтобы выделить его объём.
Согласно предположению Брауна, в конце 2014 года масштаб переработки конденсата в США (а вероятно, и по всему миру) достиг предельно возможных величин, при превышении которых сохранение ассортимента нефтепродуктов становится невозможным. Это может значить, что запасы конденсата копятся быстрее, чем запасы нефти, то есть сбыт необходим именно конденсату.
Конденсат применяется для изготовления нефтяных смесей, когда более тяжёлая нефть смешивается с ним для получения того, что подходит под определение лёгкой нефти. Как правило, лёгкую нефть проще перерабатывать, отчего она считается более ценной. Проблема заключается в том, что характеристики смесей уступают несмешанной нефти сопоставимой плотности. Уже звучат жалобы нефтепереработчиков, что нефтяные смеси содержат слишком много газового конденсата.
Учитывая вышесказанное, мы можем попытаться ответить на поставленные в начале статьи вопросы.
Принято считать, что с 2005 по 2014 годы добыча нефти росла, хотя значительно более медленными темпами, чем в предыдущий девятилетний период – 15,7 процента с 1996 по 2005 годы в сравнении с 5,4 процента с 2005 по 2014 годы, по данным УЭИ.
Однако, по оценкам Брауна, прирост производства газового конденсата после 2005 года практически соответствует росту нефтедобычи с учётом конденсата. Другими словами, почти всё увеличение мирового производства нефти с 2005 года (составляющее 4 миллиона баррелей в день) можно отнести на счёт конденсата. А следовательно, добыча собственно нефти почти не изменилась в течение этого периода. В пользу этой гипотезы говорят рекордные или близкие к рекордным цены на нефть с 2011 по 2014 год включительно. Только в конце 2014 года, когда спрос ослаб, цены начали падать.
Таким образом, если Браун прав, и с 2005 года поставки нефти росли незначительно, а может, и вовсе оставались на одном уровне, то мир стал жертвой большого конденсатного обмана, который вызвал чувство самоуспокоенности в отношении поставок нефти.
"Нефтяные трейдеры принимают решения исходя из принципиально ошибочных данных", – заявил Браун в телефонном разговоре. Не соглашаясь с общепринятыми тенденциями на рынках (что для него не редко), он добавил: "Инвестировать надо, когда на улицах льётся кровь. Сейчас так и есть".
"Кто из нас в январе 2014 года считал, что через два года цены опустятся ниже 30 долларов? Если общее мнение оказалось ошибочным в 2014 году, может быть, оно и в 2016 году неверно?" – заметил он, коснувшись распространённого убеждения, что цены будут оставаться низкими в течение длительного времени.
Как полагает Браун, с 2005 года до сегодняшнего дня триллионы долларов ушли только на поддержание нефтедобычи на одном уровне. Теперь же, когда нефтяные компании сокращают бюджеты на геологоразведочные работы в условиях низких цен на нефть, а для существующих скважин по всему миру ежегодное снижение производства, по оценкам, составляет от 4,5 до 6,7 процента, восстановление спроса на нефть может очень быстро и значительно подтолкнуть цены вверх.
Правда, подобные перспективы затмеваются представлениями о росте нефтедобычи, которые могут оказаться ошибкой, возникшей в результате большого конденсатного обмана.
