Нынешний кризис может сподвигнуть российское правительство на структурные реформы в экономике. Речь идет не столько о корректировке бюджета, сколько об изменении общей экономической политики.
Еще недавно представители кабинета министров бодро заявляли, что цены на нефть, конечно, непредсказуемы, но правительство держит руку на пульсе. Нефть не отпускала чиновников: она переливалась в их речах то надеждой, то оправданием. В декабре премьер Дмитрий Медведев печально говорил журналистам: «Конечно, цены на нефть не радуют. Они, может быть, самые низкие за последние 17 лет. От максимума, который был еще совсем недавно, буквально несколько лет назад, когда цены достигали 150 долларов за баррель, мы спустились сейчас на уровень нефтяных цен в районе $37-38 за баррель. Я имею в виду цену Urals, а не Brent».
И вот, кажется, все. Правительство, видимо, морально готово изменить подход к федеральному бюджету, оставив пустые надежды на то, что цена на нефть кардинально подрастет.
Для чиновников это означает, что придется прибегать к иным способам сокращения бюджетного дефицита, нежели планомерное урезание расходов и использование накопленного резерва.
ПРИ ВСЕМ БОГАТСТВЕ ВЫБОРА
Потенциальные варианты развития событий известны, однако каждый из них имеет много подводных камней, рассказывал Открытой России профессор факультета экономики Европейского университета в Санкт-Петербурге Дмитрий Травин:
«Само собой, Резервный фонд через какое-то время кончится. Это может произойти раньше или позже, в зависимости от того, каковы будут доходы бюджета. Когда он кончится, то теоретически в экономике есть четыре способа выживания при отсутствии резервов. Мы будет использовать либо один из них, либо несколько, либо сразу все.
Первый способ — еще больше сокращать расходы. Понятно, что наше правительство это уже активно делает, урезает все, что можно. Но когда кончится Резервный фонд, придется урезать еще больше.
Второй — повышать налоги. Грузоперевозки на дальние дистанции обложили новым налогом. Возможно, это не последняя история, и будут повышать другие налоги.
Третий вариант — прибегать к займам. Это наиболее цивилизованный путь, и мы его также используем. Другое дело, что тогда рано или поздно можно докатиться до состояния Греции.
Наконец, последний и самый плохой способ — просто печатать деньги. Это то, что мы делали в начале девяностых.
Наша власть будет просто решать, какие варианты и в каком сочетании им удобнее использовать».
ФИНАНСОВАЯ ВЕРТИКАЛЬ
О том, что именно налоговая тема сейчас интересует правительство сильнее других вариантов, говорит сразу несколько событий. При этом не факт, что речь пойдет именно о повышении ставок. Даже если рост произойдет, что крайне вероятно, его, скорее всего, будут сопровождать и другие изменения.
О первом событии уже известно: объединение Федеральной налоговой службы, Федеральной таможенной службы и Росалкогольрегулирования в единую платежную систему.
На практике это будет означать, что три ведомства окажутся внутри системы Министерства финансов, которому будут доступны все их базы. В правительстве считают, что это позволит повысить собираемость налогов и таможенных платежей.
ВСЕ ЯЙЦА — В ОДНУ КОРЗИНУ
Второе событие — вероятная реформа всей модели сбора доходов. Как пишет «Коммерсантъ», социальный блок кабинета министров обсуждает возможность возврата Единого социального налога (ЕСН) и, соответственно, отказа от страховых взносов, которые заменили его в 2010 году. Если это произойдет, то схема движения финансовых потоков будет изменена.
Сейчас доля страховых взносов от общего фонда оплаты труда составляет 30%: 22% уходят в Пенсионный фонд, 5,1% — в Федеральный фонд обязательного медицинского страхования, а оставшиеся 2,9% — в Фонд социального страхования.
Если возврат к ЕСН произойдет, то все 30% будут уходить напрямую в Минфин, а уже оттуда распределяться по фондам.
По информации «Коммерсанта», окончательное решение по этому вопросу еще не принято. У чиновников еще есть время подумать: проект поправок в Федеральный бюджет должен быть внесен в Госдуму в апреле. Депутаты высказываются против: вице-спикер нижней палаты Андрей Исаев заявил, что «социальные взносы должны быть сохранены».
Правительство может пойти на возврат к ЕСН, считает заместитель директора ИМЭМО РАН Евгений Гонтмахер:
«Я сразу скажу: это вероятно, и это не увеличение налогового бремени. Некоторые почему-то думают, что это в дополнение к тем страховым сборам, которые сейчас есть (отчисления в ПФР, ФСС и ФОМС. — ОР).
Смысл, с точки зрения правительства, заключается в улучшении администрирования: в одни руки переводятся технологические функции сбора страховых платежей в Пенсионный фонд и прочее. Видимо, есть у них идея, что это поможет увеличить собираемость налогов, с которой в России большая проблема, ведь экономика падает, и деньги нужны.
ЕСН — это целевой налог, который внутри будет расщепляться на три части, три потока, идущие в три фонда: пенсионный, соцстрах, здравстрах. Пока эти фонды существуют, к ним и будет идти эта целевая привязка сборов или налогов.
А если эти фонды будут ликвидированы, что теоретически возможно, то пенсии будут платить напрямую из бюджета».
Возврат ЕСН может привести к обратной пенсионной реформе — к замене страховой пенсионной системы, где есть страховая и накопительная части, на распределительную.
При наличии в стране нормальной рыночной экономики это было бы не слишком полезно. Но так как Россия сейчас далека от такой нормы, шаг назад может оказаться полезнее, чем кажется, заявил Открытой России заместитель главного редактора газеты «Коммерсантъ» Дмитрий Бутрин:
«Наиболее ощутимые, хотя и очень потенциальные последствия введения ЕСН — прекращение страховой природы социальных фондов. Это увеличит зависимость социальных фондов от бюджета: бюджету придется быть более ответственным за размер выплат. Значит, продолжится тенденция, которая наблюдалась у нас с 2010 года, по постоянному увеличению пенсий, но теперь — за счет нового налогового перераспределения.
Конечно, стандартно считается, что автономность социальных фондов — это благо. Практически везде, где социальные фонды функционируют более-менее внятно, это замкнутая рыночная цепочка, внутри которой все работает в виде денег, которые выплачивают люди. Бюджету дополнительным налоговым распределением заниматься и не нужно.
Другая сторона медали заключается в том, что при нынешней демографической ситуации в России дожидаться сбалансированного бюджета социальных фондов может только безумец. У нас нет шансов построить полностью сбалансированную систему без изменения демографии. Изменение демографии — это вопрос десятилетий, в лучшем случае. Поэтому бОльшая зависимость социальных фондов от бюджета — это до некоторой степени констатация реальности и смирение перед ее лицом.
Я бы не стал считать позицию нынешнего социального блока правительства — Ольги Голодец и Максима Топилина — настолько уж обскурантистской, безумной и так далее. Я понимаю их аргументы в пользу того, что нам сейчас нужна скорее распределительная пенсионная система, и не очень понимаю, как при нынешнем наборе обстоятельств создать страховую или накопительную структуру».
О необходимости изменений модели сбора доходов говорит и министр финансов Антон Силуанов: «Ситуация несколько сложнее (чем в 2008–2009 годах. — ОР), зато мы вынуждены провести структурные реформы». Глава Минфина не уточняет, правда, какие именно требуются изменения.
Бывший министр этого ведомства Алексей Кудрин, постоянные слухи о возвращении которого в кабмин возникают то ли от того, что такая вероятность существует, то ли от того, что многим этого очень хочется, также активно озвучивает свои взгляды на возможную экономическую стратегию. По его мнению, дефицит Пенсионного фонда может финансироваться из средств Фонда национального благосостояния, который стоит объединить с Резервным фондом, то есть по сути вернуть Стабилизационный фонд. Стоит напомнить, что именно Кудрин стоял у истоков как создания Стабфонда, так и разделения его на Резервный фонд и Фонд национального благосостояния.
Однако проблема в том, что вся эта дискуссия должна происходить не в экспертном поле, отмечает Дмитрий Бутрин:
«Собрались двадцать яйцеголовых и начинают обсуждать, что для России лучше. Об этом не эксперты должны размышлять. Заменить действующую машинку обсуждений сложных вопросов экспертным полем невозможно. Эксперты не должны обсуждать, что лучше для этих десятков миллионов глупых людей, которые сами понять ничего не могут. Единственный способ сделать пенсионную модель справедливой и устраивающей большинство — это позволить большинству решать свои вопросы в парламенте через выборных депутатов».
Похоже, правительство почти готово запустить машину времени.
С ее помощью на наших глазах произойдет откат большинства структурных изменений в российской экономической модели с начала нулевых, — то есть всего того, что стало реальностью благодаря высоким ценам на нефть.
Дарья Горсткина
Источник: openrussia.org
