Неолиберализм быстро приобрел широкую популярность сразу после своего появления. Начиная со времен диктатуры Пиночета в Чили, эта новая экономическая модель была поддержана националистами, в частности, Институционно-революционной партией (PRI) Мексики, перонистами с Карлосом Менемом (Carlos Menem) во главе в Аргентине и социал-демократами Чили, Венесуэлы и Бразилии. Начавшийся процесс принял лавинообразный характер. Казалось, что ни одно из движений не может остаться в стороне от него. Так называемый Вашингтонский консенсус и общая идея теоретически должны были привести почти все политические силы к поддержке к этой модели.
Но расцвет неолиберализма длился недолго. Вскоре три крупнейшие экономики Латинской Америки погрузились в кризис (мексиканская в 1994 г., бразильская в 1999 г., аргентинская в 2001-2002 гг.), который развеял эйфорию вокруг успеха неолиберальной модели. Ее основные проповедники были низвергнуты, некоторые из них оказались в тюрьме (Альберто Фухимори, Карлос Андрес Перес), негативные результаты правления других (Фернандо Энрике Кардосо, Карлоса Менема и др.) легли на их репутацию несмываемым пятном. Устойчивый экономический рост в этих странах так и не возобновился, зато возрос уровень концентрации доходов и государственного долга. Полный крах потерпела неолиберальная модель — великий проект модернизации экономики правых сил. В одних странах эти силы были свергнуты, в других — «правым» правительствам пришли на смену другие, которым тоже не удалось добиться большого успеха.
В 90-е годы, оттесненные на задний план левые боролись, как могли, и, наконец, вновь перехватили инициативу на выборах Уго Чавеса в Венесуэле в 1998 г., Лулы да Силвы в Бразилии в 2002 г., Нестора Киршнера в Аргентине в 2003 г., Табаре Васкеса в Уругвае в 2004 г., Эво Моралеса в Боливии в 2005 г., Рафаэля Корреа в Эквадоре в 2006 г. Началась борьба с бедностью и нищетой на континенте с самым высоким уровнем неравенства в мире. Этим правительствам досталось непростое наследие: затяжные рецессии, социальное неравенство, ослабленные страны.
Через некоторое время вышеупомянутые государства достигли быстрых темпов экономического роста, политической стабильности, сокращения уровня бедности, несмотря на глобальный экономический кризис и рост неравенства в мире. Как минимум, в течение десяти лет каждая из этих стран демонстрировала достойные показатели роста и распределения доходов. В это время на политическую арену вышли такие лидеры, как Уго Чавес, Лула да Силва, Нестор и Кристина Киршнер, Хосе Мухика, известный как Пепе, Эво Моралес и Рафаэль Корреа.
В свою очередь, правые разыграли свою партию в Мексике и Перу, но не достигли успеха. Даже когда экономика этих стран демонстрировала рост, социальные показатели не улучшились. Лидеры сменялись один за другим, теряя популярность и политическую репутацию. Что касается ультралевых сил, они остались на своих позициях теоретических критиков, ни в одной стране они не создали альтернатив, которые обычно воплощаются в жизнь правыми. Ни одного значительного лидера не появилось среди представителей правых и леворадикалов.
После того, как мир пережил самый глубокий кризис международного капитализма после 1929 г., даже пост-неолиберальные страны ощутили последствия этой длительной мировой рецессии. Эти последствия вместе с ошибками в политике спровоцировали кризис в ряде латиноамериканских стран, включая поражение левых на выборах в Аргентине и Венесуэле, деградацию правительств Бразилии и Эквадора.
Если левые не смогут взять реванш в этих странах, можно будет говорить о полном провале латиноамериканского левого движения. Этот факт уже можно констатировать в отношении Мексики и Перу, где левые до сих пор не смогли воспользоваться политической и социальной слабостью правительств, чтобы выбрать новых лидеров и создать альтернативу неолиберализму.
В странах, где бразды правления взяли левые, была реализована на практике успешная модель экономического развития с распределением доходов, несмотря на то, что она шла вразрез с мировыми тенденциями. Латинская Америка — единственный регион в мире, где смогли прийти к власти анти-неолиберальные правительства, которые начали борьбу с неолиберализмом. Значительные изменения к лучшему, произошедшие в обществе этих стран, сохраняются, что свидетельствует об успехе политического курса их правительств.
Лидерам левой ориентации впервые в истории удалось упрочить процессы региональной интеграции во всем регионе Латинской Америки и Карибского бассейна, процессы, происходящие относительно независимо от США. Таким образом, эти правительства выступают в качестве оси левых сил всего мира в XXI веке, и это касается даже новых европейских левых сил, как партии Сириза (Syriza) в Греции и Подемос (Podemos) в Испании.
Несмотря на то, что некоторые из этих стран переживают кризис в настоящее время, в передовой манере предлагают преодолеть его именно латиноамериканские левые XXI века. Правым приходит на ум лишь консервативные и репрессивные пути выхода из кризиса. Правительство Маурисио Макри в Аргентине — яркий тому пример. А ультралевые не имеют никакого политического веса. Судьба Латинской Америки в новом веке зависит от того, как разрешится спор между пост-неолиберальными правительствами и неолиберальными планами восстановления экономики.
Эмир Садер
Источник: inosmi.ru
