Первые беженцы начинают прибывать в Прибалтику. На этом фоне в Латвии вновь вспыхнули обсуждения необходимости запрета традиционной женской мусульманской одежды, закрывающей лицо. Яростные споры вокруг паранджи, превратившиеся в комедию, наглядно продемонстрировали – официальная Рига беспомощна перед миграционным кризисом и не готова к приему беженцев.
Бес кроется в деталях. Вот и Латвийское общественно-политическое пространство разделил на два противоборствующих лагеря такой несущественный, на первый взгляд, бытовой вопрос, как ношение паранджи в публичных местах. Проблема, конечно же, возникла не на пустом месте: в преддверии прибытия в страну первого эшелона беженцев общество стали беспокоить некоторые культурные особенности будущих афролатвийцев.
«Дискуссию о парандже надо начать, пока в Латвии не сложилась мусульманская община», — еще в августе говорил президент Раймонд Вейонис. «Обществу должно быть ясно, каково наше отношение к подобным головным уборам. Пришло время определиться с нашей общей точкой зрения», — призывал к обсуждению «вопроса о парандже» президент.
Споры о запрете отдельных предметов гардероба мусульманской женщины вновь подняли болезненную для латвийского общества тему интеграции. С точки зрения теории этнополитики и европейских принципов «мульти-культи», именно принятие многообразия культурных форм и толерантное к ним отношения формирует единое общество — ту самую гражданскую нацию, о которой так любят говорить функционеры официальной Риги. С другой стороны, в глубинах сознания латвийского общества достаточно плотно укоренено ксенофобское отношение к выходцам из Средиземноморья и к мусульманам в целом. Да и сам этнократический характер общественно-политической системы прибалтийской республики не очень-то дружелюбен к подобным инокультурным гостям.
«Латвия — государство латышей», — не об этом ли недвусмысленно кричит принятая в 2014 году преамбула к Конституции Латвийской республики?..
Вот и «интеграцию» еще не приехавших средиземноморских новолатвийцев власть имущие начали по своему стандартному лекалу, неоднократно опробованному на русскоязычном меньшинстве. Так, в декабре прошлого года Сейм Латвии в итоговом третьем чтении принял поправки к закону о предоставлении убежища, предусматривающие, что дети беженцев смогут получать образование в муниципальных учебных заведениях исключительно на латышском языке. Приведет ли это к превращению сирийцев и африканцев в латвийцев (или латышей) или, напротив, будет способствовать их отчуждению и маргинализации» — публично не обсуждалось.
Подобным образом решался и вопрос с паранджой. В угоду широким слоям электората, чье мнение в течение последнего года мариновалось разными страшилками о беженцах, национально мыслящие политики бросили клич о необходимости запрета женской мусульманской одежды, целиком закрывающей лицо. Позже буйные головы все-таки решили сделать шаг назад: сирийцы и африканцы — это не русские, за нарушения их прав можно получить нагоняй от Брюсселя. Президент призвал к общественной дискуссии, а парламентская комиссия по европейским делам предложила разрешить носить только паранджу, расшитую латышскими национальными узорами.
О том, ведет ли запрет на религиозную одежду к более успешной интеграции мусульманских женщин и принятию ими светского образа жизни, — как это видит законотворец, или, напротив, к большей изоляции и отчуждению, когда носительница паранджи просто не может выйти на улицу, — не обсуждалось.
Вся «дискуссия» вылилась в правительственное слушание доклада Министерства юстиции по вопросу паранджи за закрытыми дверьми. В результате было принято решение до марта 2016 года разработать правовые нормы, связанные с ношением в Латвии закрывающей лицо одежды. Правительство потребовало дать всестороннюю оценку вопроса о парандже МИД и МВД Латвии.
Министр внутренних дел Рихард Козловскис тут же поспешил высказаться против ограничительных мер, призвав коллег «не создавать проблем там, где их нет». Но в очередной раз идейную победу одержали наиболее национально мыслящие головы.
«В Латвии все-таки решено ввести запрет на ношение закрывающей лицо одежды», — сообщил министр юстиции Дзинтарc Расначс (Нацобъединение) в интервью передаче «900 секунд» на телеканале ЛНТ.
По словам главы Минюста, ограничение необходимо не только для обеспечения общественного порядка, но и для защиты культурных ценностей республики. Finita la comedia…
Вопрос, нужно ли запрещать паранджу, является далеко неоднозначным и для политически более зрелых государств. Так, Европейский суд по правам человека признал правовым запрет на ношение в общественных местах полную вуаль, потому что этот запрет «поддерживает социальное единение». В то же время Конституционный суд в Германии не утвердил предложение о подобных ограничениях в школах.
Однако то, как развивалась история с паранджой в Латвии и какие идеи и абсурдные предложения (вроде традиционных латышских узоров) звучали в обсуждениях допустимого гардероба латвийской мусульманки, показывает, что страна абсолютно не готова к приему беженцев. Власть имущие напуганы и до сих пор не понимают, что делать с новыми латвийцами, как защищать «латышскость» не нарушая при этом прав приезжающих инородцев. И даже такой частный вопрос, как одежда мусульманской женщины, сумел загнать официальную Ригу в политический цугцванг.
Лайма Каце
Источник: rubaltic.ru
