Стабильности в России угрожают не экономические трудности, а раздувание панических настроений и метания самой власти.
В ближайшие два года мы столкнемся с попыткой повторить события столетней давности — впрочем, в этот раз у России есть противоядие.
Год начался с падения цен на нефть и ослабления рубля, и если сокращение доходов от экспорта энергоресурсов станет устойчивой тенденцией, следует ожидать и сокращения бюджетных расходов, и роста инфляции.
Но испытанию на прочность подвергается не только социально-экономическоеположение России, но и в целом само наше государство.
Приближается вторая годовщина присоединения Крыма, а значит, уже два года страна живет в условиях геополитической конфронтации с Западом, составной частью которой являются экономические и финансовые санкции, отрезающие Россию от западных кредитов.
И большую часть этого срока продолжается падение цен на нефть, что привело и к ослаблению рубля в 2,5 раза, и к росту инфляции. Несбалансированная структура экономики России демонстрировала признаки стагнации еще до начала конфликта с Западом, а после начала войны санкций необходимость ее перестройки стала просто жизненно важной. Но импортозамещение не происходит быстро, тем более в условиях общего кризиса мировой экономики, начавшегося в 2008-м и имеющего все шансы войти в новую фазу в наступившем году.
Россия оказывается перед лицом серьезнейшего вызова: мы должны продолжать стратегический курс на повышение самодостаточности (в том числе и финансовой, и экономической) и борьбу за новый мировой порядок (геополитический, а значит и финансово-экономический) в условиях сокращения наших сил. Это сокращение не критическое — возможности перераспределения ресурсов есть даже в рамках существующей модели экономики, которую при всем желании невозможно перестроить меньше чем за десятилетие.
Ни социальная сфера, ни программы роста не должны серьезно пострадать —некоторый режим экономии, конечно же, будет введен, но самасоциально-экономическая стабильность имеет все шансы сохраниться. С чисто производственной, финансовой и бюджетной точек зрения она переживет и год, и два низких цен на нефть — главную угрозу для стабильности представляет политика. Опрокинуть ситуацию в России могут не экономические трудности, а сочетание двух факторов — игры против власти через раздувание панических настроений и слабость и метания самой власти. Сейчас Россия входит в выборный цикл — осенью парламентские выборы, а через полтора года после них президентские, и понятно, что это время будет использовано для попытки раскачать ситуацию.
Такие попытки не имеют ничего общего с демократией — это в чистом виде борьба за власть. С одной стороны, за власть в мире — Штатам давно уже надоел Путин, выступающий как обличитель мира по-американски, да и в целом Россия, никак не желающая вписываться в навязываемый нам англосаксами образ региональной державы. Желание убрать Путина Штаты в последние пять лет уже даже не особо скрывают, а в последние два года официально проводят политику сдерживания и изоляции России.
Прямое влияние Штатов на внутриполитические процессы в России невелико — все-такиПутин не только в основном провел хотя бы первичную деколонизацию российской номенклатуры, но и последовательно работал на уменьшение возможностей использования американцами различных инструментов «мягкой силы», в том числе и сразу после возвращения в Кремль в 2012-м.
Но косвенное влияние атлантистов сохраняется, в том числе и через достаточно серьезную прозападную прослойку в элите и медиа. Она в свою очередь является лишь частью, хотя и важнейшей, внутрироссийской оппозиции Путину — не системной, партийной оппозиции, а внутриэлитных сил, ставящих на насильственную смену власти. Именно насильственную, потому что демократическим, выборным путем убрать Путина из Кремля шансов нет — до 2024 года ему фактически обеспечено кресло президента. Насильственный, впрочем, не означает вооруженного захвата власти или верхушечного переворота.
Насильственный — значит создающий для Путина такие условия, при которых он сам будет вынужден отказаться от переизбрания в 2018 году. Это могут быть как социальные бунты — с массовыми протестами, забастовками, так и формирование антипутинской атмосферы в значительной, пускай даже и не подавляющей, части общества. То есть необходимо не просто обрушить рейтинг Путина, но и сделать так, чтобы лично президент стал раздражителем для большой части русских.
Если углубляющийся экономический кризис даже не перерастет, а хотя бы будет представлен массовому сознанию как социальный, создастся идеальная атмосфера для штурма власти. В ближайшие два года мы столкнемся с попыткой повторить события столетней давности — впрочем, в этот раз у России есть противоядие. Его главными составляющими является исторический опыт (причем не только столетней, но и четвертьвековой давности) и искреннее даже не понимание, а ощущение народом судьбоносности переживаемого момента.
При этом понятно, что в нашей стране есть множество конфликтов, противоречий, серьезных проблем, преступлений и несправедливости — более того, существующаясоциально-экономическая и политическая модель России является временной и переходной. Уйдя от социалистического строя, мы пока что не пришли к согласию, не выработали, не сформулировали новый общественно-государственный идеал, не нарисовали ту модель, которую хотим строить, и живем в исправленной и вычищенной, но все равно изначально ущербной модели колониальной версии рыночного капитализма, выстроенной в свою очередь на развалинах советского строя.
Претензии к Путину — это на самом деле претензии к оппонентам: либералы упрекают его за огосударствление экономики и курс на сильное социальное государство, а коммунисты — за сохранение крупного капитала, в том числе и наднационального, за либеральный экономический курс. Требовать от Путина идеи или плана нашего светлого будущего бесполезно — он может лишь работать с тем, что есть, то есть с существующими в элите и в народе настроениями, взглядами, ресурсами.
Путин не визионер и не большевик — у него нет картины идеального будущего, и уж тем более нет политических механизмов для ее воплощения. Он видит свою задачу как последовательное укрепление России — сначала через собирание разваливавшегося, потом через восстановление необходимого, а далее через обеспечение условий для развития. Его социально-экономические взгляды могут нравиться или не нравиться, но понятно, что он хочет, чтобы и каждый человек в отдельности и Россия в целом жили все лучше и лучше.
И если первые годы Путин рассчитывал на то, что курс 90-х на интеграцию нашей страны в глобальный рынок (а по сути в глобальный атлантический проект) надо сохранить, изменив лишь условия вхождения на выгодные нам, добившись отстаивания национальных интересов, то в последние годы, особенно после мирового кризиса 2008 года, он убедился, что нормальное взаимодействие России с миром возможно только при изменении самих правил глобальной игры, как финансово-экономических, так и геополитических.
Именно этим и занимается Путин все последние годы, а не жертвует внутренней политикой и экономикой ради своего увлечения внешней, как любят говорить космополитические пропагандисты. Без формирования новых правил игры Россию раздавят — и в военном, и в экономическом, и в геополитическом смысле.
Мог ли Путин не реагировать на украинский кризис? Конечно, нет — это стало бы предательством интересов тысячелетней России. Понимал ли он, что Крым осложнит положение России, что наша экономика слаба и зависима? Конечно. Но ни масштабы, ни время кризиса, никакой Путин, естественно, не может предвидеть и просчитать. Президент, то есть Россия, не может отложить «на потом» борьбу за Украину — потому что в истории так не бывает. Как не может и отказаться от вызова, брошенного американскому миропорядку — каким бы сложным ни оказался сам процесс построения многополярного мира.
Не существует возможности отдельно заниматься экономикой, а отдельно внешней политикой — нужно воевать одновременно на два фронта. Но если с отстаиванием национальных интересов России в мире, с большой игрой Путин может справиться практически в одиночку (не в буквальном, конечно, смысле — даже в дипломатической борьбе он при этом опирается на тысячи работников МИДа, СВР, ГРУ), то во внутриполитической, внутриэкономической ситуации ему приходится действовать через элиту.
Властную номенклатуру, олигархов и крупный бизнес, силовиков — сотни тысяч конкретных людей, многие из которых не только привыкли путать свой карман с государственным, но и превратились в самостоятельные фигуры, всеми силами отстаивающие собственные и клановые интересы. Конечно, все они боятся Путина —не как человека, а как президента, за которым стоит вся мощь не просто государственного аппарата, а народной поддержки — но способны ли они работать не за страх, а за совесть?
Кто-то готов, кто-то нет — все люди разные. Но Путин четко сказал, что не будет открывать «огонь по штабам», то есть он продолжит курс на мирную национализацию элиты. Тем самым он оставляет возможность своим противникам в элите и дальше спекулировать, подменять понятия, строя антипутинскую пропаганду на тезисе «Путин и элита — близнецы-братья», из которого грехи элиты сознательно переносятся на президента, который, оказывается, вообще и есть тот, кто породил эту «воровскую элиту». Эта пропаганда не просто лжива — она нацелена на то, чтобы перенести ненависть народа с реальных казнокрадов и мошенников на президента, добившись его смены и возвращения «свободных времен» правления «офшорной аристократии».
Народ уже долго кормят этим, но если в нормальной ситуации люди четко отделяют свое восприятие Путина от пропагандистского антипутинского передергивания, то в кризис все обостряется. Ухудшение жизни повышает нервозность и обеспокоенность общества, а работа по нагнетанию страхов, раздуванию беспокойства и вбросу фейков будет только нарастать. Учитывая, что Путин сознательно не дистанцируется ни от правительственного курса, ни тем более от всехсоциально-экономических проблем, он примет на себя весь предстоящий девятый вал общественных эмоций.
Сто лет назад судьба уже была жестока к России — именно так охарактеризовал произошедшее в 1917-м Уинстон Черчилль. Последовательный геополитический противник нашей страны, оценивая итоги Первой мировой войны, сказал, что Россия должна была победить, но «её корабль пошел ко дну, когда гавань была в виду. Она уже претерпела бурю, когда все обрушилось. Все жертвы были уже принесены, вся работа завершена. Отчаяние и измена овладели властью, когда задача была уже выполнена».
Конечно, заговор февраля 1917-го не был бы успешным, если бы не лег на подготовленную пропагандой почву — в образованном сословии многие презирали, а то и просто ненавидели императора Николая Второго. Элита перенесла свои грехи на царя и свергла его, следствием чего стал не просто проигрыш в мировой войне, но и катастрофа гражданской войны.
Сейчас ситуация принципиально другая — в телевизионную эпоху реальные действия и слова Путина не затереть никаким черным пиаром. Но эпоха социальных сетей рождает новые соблазны — и во время кризиса (и войны) их будут пытаться использовать для все тех же целей, что и сто лет назад. Однако если тогда судьба власти была решена в достаточно узком кругу элиты, то сейчас будущее страны зависит от гораздо большего числа людей. Можно даже сказать, что от всего русского народа, который не должен позволить затопить корабль «Россия» на входе в гавань.
Пётр Акопов
Источник: rusnext.ru
