У России нет цели, нет долгосрочной экономической программы, а есть только установленный Западом капитализм и стремление к наживе. Может ли в таких условиях Центробанк давать кредиты по низкой ставке?
Собеседники:
Дмитрий Еньков -Партия Великое Отечество
Елена Гоголь
Артём Войтенков – Познавательное ТВ, http://poznavatelnoe.tv
Артём Войтенков: Дмитрий, наш последний разговор по экономике был достаточно давно. Ролик назывался “Юань и рубль против доллара”. В нём ты говорил, что опускание рубля относительно доллара это на самом деле не всегда плохо, а это частично даже хорошо. И впоследствии это приведёт к исключению доллара из денежного оборота, по крайней мере, внутреннего стран СНГ.
Дмитрий Еньков: Да. Видишь, мы с тобой записали этот ролик в конце августа, в последних числах, а первого сентября Путин внёс в Госдуму законопроект о том, что в рамках СНГ произвести дедолларизацию экономики (сложное слово иностранное). То есть в рамках СНГ отказаться от обращения доллара, начинать экономические отношения в валютах стран СНГ. Так что ролик пришёлся весьма кстати. Видишь, мы его очень вовремя записали.
Сегодня у нас, наверное, повод для встречи очень интересный. Это пресс-конференция Путина, она была в конце прошлого года. Просто сейчас были длинные праздники, и за это время как раз высказались практически все. Как говорят “говорящие головы” авторитетные у патриотически настроенных граждан, следят все, видимо. Я просто выписал себе несколько человек и процитирую что кто сказал по этому поводу. Но начну с конца.
– Первым высказался Евгений Алексеевич Фёдоров, прямо в тот же день. Это было семнадцатого декабря. Мы сейчас поговорим о том, что он сказал.
– У тебя на канале Николай Викторович Стариков, лидер нашей партии, двадцать третьего числа высказался.
– Тридцать первого декабря Зазнобин Владимир Михайлович.
– А первого января у Виктора Алексеевича Ефимова вышел ролик. С него начнём, потому что он весьма интересно оправдывает то, что сказал Путин на конференции.
Ролик называется так – “Путину поставили ментальный блок”. Ролик от первого января, найдите в интернете. С девятой минуты он говорит: “Кем-то поставлен ментальный блок с точки зрения ставки кредитования и инфляции”. И ещё одна цитата: “Тема для Владимира Владимировича Путина заблокирована кем-то и очень искусно”. Вот как он трактует то, что сказал Путин на пресс-конференции.
Зазнобин Владимир Михайлович сказал так: “Я не понимаю, Путин не специалист в области экономики”, – констатирует Зазнобин, как ни странно. Как он поддерживает Центробанк, чтобы он держал процентную ставку. И дальше он, цитируя Путина, что Путин якобы сказал: “Там на Западе экономика одна, у нас другая”. Хотя Зазнобин говорит: “Я не понимаю, чем сейчас у нас экономика отличается наша от западной”. Вот он так трактует: “Я не понимаю, Путин не специалист”.
Стариков Николай Викторович наш сказал следующее: “В данном случае мы с оценками нашего уважаемого лидера не согласны. Во-первых, мы считаем, что ЦБ ведёт политику в ущерб российской экономике”, – это по поводу ЦБ. А по поводу правительства: “Экономический блок правительства ведёт Россию в тупик”.
После этих цитат, давайте перейдём к тому, а что же собственно сказал Путин на конференции, и как это, я, во всяком случае, понимаю, как экономист. Давайте пробежимся по тому, что сказал Путин. Желающие могут найти этот ролик, сами посмотрите.
Короткую выжимку сейчас скажу коротко. Путин сказал следующее: “Всем хочется, чтоб процентные ставки банковские были понижены. Но это не единственный фактор ставки в коммерческом секторе”. То есть, если ЦБ снизит ставку для коммерческого сектора, для коммерческих банков, то это не единственный фактор снижения только ставки. Раньше рефинансировали, а сейчас мы разбирали, что это ключевая ставка. Не будем пока комментировать, просто Путин сказал, что это не единственный фактор. Он говорит: “Во-первых, я поддерживаю политику ЦБ”, – вот дословная цитата – “и правительство по обеспечению макроэкономической стабильности”. “Во-вторых”, – он говорит – “при всём желании понизить ставку этого нельзя делать административным путём. Надо исходить из реалий нашей экономики и её структуры”.
Я запишу это для наглядности вот так. Допустим, это будет экономика и структура. Просто это из цитаты так взято. Пока вот так запишем. Дальше он говорит: “Конечно, я часто слышу, что вот там за бугром более низкие ставки. Конечно, там более низкие ставки. Там они специально это делают. Там проблемы другие”. Вот это ответ Зазнобину. Зазнобин говорит, что я не понимаю, чем наша отличается от их экономики. А Путин дальше продолжает: “Проблемы другие и структура экономики совсем другая. У нас угроза инфляции, а там проблема дефляции”. Вот ответ Владимиру Михайловичу Зазнобину. А там проблема дефляции, когда производитель производит, а продать не может. И дальше он говорит интересную вещь: “Нам нужно не цыкать на ЦБ, как это делали в плановую экономику, а помогать ЦБ и правительству подавлять инфляцию, снижать девальвационные риски и ожидания. Когда мы сделаем это, будет снижение инфляции. Там, где возможно, ЦБ и так это делает”.
А что конкретно ЦБ делает? Путин сказал три вещи, которые конкретно делает ЦБ. Он говорит.
Первое – ЦБ держит в работоспособном состоянии всю финансовую систему страны.
Второе – он участвует в проектном финансировании по разным программам. И он называл суммы в десятки миллиардов долларов. Потом он говорил двести пятьдесят миллиардов и даже пятьсот миллиардов, назвал сумму, то есть, проектное финансирование. Есть некие проекты, и ЦБ их финансирует.
– Инвестиционное финансирование. То есть, помимо конкретных проектов есть инвестиционное финансирование. Это, кстати, важный момент. Когда нам говорят, может быть, отдельно надо сказать, но я просто сейчас коротко упомяну об этом. Привлечение иностранных инвесторов я, например, не считаю благом для нашей экономики. Если мы можем сами инвестировать в свою экономику с помощью того же ЦБ, зачем нам кого-то звать для этого. Это просто мы отдаём в чужие руки часть своей экономики. Зачем это делать? В СССР такого не было.
И Путин говорит: “Считаю, что этого пока достаточно”. То есть то, чем занимается ЦБ, он, во-первых, удовлетворён этим, а, во-вторых, он говорит: “Считаю, что этого пока достаточно”.
Вот давайте без эмоций, а с точки зрения голой экономики разберёмся – а что сказал Путин такого, и попробуем на это посмотреть с экономической точки зрения, как мы всегда это и делаем, а потом уже говорить, насколько это верно, и можно ли политически поддерживать или не поддерживать эти слова. “Политика, есть концентрированное выражение экономики” – кто сказал, Маркс? Давайте разбираться.
Я выписал три вещи, которые относятся к экономике: реальные структуры, инфляция, дефляция. Давайте с каждой из них разберёмся.
– Инфляция от латинского слова “inflation” – это вздутие. Лекарство от вздутия живота. Вот инфляция это как раз и есть вздутие или раздувание цены, повышение цен, повышения уровня цен на товары и услуги. Вот инфляция у нас – повышение уровня цен.
– А дефляция, де – это обратный процесс. То есть цены снижаются.
А что в экономике влияет? Вообще два главных фактора экономических даже из теории марксизма, если кто-то с ней знаком. В экономике два главных фактора, первый из них это деньги.
Если много денег вбрасывают в экономику, тогда как раз говорят, что инфляция наступает: денег много, цены растут. Потому что, если у людей появляется много денег, они приходят в магазин и начинают всё скупать. Торговцы видят, что товар сметают с полок, повышают цены. Вот происходит рост цен. Это когда денег в экономике много. Это и есть инфляция. Соответственно, когда денег мало, то возникает обратное. Мы только один фактор рассмотрели. Деньги влияют, понятно как. Много денег – цены растут, мало денег – цены падают. Но деньги это только один из главных факторов.
А второй главный фактор экономический – это товар. Это и есть экономика, во всяком случае, в классическом понимании. Я немного этот термин по-другому понимаю, сразу скажу. Может быть, когда-то отдельно об этом поговорим. Но сейчас по классике: деньги и товар – это главные экономические составляющие. Товар, оказывается, на самом деле влияет на те же самые факторы, но почему-то нам об этом не рассказывают.
Елена Гоголь: В Советском Союзе было мало денег и цены росли. Как это объяснить?
Дмитрий Еньков: А в Советском Союзе цены когда-то падали. Помните, последние годы правления Сталина? А после его смерти они росли, и это связано не с этими экономическими факторами. Сталин же написал работу “Экономические проблемы социализма” как раз в 1952 году, где как раз и отказывался от этой системы. Но это отдельная большая лекция – как понимать правильно экономику, сейчас мы не будем отвлекаться. Сейчас мы хотим просто разобрать, что Путин сказал. Давайте не будем уходить, потому что в том рассказе об экономике тогда станет понятно, почему у нас то росли, то падали.
Но пока мы говорим о классическом понимании экономики: деньги, товар. Просто ещё раз напоминаю, что нам пока хорошо показывают вот эту часть. В том числе через ЦБ, что если много денег, то будет инфляция, поэтому не надо много денег печатать, вот такое оправдание. Но почему-то всегда вот эту составляющую нам не показывают. А ведь влияние товара в экономике точно такое же, как у денег. Смотрите, если будет товара мало в экономике, представьте, как раз, когда в СССР дефицит был.
Артём Войтенков: Это уже конец СССР.
Дмитрий Еньков: Да. Там, конечно, цены регулировали жёстко административно, но в фильме с Мироновым “Берегись автомобиля”, он там продавцом работает. Помните, из-под прилавка он Grundig продаёт этот. И люди готовы переплачивать за это. То есть цена даже в плановой экономике всё равно при дефиците товара росла. А когда, наоборот, товара было много какого-то, то, что при капиталистическом укладе, что при социалистическом – цены снижаются. Но при капитализме это особенно хорошо видно. Это как раз то, о чём Путин и сказал. Он говорит: “У них другая проблема. У них проблема дефляции”.
Смотрите, что происходит на Западе. Давайте в этом вопросе наконец-то разберёмся кардинально, раз и навсегда. Там низкие процентные ставки, как Путин и сказал. А как же проблема дефляции возникает? А вот как. Там действительно получить доступ к кредитованию довольно просто. Это рассказывали и твои гости, по-моему, в том числе. Получить деньги довольно легко и ставки действительно низкие. Поэтому люди охотно берут кредиты, что-то начинают там делать, производить, делают какой-то товар, который якобы невидимая рука рынка диктует им, какой товар производить. Кто-то угадывает, кто-то не угадывает. Если какой-то товар очень популярный, то все бросаются его производить, и через некоторое время действительно происходит затоваривание. Потому что никакого регулятора там нет. Есть только невидимая рука, которая умеет только невидимо залезать в карманы граждан. А на самом деле она ничем не руководит эта рука. Поэтому действительно, производители (кто угодно) набирают кредиты дешёвые, производят много товара, и происходит периодическое затоваривание.
Артём Войтенков: Есть в интернете хорошие фотографии: огромные стоянки, забитые автомобилями непроданными.
Дмитрий Еньков: Да. Путин говорит о том, что это так глобально у них происходит, вот эта дефляция.
Артём Войтенков: Но они не могут снизить цены, потому что тогда цена будет ниже себестоимости. Это называется кризис перепроизводства.
Дмитрий Еньков: Да. Это и есть кризис перепроизводства, с чем Запад и сталкивается. То есть Запад сталкивается с кризисом перепроизводства. Благодаря чему? Благодаря тому, что у них дешёвые деньги. Я хочу эту мысль донести. То есть, когда мы говорим о том, что давайте сделаем процентные ставки низкие, и любой может пойти взять и начать запросто что-то производить, пусть он говорит о том, что если у нас сделать то же самое, если уж своими словами говорить, – опустить ключевую ставку сейчас совсем низко, то у нас будут те же самые проблемы, что и у них.
Артём Войтенков: У нас они начнутся далеко не сразу. Во-первых, пока эти кредиты возьмут, пока там что-то с ними сделают, пока начнут что-то производить.
Дмитрий Еньков: Согласен. Это всё равно, что сказать, что если ты сейчас включишь печку, туда поставишь чайник пустой, то через какое-то время он у тебя просто расплавится на плите, потому что жар будет. Это конечно не разу произойдёт. Надо сначала печку включить, потом чайник поставить, забыть налить туда воды, и через некоторое время ты увидишь, как он у тебя оплавляется. Известно, что произойдёт в конце. Зачем это делать сейчас, если результат уже известен? Я согласен, что не сразу, а потом. Но результат-то мы знаем, мы же видим, что у них происходит.
Что я так понимаю, Путин-то хотел сказать? Что пока мы не сделаем экономику, которая будет работать на Россию, на благо России и всех её граждан, нам нет смысла метаться: выбирать между довольно дорогой ставкой ключевой или нулевой, как это на Западе. Нам нужно совсем другое – я так понимаю, он это пытался сказать. Видите, у нас проблемы с инфляцией, у них проблемы с дефляцией.
Но он ещё упоминал реалии структуры экономики.
Для Путина ключевой вопрос был – это наличие, давайте это так сформулируем, некой экономической программы, направленной на благо России. Потому что сейчас её нет ни у правительства, ни у ЦБ. Должен ли ЦБ этим заниматься – это большой вопрос. Вот правительство, наверное, и должно заниматься. Вот занимается ли оно – мы этого не видим. Прямо скажем, никакой толковой программы нет.
В патриотических структурах, у нас, например, в партии мы занимаемся разработкой этой экономической программы сейчас. А без программы метаться между высокой и низкой инфляцией… Ещё раз повторяю, если мы сейчас просто снизим ставку рефинансирования и будем раздавать деньги просто так в никуда, то мы буквально через пару лет упрёмся в то, что у нас будут предприниматели в массовом порядке перепроизводить товары. Скорее всего, они будут банкротиться, и Путин это видит, намекает нам на это. Вот этот термин он, правда, не произносит, но он говорит, что реальные структуры экономики должны быть соответствующими. Он говорит, что инфляция сама (хотя само ничего не бывает) войдёт в нужные рамки. Я это связываю с тем, что должна быть чёткая программа.
Сейчас приведу такой пример. В нашем недавнем прошлом уже была, во-первых, плановая экономика, когда все знали, сколько товаров нужно выпустить, где это должно быть выпущено, на каких заводах. Под это заводы и строились, проектировались в нужном количестве. Потому что предполагалось, что нужно будет столько-то книг, газет, автомобилей. Хотя этого не хватало, но это говорит просто о качестве планирования. В какие-то годы у нас, кстати говоря, всего хватало, а потом почему-то (это большой отдельный вопрос, почему) у нас перестало хватать, и цены стали повышаться. А когда-то они наоборот понижались и товарами нас буквально заваливали.
Вот нужен такой подход сейчас к экономике России, такая программа, которая позволит распланировать на ближайшее будущее нашу экономику. А в зависимости от этого уже можно регулировать ставку. Но я бы сказал так, что ставка это отдельная тема. Мы может быть, в другом ролике её рассмотрим, какая процентная ставка нужна России, забросим удочку вперёд. А пока остановимся на том, что Путин имел в виду как раз то, что я сейчас рассказал, а не то, что можно с ним соглашаться, не соглашаться. Мы просто рассмотрели прямую речь Путина, попытались, во всяком случае, осознать, что он предлагает, чтобы решить вот эти проблемы, которые и у нас есть сейчас, и на Западе. А там тоже, как мы видим из его речи, и так мы знаем, есть свои проблемы.
Артём Войтенков: Тогда получается так, что Путин заранее видит, к чему приведёт низкая процентная ставка, и поэтому как бы не давит на Центробанк, чтобы её вводить так?
Дмитрий Еньков: Да. Мало того, он подчёркивает те положительные стороны не случайно, которые Центробанк всё-таки осуществляет в своей деятельности. Давайте просто пройдёмся по задачам ЦБ, тогда сразу будет понятно. У ЦБ, какие задачи? Защита и обеспечение устойчивости рубля.
Артём Войтенков: Чем он не занимается, в общем-то.
Дмитрий Еньков: В том числе его покупательные способности. Кстати, если этой же первой задачи касаться, то в этом термине “защита покупательной способности рубля” кроется на самом деле борьба с инфляцией. Вот эта защита покупательной способности это равно как раз борьба с инфляцией. Что такое покупательная способность? Это значит, на рубль ты должен купить, или на сто рублей, чтобы было понятнее, – чем больше ты сможешь купить на сто рублей, тем выше его покупательная способность. Как раз это и говорит о том, что надо инфляцию подавлять. Потому что если инфляция высокая, то ты на сто рублей ничего не купишь. А вот если она низкая, то ты на сто рублей купишь. Как в СССР помните? Вот у моих родителей зарплата была сто рублей, а коробок спичек стоил копейку. И в столовой, кстати, два куска хлеба стоили одну копейку.
Артём Войтенков: Получается, Центробанк с этой задачей не справился.
Дмитрий Еньков: Но у него она стоит, я хочу сказать, правда, вот в таком виде. Не борьба с инфляцией напрямую записано, а записано, что он должен обеспечивать покупательную способность рубля и курсы по отношению к иностранным валютам. Курсы по отношению к иностранным валютам это как бы внешние проблемы, это не внутренняя.
Артём Войтенков: Сейчас многие с тобой не согласятся, потому что цены в магазинах чего-то взлетели с ростом курса доллара и евро.
Дмитрий Еньков: Тут не надо путать ЦБ, его задачи с тем, что у нас сейчас страна, например, в ВТО находится, и у нас куча иностранных товаров. Если бы у нас импорта не было в экономике, то у нас бесполезно было бы курсом рубля пытаться как-то повышать стоимость товаров. Просто у нас сейчас экономика в таком состоянии. И это не от ЦБ зависит, что у нас сейчас полно импортных товаров – я вот это хочу сказать. Представьте, что курс бы скакал, как угодно, а у нас всё отечественно в магазинах – вы бы даже этого не замечали.
Артём Войтенков: Так и было в Советском Союзе. И всем было совершенно по барабану, какой курс доллара.
Дмитрий Еньков: Почему я и говорю, что курс по отношению к иностранной валюте это вообще-то внешняя задача. Просто сейчас она к нам внутрь переместилась вместе с импортными товарами. Её надо правильно понимать. Если мы их вытесняем, то нам по барабану, вообще-то.
Артём Войтенков: Она к нам пришла вместе с импортными товарами и импортными производствами, которые на самом деле производят и выводят прибыль за границу. А прибыль, естественно, им нужна не в рублях.
Дмитрий Еньков: Производство – у нас и в СССР приходили импортные, те же самые заводы, Форд нам строил стройки гигантские. Социализм при помощи иностранных капиталов и инженеров был построен, в том числе. Но тогда мы оставляли это в своей собственности, не давали им рулить, и не давали выводить капиталы. Поэтому, глядя на это, можно очень простые рецепты давать нашей экономике, что иностранные инвестиции это не всегда благо.
Артём Войтенков: Это не благо вообще по большому счёту.
Дмитрий Еньков: Да. Если мы сами можем в себя инвестировать, то зачем нам кого-то пускать в свою экономику. Это оборачивается такими вот вещами, что они начинают вывозить, естественно капиталы. А когда говорят, что давайте ограничим вывоз капиталов, то получается, мы сначала их впустили к нам, а теперь говорим, что не надо вывозить капиталы. Получается, что мы становимся закрытой какой-то страной.
Артём Войтенков: Это будет противоречить нормам ВТО, международного права…
Дмитрий Еньков: Нас сразу будут долбать за это.
Про задачи ЦБ давайте закончим.
– Первое – защита и обеспечение устойчивости рубля, в том числе его покупательные способности, и курса по отношению к иностранным валютам.
– Второе – развитие и укрепление банковской системы.
– И я сразу третью прочитаю – обеспечение эффективной и бесперебойной функциональной системы расчётов.
То есть банковская система и обеспечение бесперебойной системы расчётов – это на самом деле одно и то же. Вопрос в том, что понимать под укреплением банковской системы. Если мы каждый день будем новые банки открывать, это считается укреплением банковской системы или нет?
Елена Гоголь: Наоборот.
Артём Войтенков: Так очень расплывчато написано.
Дмитрий Еньков: Развитие и укрепление банковской системы можно по- разному понимать. В 90-ые годы банки, как грибы после дождя, росли. А к чему это привело? К тому, что, действительно, начался вывоз капиталов, массовые банкротства. У нас кризис в стране был в 98-ом году, а потом в 2008-ом. В 98-ом, кстати, довольно острый был кризис там, просто банки рушились, причём ведущие все банки рухнули. И у нас висела на грани сама система, как раз третий пункт: обеспечение эффективной и бесперебойной функциональной системы расчётов – она уже рушилась, когда ключевые банки все начали схлопываться.
Почему я эти два пункта в одном прочитал? А потому что в том же СССР, например, у нас было всего 5 банков, но при этом у нас была бесперебойная функциональная система расчётов, и крепкая банковская система. Я к чему это говорю? К тому, что много банков не означает, что у нас крепкая банковская система, скорее, я бы сказал, наоборот.
А чем сейчас занимается ЦБ? А ЦБ у нас банчики, скажем так, практически каждую неделю закрывает, и вообще-то ведёт нас к той системе, которая была в СССР, оставляя крепкие, хорошие банки, которые не хотят связываться с какими-то махинациями. В результате, я думаю, что останется так же, как и было в СССР, просто больше банков не надо.
Артём Войтенков: Пока он ещё мало закрывает. Там ещё банков у нас несколько сотен. Он так будет ещё десятилетия закрывать.
Дмитрий Еньков: Это, во всяком случае, правильно, что ты уже так говоришь, что мало закрывает, потому что кто-то это воспринимает, что у ЦБ какая-то жёсткая диктатура, а на самом деле ЦБ делает правильные вещи.
Но получается, мы сейчас опять к чему пришли?
– Во-первых – ЦБ не во всём виноват, что у нас в стране сейчас происходит.
– А, во-вторых – он занимается правильными вещами.
И Путин это подчёркивает. Он говорит с цифрами на руках, называя проектное финансирования на 500 миллиардов. Правда долларов он называет, мне это не нравится, когда в долларах, но так понятнее, наверное. То есть, есть у ЦБ на самом деле сейчас куча положительных моментов. Другое дело, что в ЦБ понимают, что они сейчас как никогда находятся под пристальным вниманием общественности, поэтому оно не должно ослабевать, а то как бы они обратно не отыграли.
Я сейчас тоже не защищаю ЦБ, прошу меня правильно понять. ЦБ как раз должен понимать, что он всё время под колпаком находится, чтобы он вправо, влево не гулял. Другое дело, что мы должны правильно понимать: что зависит от ЦБ, что зависит от совсем других людей или структур, от того же правительства.
И ещё раз говорю, что нам нужно на самом деле для того, чтобы победить те проблемы, которые есть у нас сейчас в экономике. И тут не только ЦБ виноват и не только низкая процентная ставка. Раздача денег под низкую процентную ставку к добру не приведёт – вот что я хочу сказать. Нужно сначала сформулировать, что нам нужно, какие у нас приоритеты, в какие сектора направлять эти деньги. Объявить тем же предпринимателям, об этом жаловались Путину, что объявите нам условия наконец-то какие-то, потому что нам никто не говорит, что, мы бросаемся из одного в другое, ничего не понимаем, из-за этого тоже люди, кстати, прогорают, банкротятся и так далее. Дайте нам ясные условия, чтобы мы работали – а вот этого как раз никто пока людям и не даёт.
Вот, когда будет ясная программа, тогда мы можем говорить так, что, смотрите, мы хотим развивать, например, хотим, чтобы у нас население росло, нам нужно, чтобы дети рождались и так далее. Это что значит? Что нужно помогать семьям, нужно открывать ясли, детские сады и так далее. На это всё нужны деньги и мы готовы это финансировать – должно сказать государство. Соответственно, оно должно сказать: “Вот мы деньги на строительство детсадов раздаём, например, по отрицательной процентной ставке”. Не по 5%, не под 0, не под какой-то, а мы минус 85%. То есть верните нам хотя бы часть долга большую, но проценты никакие платить не надо.
Дальше мы говорим, что нам нужно отечественные товары во всех областях – радиоэлектронику и ещё что-то. На это мы готовы раздавать, может быть, тоже под отрицательную или под нулевую ставку.
Артём Войтенков: Ну, это и называется федеральная целевая программа.
Дмитрий Еньков: Да. А, например, строить торговые центры – идите в коммерческие банки, и там под 10% берите. И ЦБ – программа строительства торговых центров, например, пожалуйста, – 15% у ЦБ. А детский сад ты будешь строить под минус, а какие-то другие объекты под нулевую.
Откуда идёт желание рассказать вам под процентную ставку? Мы говорили с предпринимателями, встречались, и я у них спрашивал: “Какая нужна процентная ставка, по-вашему, в российской экономике?”
Они, во-первых, были не готовы к этому вопросу. Я его сформулировал так, говорю: “Ребята, завтра мы взяли ЦБ, он перешёл под наш контроль. Под какую ставку вы готовы брать кредиты, какая ставка вас устроит?”
Мне они называли разные. Кто-то сказал 2% даже, понимая, что 0 наверное слишком, они говорят: “2%”, кто-то ещё какие-то ставки. А вот такого понимания ни у кого нет. Потому что нет как раз этой чёткой и ясной программы экономической, во-первых.
А, во-вторых, неизвестны приоритеты, и предприниматели сами не знают куда им направлять в первую очередь даже имеющиеся ресурсы, или подо что хотя бы брать деньги, чтобы через год, через два было востребовано. Все же хотят стабильности какой-то. Если уж ты открываешь свой бизнес, чтобы он у тебя в течение долгого времени функционировал. А не то, чтобы завтра на это спрос пропадёт, и тебе придётся опять бегать, искать какие-то другие приложения своего труда.
Артём Войтенков: У нас, видишь, по-моему, две проблемы. Первая проблема – предприниматели, они люди разные. Но всё равно сейчас основная идея это получить доход с дела. На самом деле эта идея не правильная. И первая идея должна быть – а что я могу полезного сделать для общества.
Дмитрий Еньков: Ты совершенно правильные вещи говоришь. Но у нас уже сознание поломано с 90-ых годов, а сейчас уже 2016-ый, то есть нам 16 лет ломали парадигму сознания, приучили людей жить в рыночных отношениях.
Артём Войтенков: Как Валентин Юрьевич Катасонов говорит: “Делают биороботов, у которых две кнопки. Первая кнопка – жажда нажива, вторая кнопка – страх разорения”. Всё.
Дмитрий Еньков: Да. Если не прибыльно, то и не стоит там ничем заниматься. И мало того, это даже в социальные какие-то сферы переносится, что уже совсем, мне кажется, ни в какие рамки не лезет. Например, платные дороги строят. То, что на Ленинградке построили, она, например, пересекается со старой Ленинградкой. Я проезжал недавно по ней, стоит мост платной дороги. Если бы это была обычная дорога, то это была развязка с этой дорогой хорошая, как можно бы было развернуться воспользоваться этим мостом для разворота. На самом деле – подъезжаешь из Москвы, видишь, что развернуться там невозможно, нет заезда на эту дорогу. Они делали не для того, чтобы это удобно было людям, а они делали для того, чтобы собирать деньги. И они просто смотрят: этот съезд нужен? Нам не нужен. И они не делают эти съезды. Дорога так чешет, мост над тобой проходит хороший, новая дорога, а развернуться ты по нему не можешь, ты должен ехать дальше, потому что это не для тебя, это для того, чтобы кто-то получил прибыль. И так во многом у нас устроено сейчас.
Елена Гоголь: Что у нас получается? Что у нас нет плановой экономики хорошей.
Артём Войтенков: У нас не то, что плановой экономики нет, у нас вообще нет целей в экономике, у нас нет плана.
Елена Гоголь: Да. Есть цель – благо народа. И была плановая экономика, которая как-то это обеспечивала, формировала. У нас осталась только коммерческая экономика получается, получение прибыли.
Артём Войтенков: Получение прибыли, причём из народа, выжимая прибыль из народа.
Дмитрий Еньков: Да, вот этой цели у нас нет. Была бы цель, из неё бы уже вытекала некая экономическая программа.
Елена Гоголь: Планирование было, экономическая программа.
Дмитрий Еньков: Да. А у нас цель, точнее она есть, Артём, ты же правильно сформулировал, ты сказал, что там нажива. Вот у нас сейчас раз цель – нажива, то и вся экономика – наживайся, кто как может. Отсюда Путин говорит, что на Западе дефляция, потому что все деньги набрали – о, давай сейчас быстренько этого наклепаем, наклепаем. Наклепали – что-то уже никто не берёт. Потому что никто и не планировал, сколько должны выпускать. Другие все бросились тот же самый товар выпускать – перепроизводство началось. Там тоже этого нет.
Кстати, может быть, в завершение уже ролика хочу сказать, что лекарство и для наших западных партнёров, как их называет Путин, – то же самое. Просто они уже, сколько лет не могут до этого додуматься, то, видимо, мы им должны пример показать, как на самом деле нужно жить. Мы его и показывали до 90-ых годов, а сейчас, к сожалению, сами остались у разбитого корыта.
Артём Войтенков: Есть высказывание, я не знаю, правда это или нет. По интернету ходит речь Маргарет Тэтчер в институте нефти, по-моему, в Британском ещё в 80-ых годах. Она сказала, что “Мы проиграли экономическое соревнование Советскому Союзу. Плановая экономика Советского Союза как бы оказалась лучше, эффективнее и мощнее, чем наша капиталистическая”.
Дмитрий Еньков: Причём она это говорила уже про позднюю малоэффективную плановую экономику эпохи Брежнева. Потому что более эффективная она была в конце 40-ых начале 50-ых годов. Просто если брать такие показатели простые, например, отмена карточек после войны, мы же первые отменили, хотя у нас наибольшие потери, наибольший урон, но плановая экономика – мы смогли быстро восстановиться. На Западе карточки отменяли продовольственные только спустя определённое время.
Артём Войтенков: Там довольно долго, в Великобритании, по-моему, карточки на мясо отменили только в 50-ых, 52-ой, 54-ый.
Елена Гоголь: В 53-ем, да, я тоже читала.
Дмитрий Еньков: Судя по тому, что я, как я понял Путина, нам нужно не бросаться из одних ставок в другие – это не решает проблемы, вот, что он хотел сказать, я так понял. А нам нужно решать более глобальные проблемы. Тогда вот эти проблемы инфляционные они решатся. Они будут решаться через цель и экономическую программу, которая будет эту цель достигать.
Артём Войтенков: Просто, когда мы понимаем, куда нам нужно двигаться и куда нам нужно ехать, мы соответственно из этого подбираем инструменты: машину, дорогу, экипаж, всё что нужно. А когда мы не знаем, куда мы идём, потому что сейчас у людей, они вообще не понимают куда, чего, к чему мы стремимся, какая цель у государства.
Дмитрий Еньков: Мало того, у патриотов сейчас такое впечатление, что им, как ветряную мельницу, инфляцию нарисовали и говорят: “Вот, надо с инфляцией бороться”. Инфляция и ставка ЦБ ключевая, и патриоты за это сейчас борются, а проблема совсем в другом на самом деле. И Путин это на пресс-конференции попытался, мне кажется, обозначить, что, ребята, не туда вы смотрите.
Артём Войтенков: Не туда. Я, коль зашёл про это разговор про ставку Центробанка. Заходим на сайт Центробанка – у него нарисована система инструментов денежно-кредитной политики. На самом деле я повторюсь, твой ролик, где ты рассказывал про кредитную ставку какую-то его часть. Если вы зайдёте на страницу системы инструментов денежно-кредитной политики, можете даже в поиске это забить Центробанка, и посмотрите на какой срок Центробанк даёт деньги, то это получится, что сроки, на которые даёт Центробанк деньги это одна неделя, один день, от 1 до 6 дней, 3 месяца, от 1 до 3 недель, 18 месяцев, и только по ломбардным кредитным аукционам это 36 месяцев. То есть ломбард – ты что-то заложил. А кредиты от 2 до 549 дней – это кредиты, обеспеченные не рыночными активами или поручительствами, кредиты обеспеченные золотом. Условно говоря, если у меня есть золото, зачем я буду брать кредит тогда?
Дмитрий Еньков: Ну, это как раз и говорит о том, что теми инструментами, которые сейчас предлагаются, эти вещи не решаются. Пока нет экономической программы, ЦБ только работает на обеспечение своих задач, но ему никто других задач не формулировал, к сожалению. Если мы сформулируем цель и экономическую программу, и тогда ЦБ не будет исполнять решения наши, тогда можно говорить о том, что ЦБ надо закрывать. Пока он говорит: “А что? Парадигмы у вас никакой нет. А так я просто держу, свои функции выполняю худо, бедно, как могу”.
Если бы меня посадили в кресло ЦБ, я не просто патриот, а даже можно сказать радикальный в каких-то вопросах патриот, но посади меня в кресло ЦБ и скажи, что у меня эти три задачи, я наверное буду точно так же их выполнять. Потому что, ребят, вы тогда скажите, на что деньги выдавать, вы там сформулируйте.
Мало того, Путин же сказал, ещё раз повторю, что, по его мнению, ЦБ держит в работоспособности всю финансовую систему, закрывая вот эти, кстати, банки о которых мы говорили, участвует в проектном финансировании. А проектное финансирование: это дешёвые деньги, кстати, это не по той ставке, о которой мы говорим это дешёвые кредиты и огромные объёмы – 500 миллиардов долларов. Инвестиционное финансирование – то же самое.
То есть, он как бы делает там, где ему говорят, он это всё делает ЦБ. Другое дело, что у государства нет никакой программы, чтобы сказать: “ЦБ, давай, видишь, мы приняли вот это вот. И ты должен под детские сады выдавать под минус сколько-то там процентов”. Если он не будет исполнять это, тогда можно закрывать, менять руководство, менять закон о ЦБ, кстати говоря, и так далее. А пока он в том, что есть бултыхается.
Мы не то выставляем – главного врага. У нас в другом проблема совершенно. У нас в партии это, по крайней мере, видят и её решают. Я и хотел сегодня сказать, что давайте правильно видеть наши проблемы.
Артём Войтенков: Пусть все зрители тогда задумаются над тем, куда мы живём, скажем так, куда нам двигаться, и что в конечном итоге мы хотим достичь. Потому что, не зная цели, мы никуда и не придём. То есть давайте все вместе над этим раздумывать.
Дмитрий Еньков: Может быть, надо референдум проводить как раз не о том, что ЦБ у нас кому принадлежит, а как мы хотим жить. Пусть каждый сформулирует, возьмёт и скажет: “Я хочу то-то, то-то” – и к этому мы все и пойдём всей страной. Пока что-то у нас такого нет. Мы в партии этим занимаемся. Если есть у кого-то интерес можете к нам присоединяться.
Артём Войтенков: Хорошо. Спасибо за такое объяснение слов Путина, пусть люди подумают.
Дмитрий Еньков: Да, во всяком случае.
Набор текста: Татьяна Самило, Маргарита Надточиева
Редакция: Наталья Ризаева
Дмитрий Еньков
Источник: poznavatelnoe.tv
