Парадокс белорусской действительности заключается в том, что бизнеса и менеджмента в госсекторе у нас реально нет, но пятилетние и годовые бизнес-планы у госпредприятий обязательны.
В Беларуси общепринято отождествлять современный этап создания и развития суверенного государства с периодом президентской республики в его развитии. Двадцать лет продолжаются безуспешные попытки сформировать жизнеспособную социально-экономическую модель на базе огосударствления большей части экономики Беларуси и реанимирования социальных стандартов бывшего СССР в области образования, здравоохранения, пенсионного обеспечения. Изначально выбранная на основе популизма, а не обоснованного экономического расчета, парадигма развития молодого государства опирается на систему ручного управления во всех сферах его функционирования. Прежде всего, в экономике.
При этом изначально была выбрана экономическая модель роста преимущественно за счет госинвестиций по природе своей госплановская, но с необоснованно высокой социальной ориентацией по ее эффективности. После неудавшегося коммунистического эксперимента в СССР была предпринята локальная, теперь уже в суверенной Беларуси, очередная попытка создания социально-экономического кентавра, который позволял бы обеспечить одновременно высокие социальные потребности населения при сравнительно низком уровне конкурентоспособности и эффективности производства товаров и услуг для их удовлетворения. В основу модели в качестве локомотивов экономического роста была положена триада «строительство – экспорт – продовольствие». Двадцатилетняя практика показала ошибочность данного выбора в силу его субъективности, сделанного на основе нерыночных критериев успеха. Рассмотрим этот факт более подробно.
Строительство имеет две составляющие. Первая – капитальное строительство носит преимущественно инвестиционный характер. При низком качестве проведенной технико-технологической модернизации и обновлении активной части основных производственных фондов госпредприятий так и не был достигнут заявленный уровень производительности и конкурентоспособности производства. Сравнительные характеристики данного сектора Беларуси и стран ЕС говорят о значительном разрыве их в пользу европейских, особенно с точки зрения эффективности.
Вторая составляющая – жилищное строительство. Не обеспеченное современными механизмами ипотеки и приемлемым уровнем банковского кредитования, оно «замерзло» на достаточно низком уровне обеспеченности граждан квадратными метрами жилплощади по современным меркам. Причина – в низкой покупательной способности сформировавшегося уровня доходов населения (среднемесячная зарплата по экономике так и не достигла рыночной стоимости 1 кв. метра жилья, и сегодня в три раза ее ниже). Льготное кредитование отдельных категорий населения со стороны госбанков ограничено их коммерческой ориентацией на рыночную прибыль и возможностями субсидирования льготных ставок для отдельных категорий населения госбюджетом.
СТАВКА НА ЭКСПОРТ = СТАВКА НА ДЕВАЛЬВАЦИЮ
Вторая составляющая триады – экспорт. Ориентация на рост традиционной структуры экспорта продукции отраслей первого передела (калийные удобрения, продукты нефтепереработки, деловая древесина и т. д.) и низкая конкурентоспособность продукции машиностроительного комплекса, поставляемой преимущественно на рынки стран СНГ, резко снизили возможности развития высокотехнологичных производств 5-6-го уклада и законсервировали зависимость Беларуси от конъюнктуры монопольного «рынка покупателя», то есть России. Попытки изменить ситуацию в белорусском экспорте за счет нетрадиционного поиска новых рынков сбыта в последнее время обречены на неудачу.
Общеизвестно, что в комплексе маркетинга и логистики современного бизнеса место продаж его продукции является последним по значимости фактором из пяти (продукт, цена, упаковка, товаропродвижение, место), определяющих рыночный успех. Сегодня рынки создаются фирмами и компаниями у себя под крышей в виде конкурентоспособного, а еще лучше – инновационного продукта на основе концепции НИОКР, а не чиновниками из МИДа, которым Администрация президента «нарезала» директивным образом «экспортные делянки» по продажам в виде перечня соответствующих стран дислокации посольств.
Слепленная по оригинальному лекалу фигура дипломата – торгаша по-новому – оттеняет уникальность существующей белорусской экономической модели в контексте ее экспорта. Нерыночный характер подобной новации еще раз подчеркивает отсутствие соответствующей компетенции у руководителей властных органов. Они никак не могут понять, что опора на экспорт как на один из основных драйверов роста ВВП в условиях его неконкурентоспособности по фактору цена – качество даже на рынках СНГ требует, как показывают статданные 2009-2015 гг., перманентной девальвации национальной валюты с последующим витком инфляции.
Подобная девальвационно-инфляционная спираль не позволяет проводить современную финансово-кредитную политику и разрушает инвестиционный климат государства. Она является следствием, а не причиной низкой эффективности белорусского экспорта.
Главная причина заключается в большинстве случаев в неконкурентоспособности экспортной продукции, а значит, в неконкурентоспособности самих белорусских предприятий на внешних рынках. Несистемный характер модернизации белорусских госпредприятий, сводящийся в основном к технико-технологическим факторам производства, не дает и не даст никогда положительных результатов именно по причине несистемного характера.
ПРИВАТИЗАЦИЯ КАК ТЕХНИКА
Мировая практика давно выработала и апробировала необходимые модели реструктуризации госпредприятий стран бывшего СЭВ (Чехии, Польши и др.) в эффективные рыночные компании. Например, польская программа «Реструктуризация через приватизацию» в конце прошлого века позволила создать новый конкурентоспособный высокотехнологичный сектор национальной экономики. Приватизация как механизм комплексной, а не частичной модернизации госпредприятий позволяет внедрять на них механизмы современного менеджмента, прежде всего маркетинга и логистики, без которых эффективный экспорт невозможен. Приватизация, как специальная техника организационно-правовой реструктуризации госпредприятия, создает необходимое правовое поле для применения других техник реструктуризации (по данным ОЭСР, всего насчитывается 33 техники), таких как кадровая, финансовая и др.
Именно на базе такой комплексной реструктуризации госпредприятий создаются современные публичные компании в виде открытых акционерных обществ с листингом их акций на фондовых биржах. Только потом на базе ОАО могут под влиянием рыночной конъюнктуры создаваться холдинги на основе перекрестного владения акциями материнской и дочерних компаний, а не путем административного отраслевого объединения госпредприятий, как это делается сейчас в Беларуси.
Полноценная приватизация, а не бюрократическое разграничение собственности и управления ею, о которой в последнее время много говорят представители белорусской власти, ведет к реальному отделению собственности от контроля над распоряжением ею, то есть от власти госорганов. Так, через приватизацию формируются полноценный бизнес, его менеджмент и инвестиционная привлекательность.
Парадокс белорусской действительности заключается в том, что бизнеса и менеджмента в госсекторе у нас реально нет, но пятилетние и годовые бизнес-планы у госпредприятий обязательны. Имитация рыночных подходов к управлению госсектором стала отличительной чертой белорусской властной элиты. Именно на основе приватизации формируется новая управленческая элита, чья мощь основывается уже не на собственности, а скорее на функции руководства ее эффективным использованием в целом на основе профессиональной компетенции.
Реальная власть по управлению компанией в этом случае переходит к ее правлению и менеджерам (специалистам в области организации и управления производством). Именно правление компании с персональной ответственностью директоров за конкретные направления ее жизнедеятельности, а не безликая коллегия министерства (ведомства) несет полную ответственность перед акционерами за эффективность работы.
Другими словами, корпоративная модель управления рыночного типа должна в процессе приватизации заменить действующую бюрократическую модель. С чем, естественно, категорически не согласны ее белорусские апологеты и бенефициары. Вот в этом-то и находится «камень преткновения» процесса модернизации действующей белорусской модели «ручного управления». Но это уже не экономика, а политика. Оказываются правы те эксперты, которые давно говорят о том, что «без политической модернизации не бывает экономической модернизации постсоветских стран».
СУТЬ УНИКАЛЬНОСТИ БЕЛОРУССКОЙ МОДЕЛИ
Ну и, наконец, последняя составляющая триады – продовольствие. В отличие от стран с рыночной экономикой (а Беларусь до сих пор не признана мировым сообществом таковой), у нас нет разделения производства продовольствия на два самостоятельных вида бизнеса по производству сырья и последующей его переработке. Есть Министерство сельского хозяйства и продовольствия со всеми вытекающими полномочиями по управлению всем спектром производственных и экономических процессов превращения «кукурузы в колбасу на стебле», как говорят немецкие фермеры.
Развитие агропромышленного комплекса страны за последние 20 лет на основе диспаритета цен на сельскохозяйственные и промышленные товары и услуги с целью обеспечения продовольственной безопасности страны и наращивания экспорта продовольствия преимущественно на российский рынок (80% от совокупных поставок) привело к потерям отрасли сельского хозяйства, по оценке отечественных экономистов-аграриев, в размере от 66 до 92 млрд. долларов США. Эти суммы были просто перекачаны из этой отрасли в промышленность из-за принципиально разных подходов к формированию цен на сельскохозяйственную продукцию и промышленные изделия и услуги. Если на сельхозпродукцию цены постоянно искусственно занижались как на социально значимые товары, якобы во имя защиты малоимущих слоев населения, то на промышленные товары и услуги, как правило, устанавливались цены с достаточным уровнем рентабельности для расширенного воспроизводства и социального развития их товаропроизводителей.
Такое селективное ценообразование стало следствием экономически необоснованных завышенных социальных обязательств действующей власти и привело к хронической неэффективности отрасли. Даже те дополнительные ассигнования в размере 45-50 млрд. долларов США, которые были вложены государством в последнее десятилетие в отечественное сельское хозяйство, не смогли компенсировать понесенные потери.
В силу отсутствия статданных за 2015 год, который, по оценкам аграриев, опять был «с плохими климатическими условиями для роста», обратимся к статистике 2014 года. Так, по итогам 2014 года для покрытия текущих долгов перед поставщиками и кредиторами сельхозпредприятиям страны было необходимо отдать выручку за 14 месяцев работы. Рост экспорта продовольствия в 2014 году стал возможен лишь на основе переноса части издержек от продаж экспортной продукции на стоимость продовольственных товаров для внутреннего рынка. Такое перекрестное субсидирование взято из опыта ценообразования на услуги ЖКХ от переноса большей доли издержек на электро- и теплоносители для населения на соответствующие тарифы для предприятий промышленности. Что привело к формированию хронической задолженности за поставленные энергоносители.
Подобное искажение цен и тарифов стало нормой ручного управления белорусской социально-экономической моделью. В этом и кроется суть ее уникальности.
Таким образом, в результате имеем сегодня модель 90-х годов, никаким образом не адаптированную к законам и стандартам современного рынка, которая имеет следующие компоненты:
превалирование госсобственности в производстве товаров и услуг, а также госстимулирование экономики через доминирование в производстве, инвестициях и потреблении;
высокая уязвимость ее к внешнеэкономическим шокам в силу ориентированности на экспорт (доля его в ВВП более 50%);
преимущественно административное реагирование на резкие колебания валютного и долгового рынка в условиях кризиса отношений основного партнера (России) со странами ЕС и США;
полная зависимость от уровня субсидирования «братских» цен на энергоносители и эпизодической внешней поддержки со стороны России в виде межгосударственных и корпоративных кредитов;
хроническая высокая двузначная инфляция и внешние дисбалансы;
низкая производительность и конкурентоспособность (производительность труда адекватна средней зарплате 350 долларов США);
искажение рынка труда за счет госрегулирования в сфере труда и занятости (контракты, зарплаты, отсутствие страхования от безработицы, избыточная численность работников и проч.);
директивное, льготное кредитование внутреннего спроса (4-5% от ВВП, более 40% всех выданных кредитов), которое искажает кредитный рынок;
госрегулирование цен далеко за пределами законодательно предусмотренной группы «социально значимых» товаров;
низкая эффективность госуправления, которая является уже не проблемой, а угрозой национальной безопасности.
Стратегические задачи реформирования такой модели можно оценить как беспрецедентные. Вряд ли их можно решить, оставаясь в инерционной, по сути, модели развития и только реагируя в той или иной мере на внешние обстоятельства. Никакого так называемого «догоняющего развития», как показывает практика, на этом пути не происходит. Зато существуют риски нарастающего отставания.
Источник: belrynok.by
