Для либеральной внесистемной оппозиции 2015 год во многом должен был стать определяющим. Преодолеть расхождения по внешнеполитической повестке, сформировать единую коалицию, оценить свои силы и, приняв во внимание разгорающийся экономический кризис, начать подготовку к федеральным парламентским выборам путем участия в региональных сентябрьских кампаниях – намерения предельно серьезны, внятны и очевидны. Вопрос заключался лишь том, как именно они будут воплощены. Обозначить серьезность амбиций оппозиции планировалось в первый день весны – на протестном «Антикризисном марше». Агитация на акцию, несмотря на место ее проведения (власти согласились допустить митингующих только в столичный спальный район Марьино), шла задорно, широко и бодро. Однако все изменилось вечером 27 февраля.
Сопредседатель партии РПР-ПАРНАС Борис Немцов был убит четырьмя выстрелами в спину в двухстах метрах от кремлевских стен, на Большом Москворецком мосту. Преступники скрылись, но правоохранителям не составило труда их вычислить. Уже в декабре стало известно: следствие не связывает убийство с политической и общественной деятельностью Немцова, а в мотиве киллеров усматривает исключительно корыстный интерес. Напротив, бывшие соратники и сторонники оппозиционера с самого начала утверждали обратное – политический контекст трагедии был, по их словам, очевиден.
Столь «шоковое событие» спровоцировало мобилизацию оппозиционного «меньшинства», отмечает замдиректора Центра политических технологий Алексей Макаркин: на траурное шествие в память об убитом политике пришли более 50 тысяч человек. Однако этот процесс оказался недолговременным, и протестное движение, лишившись одного из самых ярких своих лидеров, вскоре было в значительной степени деморализовано. Даже разгром и осквернение импровизированного мемориала на Большом Москворецком мосту некими «патриотично настроенными» активистами спустя несколько недель после трагедии привел лишь к возмущенным возгласам в Интернете и прессе. «Люди, принадлежащие к меньшинству, в значительной степени демобилизованы. Для кого-то некомфортно быть с меньшинством. Кто-то в связи с этим задумывается об эмиграции, кто-то отходит от общественной деятельности, кто-то сохраняет интерес к политике, но его не устраивают теперешние предложения партий, которые существуют», – поясняет политолог.
Весной внимание оппозиции было сконцентрировано на антикоррупционной деятельности и попытках собрать доказательства возможного участия российских войск в украинском конфликте. Именно об этом свое последнее расследование проводил Борис Немцов.
В рамках подготовки к избирательной кампании-2016 «Партия народной свободы» (ПАРНАС), «Партия Прогресса» Алексея Навального, «Демократический выбор» во главе с Владимиром Миловым и «Гражданская инициатива» Андрея Нечаева сформировали единую коалицию. Однако процедуру регистрации на выборах в региональные органы законодательной власти смогли преодолеть лишь кандидаты в Костромской области. Причем право баллотироваться там члены Демкоалиции вырывали, что называется, с боем. Встречи оппозиционеров с избирателями проходили под надзором спецслужб и правоохранительных органов. Нередко законный процесс агитации срывали провокаторы, а сотрудники полиции неожиданно задерживая кандидатов. Против руководителя костромского штаба коалиции Андрея Пивоварова было возбуждено уголовное дело. Политик подозревается в даче взятки полицейскому, который якобы предоставил ему доступ к базе персональных данных жителей региона.
Несмотря на череду вызвавших резонанс скандальных происшествий в день голосования (самым ярким из которых стал визит полицейских в штаб наблюдателей из «Открытых выборов» – правоохранители утверждали, что к ним поступило сообщение об убийстве), Демкоалиции не удалось преодолеть электоральный барьер.«Против нашей команды в Костроме вели настоящую войну. Ежедневно нас поливали помоями на местном и федеральном ТВ. Избирателей путали спойлерами: на первом месте в списки стояла “партия” “Против всех”, выше нас располагалась “партия-двойник” “ПарЗас”», – подводил итоги в сентябре оппозиционер Илья Яшин.
По мнению профессора Высшей школы экономики Николая Петрова, кампания в Костромской области стала «полигоном для отработки того, что делать с непарламентской оппозицией» на парламентских выборах 2016 года. Недопуск Демкоалиции в регионах объясняется просто, подчеркивает эксперт: «При новой, военно-мобилизационной, легитимности власти не нужна критика со стороны каких-то легитимных участников избирательного процесса. Дело не в том, что оппозиция представляет собой угрозу как сила, способная получить хороший результат, а в том, что сам допуск оппозиции на выборную трибуну в нынешних условиях для власти опасен и неприемлем», – считает он.
По итогам избирательной кампании Демкоалиция провела митинг в Марьине. Акция собрала всего около семи тысяч участников, что говорит, скорее, не об упадке протестной активности в целом, а о том, что проблема нарушений на региональных выборах не способна зацепить большинство, констатирует Алексей Макаркин: «В 2011 году были очевидные нарушения на выборах в Государственную Думу, которые затронули голосование россиян в целом. А здесь – отдельные регионы, истории, за которыми люди меньше следят», – полагает политолог.
«Сентябрьские выборы показали, что перспективы оппозиции – так же, как и перспективы российской экономики, – практически полностью зависят от цен на нефть, – полагает глава Фонда эффективной политики Глеб Павловский. – Перспективы оппозиции практически полностью зависят от степени деструктивности поведения власти и состояния полураспада системы. Они или никакие – если смотреть на ее собственное поведение, – или значительные – если смотреть на поведение власти. То, что делали люди ПАРНАСа во время выборов, было, так сказать, не столько интересным, сколько смелым. Мужественность преобладала над стратегическим расчетом, поэтому, безусловно, наблюдатель с симпатией следил за довольно бессмысленными попытками власти убрать какие бы то ни было шансы на присутствие одного-двух депутатов в местном заксобрании. Но в целом сама борьба не могла выглядеть общенационально значимой».
В низком результате на выборах в Костромской области, помимо прочего, виновны и сами представители Демкоалиции, которые не нашли правильный подход к избирателю, подчеркивает политик Борис Надеждин. «Должны ребята вот что понять. То, что вы очень популярны и задорны в чисто московской среде, совершенно не означает, что вы популярны и вообще адекватны для кампании в регионах. Там нужны все-таки несколько другие приоритеты. В этом смысле нельзя думать, что если в Москве тебя все знают и любят и говорят тебе «Ты молодец, крутой парень», – то вот с этих позиций можно приезжать в провинцию и говорить: «Я вот тут борюсь с кровавым режимом из последних сил, поэтому вы должны за меня проголосовать». Тут все по-другому получается», – поясняет он.
Тем не менее, к концу года выяснилось, что итоги избирательной кампании – все же не главная проблема внесистемной оппозиции. Так, в декабре Владимир Милов сложил с себя полномочия председателя «Демократического выбора». Политик обвинил некоторых членов федерального политсовета партии в «работе на ФСБ и Кремль» и заявил о намерении покинуть свой пост, дабы «не дестабилизировать обстановку» в организации. Позже Милов сообщил, что собирается баллотироваться в депутаты Госдумы по списку партии ПАРНАС. Его, к слову, возглавит бывший премьер-министр России Михаил Касьянов.
Органично совместить образ высокопоставленного чиновника начала двухтысячных с активной и радикальной антикоррупционной программой Алексея Навального будет непросто, отмечает Алексей Макаркин. Кроме того, в самой Демократической коалиции, как выяснил корреспондент «Росбалта» в разговоре с ее участником, считают, что «больше» того спектра политических сил, что был представлен в рамках региональной кампании, «на думские выборы не пропустят».
Еще сложнее, с его точки зрения, на выборах в Госдуму придется «Яблоку». Демократы серьезно подпортили свою репутацию среди оппозиционно настроенного электората, избрав председателем депутата заксобрания Карелии, бывшую учительницу Эмилию Слабунову. Тогда как одним из главных претендентов на роль партийного лидера был глава псковского регионального отделения «Яблока» Лев Шлосберг, получивший широкую известность после публикации в газете «Псковская губерния» материала о закрытых похоронах десантников местной дивизии, предположительно участвовавшей в украинском конфликте.
«При нынешнем руководстве «Яблоко» не может вызвать сильные эмоции, – говорит Алексей Макаркин. – Для того, чтобы проголосовать, нужно не только рацио, но и эмоции». Выбор же председателя демократов свидетельствует о расстановке приоритетов: «подтвердить свой трехпроцентный результат и сохранить государственное финансирование, вероятно, для них важнее возможности пройти в следующую Государственную Думу», считает Николай Петров.
Однако, с точки зрения главы общественного движения «Выбор России» Владимира Рыжкова, фигуре председателя «Яблока» придается слишком большое значение: «Партия – это крупная структура, в ней тысячи людей. Она идет на выборы как крупная структура. Конечно, личность председателя имеет большое значение, но не определяющее». Будущее партии на выборах в нижнюю палату парламента, на его взгляд, зависит от двух факторов: способности «Яблока» собрать вокруг себя широкий круг демократов, а также активности во время избирательной кампании.
Иной путь на выборы в Госдуму для себя избрал Борис Надеждин. Он изъявил желание принять участие в праймериз «Единой России», чем вызвал бурю негодования соратников-либералов. Сам политик, по его словам, грамотно оценил ситуацию и решил, что таким образом он имеет больше шансов оказаться в парламенте, нежели чем «пытаться вступить в ПАРНАС». Он подчеркивает: участие в праймериз ЕР не обязывает к членству в партии и поддержке ее программы. «Боже упаси», – добавляет Надеждин. – Но раз они такой механизм придумали, почему ж не поучаствовать. Я даже несколько удивился, потому что все-таки я не того полета птица, чтобы прямо из-за этого напрягаться». Окончательное решение он пока не принял, понимая, что его дальнейшая судьба будет зависеть от руководства партии власти. «В любом раскладе, даже если они решат, что пусть идет, тогда шансы там будут, может, и не равными нулю, но точно не очень большими. Я для них белая ворона, непонятная совсем», – резюмирует политик.
Сама по себе инициатива Бориса Надеждина ничего не символизирует, поскольку механизм политической символизации в России разрушен, а значимость репутации уже не столь важна, констатирует Глеб Павловский. «Строго говоря, Борис Надеждин совершенно спокойно может участвовать в любой избирательной кампании любой из партий и это вызовет максимум легкое недоумение. Никто бы не вышел из себя, если бы Борис Надеждин участвовал в компании КПРФ, например», – комментирует он.
Представители радикальных флангов внесистемной оппозиции в этом году продолжают переживать глубокий кризис. Из двух ежегодных акций националистов – первомайского шествия и «Русского марша» – состоялась только вторая, собрав на окраине столицы не больше тысячи участников. Одна из самых крупных праворадикальных организаций – этнополитическое объединение “Русские” – в конце октября была признана в России экстремистской и запрещена Московским городским судом. Ее лидер Дмитрий Демушкин объявил о роспуске объединения, “дабы освободить от уголовных преследований” всех его членов. Спустя несколько недель сам Демушкин был задержан по обвинению в экстремизме.
Крайне левое крыло оппозиции и вовсе исчезло из публичного политического пространства, ненадолго проявившись только во время выступлений дальнобойщиков. Однако протест водителей большегрузов не политизировался и преобразовался в форму «лагерей» на подступах к столице с северо-запада и юга.
Националисты, признают политологи, попросту оказались заложниками геополитики. События в Крыму, Донбассе и Сирии поглотили соучастников и вытеснили на обочину несогласных. Другую важную повестку праворадикалов – вопрос нелегальной миграции – нивелировал экономический кризис. «Соответственно, мигрантская тема остается, конечно, в публичном пространстве, но ее роль заметно снизилась, – поясняет Алексей Макаркин. – Эта тема периферийна по отношению к геополитике, а мигрант сейчас воспринимается скорее как объект для выплеска раздражения, чем реальная проблема. Мотивы к разрушению все равно остаются, но это уже совсем идеологизированные граждане, которые выходят на улицу и везде видят только мигрантов».
В свою очередь приверженцы крайне левых взглядов, «с одной стороны, ностальгируют по Советскому Союзу, а с другой, – говорят о необходимости свободы и искренне в нее верят. Вся эта совокупность – деятельность властей, объективные расколы и проблема идентичности – приводит к тому, что левые находятся в очень серьезном кризисе и выясняют отношения скорее друг с другом».
Так или иначе, эксперты, опрошенные «Росбалтом», убеждены: грядущий год станет ключевым как для внесистемной оппозиции, так и для всех участников политического процесса. Это объясняется усложняющейся экономической обстановкой, которая постепенно обнажает проблемы государственной системы.
В частности Глеб Павловский не ожидает массового протестного голосования на выборах в Госдуму – как и масштабных антиправительственных выступлений. «Следующий год будет нестабильным и очень рискованным, политически рискованным для системы, – констатирует он. – Но совсем не из-за протестности, а из-за того, что в новой ситуации все труднее управлять усложняющейся машинерией, которую она же сама развивает всеми этими бесконечными эскалациями, мобилизациями, половина из которых вообще не нужна. Сама эта машинерия так сложна, что она порождает самостоятельный аппаратный драйв. А он, не имея никакой государственной функциональности, разрушает остатки государственной управляемости. Внутри государства разрастается огромный «Чужой», который решает уже непонятные никому задачи по самообслуживанию и самосохранению, они непонятны даже ему самому, я подозреваю»
По мнению политолога Дмитрия Орешкина, попытки внесистемной оппозиции на протяжении последних трех лет стать полноправным участником политической системы можно охарактеризовать как «постепенное превращение в диссидентуру».
«Оппозиция – это признанное властью законное явление, которому власть, в соответствии с признанными для любой власти в данной стране документами, в частности, Конституцией, должна гарантировать определенный набор прав. В том числе право вести агитацию, выдвигаться на выборах, выступать на телевидении, формировать политические партии и так далее. Нравится, не нравится; давать оценки – это личное дело каждого. Но она есть, и у нее есть реальная возможность представить избирателю на выборах свою программу и либо проиграть, либо победить. У диссидентов же нет ни шансов, ни надежды встроиться в законодательную модель государства и участвовать в политическом управлении. Диссидент – это тот, кто борется с системой целиком. Он не есть элемент этой системы. Система называет его отщепенцем, врагом, национал-предателем, вредителем – кем угодно. Оппозиция борется не за власть, а за то, чтобы просто быть оппозицией», – резюмирует эксперт.
Денис Гольдман
Источник: rosbalt.ru
