«Росбалт» продолжает серию бесед с российскими философами и публицистами. На этот раз мы попросили ответить на вопрос, как они представляют себе картину будущего: какой станет Россия через 12 месяцев, в декабре 2016 года?
Кирилл Мартынов, доцент Школы философии НИУ ВШЭ
– Я думаю, что кардинальных изменений по сравнению с сегодняшним моментом не произойдет. Мы станем еще чуть более бедными, видимо, мы будем несколько более пессимистично смотреть в будущее. Россия, очевидно, подойдет к тому моменту, когда наши финансовые резервы будут исчерпаны, и будет стоять вопрос о том, за счет чего покрывать дефицит бюджета 2017 года. Я полагаю, могут начаться более масштабные выступления, связанные с социальным и экономическим недовольством по образцу протеста дальнобойщиков. Особенно в регионах наподобие Забайкалья, где уже сейчас накапливаются проблемы. Думаю, что московскую жизнь это мало затронет.
Основная проблема, вокруг которой будет строиться публичная политика, – это, судя по всему, вопрос о том, как сохранить нынешний уровень поддержки гражданами президента в перспективе на 2018 год. Задача будет состоять в том, как добиться того, чтобы деградация социальной системы не была слишком заметной и слишком быстрой. Единственное, что меня смущает, последние два года научили нас тому, что почти любые прогнозы в нынешней системе управления, принятой в России, бессмысленны. Я думаю, в конце 2013 года никто не мог предсказать 2014 год и тех последствий, которые мы до сих пор на себе ощущаем. Поэтому медленная экономическая и социальная деградация при сохранении оптимистичного выражения лица – это, в общем, хороший сценарий, который предполагает, что никакого очередного форс-мажора и резких движений ни в какую сторону не будет. Что совершенно никто сейчас, впрочем, не гарантирует.
Федор Лукьянов, главный редактор журнала “Россия в глобальной политике”
– Я думаю, что через 12 месяцев Россия будет примерно такой же. Но она, безусловно, будет переживать довольно серьезные экономические проблемы. Россия будет продолжать заниматься примерно теми же внешними кризисами: они не закончатся ни в Украине, ни в Сирии, не исчезнет и наш конфликт с Турцией. К сожалению, можно ожидать, что появятся еще и новые кризисы. Также Россия будет стоять перед той же проблемой, что и сегодня: как сохранить свои международные позиции при сужающихся внутренних возможностях.
Максим Горюнов, философ
– Мы пойдем в сторону симбиоза 1913 и 1935 годов. И в итоге, наверное, окажемся в каком-нибудь 1943 году, когда Сталин принял решение восстановить патриаршество. Это будет такая кондовая царско-коммунистическая империя.
Александр Баунов, главный редактор Carnegie.ru
– Отчасти из-за выборов в Государственную думу, отчасти из-за оттого, что наш «стол заказов» пуст (власти стало меньше чего делить между разными просителями и требователями), это будет страна с довольно большим количеством локальных неурядиц, которыми нужно будет заниматься. И заниматься их исправлением будет не президент, а некое коллективное руководство на более низком уровне – «коллективный Путин».
Индивидуальный Путин будет заниматься местом России в мире: очевидно, что ему сейчас намного интереснее зафиксировать какие-то прибыли от своей внешней политики и поправить свое место в мировой истории.
Михаил Немцев, социальный антрополог, научный сотрудник РАНХиГС
– Не знаю, потому что есть непредсказуемые вещи. Но уровень жизни населения наверняка продолжит падать, а люди, которым буквально нечего есть, склонны либо к толпообразному поведению и поиску нового фюрера, либо к бунту.
В этом смысле можно выделить два критически важных фактора, от которых будет зависеть подведение итогов следующего года. Первый: насколько власти удастся сохранить связанность российского пространства. То есть, не перестанут ли ходить поезда, не начнут ли закрываться аэропорты из-за выхода оборудования из строя и т.д. Ведь так называемые санкции приводят к тому, что обновлять иностранное оборудование и ремонтировать его становится крайне затруднительно. Что спутники перестают собирать, потому что микросхем нет, это полдела. Но замена оборудования диспетчерских пунктов в аэропортах – это уже серьезно. Если говорить о поездах, то сейчас европейскую часть России с остальной страной, по сути, связывают только две колеи Транссиба. При этом в РЖД не настроены терять доходы и, в первую очередь, начнут экономить на пассажирских перевозках. В итоге какие-то регионы могут оказаться вообще без устойчивой транспортной связи с окружающим миром. И даже поездки на автомобиле станут проблемой, поскольку бензин будет дорожать.
Второй фактор – насколько государство будет готово применять насилие при неизбежности сильного проявления протеста. А протесты и массовые беспорядки в будущем году не просто возможны, но неизбежны. Однако ситуация с дальнобойщиками в этом году показала, что руководство страны принципиально не идет на какие-либо уступки и переговоры, – вероятно, потому что это считается проявлением слабости. Если дать слабину, то и остальные недовольные подтянутся. Но дальнобойщиков было мало, и они, по-видимому, просто устали. А представьте какой-нибудь моногород, каких до 40% в России, где перестает работать градообразующее предприятие. Или поселок в Кузбассе, где встает шахта, люди оказываются на улице и начинаются массовые протесты. Им уже будет “нечего терять”. Допустим, туда на вертолетах спустят ОМОН, который бунтовщиков уложит лицом в грязный снег. Дальше что? Вы можете разогнать дальнобойщиков, но, если вы имеете целый открыто протестующий регион или даже город, одним ОМОНом не обойтись.
И одно дело с людьми договариваться, другое – использовать бронетранспортеры, гранатометы и прочую спецтехнику. От этого выбора будет очень сильно зависеть климат в стране. Пока у российской власти нет практики создания переговорных площадок и взаимных уступок, верхи принципиально не готовы на это идти. Но если начнется жесткое подавление всякого рода протестов, я не знаю, что из этого выйдет. Не скажу, что революция, но какие-то вещи станут совсем невозможными. Например, тогда в стране точно закончится публичная политика. Выборы в Госдуму не станут основной интригой года, потому как уже сейчас не очень важно и интересно, кто именно будет там сидеть. Хотя в плане реакции на общественный протест предвыборная пора станет показательной.
Иван Преображенский, политолог
– К декабрю 2016 года Россия, скорее всего, сделает все те отложенные выборы, которые для нее пока слишком тяжелы. Политический выбор будет сделан во время кампании по избранию депутатов Госдумы.
Ну а внешнеполитический и экономический выбор, скорее всего, судя по сегодняшним тенденциям, к сожалению, будет сделан в пользу войны в ущерб миру. Вместо того, чтобы защищать свою роль в мире дипломатическими, политическими и экономическими инструментами, Кремль решится на использование своего самого сильного аргумента, понимая, что по качеству всех остальных инструментов он не подает сегодня даже в международную высшую лигу. Тогда как армия вполне может стать второй по мощи на планете. И вот с использованием именно этой силы и будут продвигать российскую дипломатию и экономику.
У Германии, накануне 1914 года пожелавшей добиться такого же права иметь колонии, как у Великобритании или Франции, это не получилось. Боюсь, что не получится и у России. Но окончательно это станет понятно не в 2016 году, а позже.
Источник: rosbalt.ru
