Недавнее исследование экспертов РАНХиГС показало, что доля россиян, относящихся к среднему классу, упадёт к концу 2015 года с 20 до 15% от населения. С 2000 года численность среднего класса в России не менялась и вот за год может сократиться на четверть. Яркое свидетельство того, в каком кризисе пребывает экономика.
Авторы исследования относили к среднему классу человека, которому присущи как минимум два из трёх критериев: материальный достаток (доход не ниже средней заработной платы по региону, наличие сбережений, достаточных для приобретения автомобиля), профессиональные качества (высшее образование, принадлежность к группе специалистов или предпринимателей) и самоощущения (оценка благосостояния, доступа к власти и уважения).
ЧТО ЕСТЬ СРЕДНИЙ КЛАСС
Вообще «средний класс» — достаточно размытое понятие. Его ключевое значение заключается в том, что рассматриваемая социальная группа принадлежит к промежуточному положению в социальной иерархии между богатой прослойкой и бедной частью общества. Строго говоря, в данном случае термин «класс» не совсем уместен, так как согласно классическому подходу классы выделяются на основе владения средствами производства и места в системе разделения труда. В случае со средним классом основание для классификации является гораздо более широким. По сути, речь идёт не о социальном классе, а о страте. Социальная стратификация, в отличие от классового подхода, подразумевает разделение на группы в соответствии с расширенным перечнем критериев: доход и богатство, власть, образование, престиж.
ПИСАНАЯ ТОРБА ЛИБЕРАЛИЗМА
Средний класс как идеологический концепт является детищем капиталистической системы. Либеральная идеология рассматривает средний класс чуть ли ни как панацею от всех социальных бед. Принято считать, что средний класс является основой потребительской экономики — его потребительскими усилиями сохраняется поддерживающий производство спрос. Он же представляет собой основу демократии, составляя электоральное ядро сторонников правового государства. Через средний класс демократия сохраняет саму себя посредством демократических институтов. Во многом эти слова соответствуют действительности. Средний класс как общность людей со стандартизированным потреблением и образом мысли предъявляет политической элите специфические запросы, которые и формируют облик современного западного общества. Однако ключевая функция среднего класса состоит в ином.
Для западной капиталистической верхушки средний класс стал безопасным заменителем пролетариата. Средний класс есть продукт общества потребления. Вхождение в него означает приобщение к определённому уровню материального благополучия, после достижения которого принципиальные потребности среднестатистического индивида становятся удовлетворены. Конечно, потребности не могут быть удовлетворены все и окончательно — общество потребления формирует неограниченные потребности в психологии масс. Однако оно же формирует и представление о должном и достойном уровне жизни, о перечне атрибутов успешного человека (большой дом, несколько машин на семью и т. д.), при наличии которых жизнь считается удавшейся, и острая необходимость требовать справедливости от власти отпадает.
Средний класс — образец нового рабства, когда раб и не догадывается о своём подневольном положении. Относительно высокий уровень жизни и есть та ширма, за которой скрывается истинное положение раба — оторванного от рычагов воздействия на управление обществом и лишённого свободы выбора относительно своего образа жизни. Представитель современного среднего класса потребляет больше, чем рабочий или крестьянин XIX века. Но это не столько результат уступок со стороны правящих классов, сколько следствие бурного развития производственных технологий на протяжении XX века. Хотя уровень расслоения в западном мире и снизился на протяжении последних пары столетий, он по-прежнему велик. Например, в США 1% населения владеет 40% богатств.
После изменения внутренней структуры среднего класса в результате выноса промышленных производств в развивающиеся страны он окончательно превратился в отстойник, предназначенный для отстранения народных масс от реальной власти. Зажиточная часть рабочего класса лишилась своей экономической базы и выпала из среднего класса. Ей на смену пришли «белые воротнички», не имеющие профсоюзов и значительно уступающие своим предшественникам по уровню организации.
ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ РОССИИ
Однако сказанное о сути среднего класса вовсе не говорит о его бессмысленности в современном российском контексте и уж тем более не свидетельствует о положительном эффекте от уменьшения его численности. Для России проблема среднего класса — это в первую очередь вопрос достатка и расслоения. После либерального погрома 90-х годов уровень благосостояния населения резко сократился. Средний класс в лице врачей, учителей, инженеров и интеллигенции катастрофически обнищал. Парадоксальность ситуации придавало то, что на начальном этапе реформ именно средний класс (вернее, его немногочисленная в масштабах всей страны столичная часть) активно выступал в их поддержку. Впрочем, социальное самоубийство среднего класса — не редкость для конца XX — начала XXI века. В силу вовлеченности в информационное потребление средний класс наиболее подвержен воздействию технологий манипулирования сознанием. Именно поэтому задача внушить ему убийственные для его интересов идеи является не столь уж сложной. После демонтажа СССР по постсоциалистическому пространству прокатилась волна рыночных реформ, в результате которых прежний средний класс был практически уничтожен. Однако именно он изначально выступал в передовой линии антисоциалистических трансформаций.
По мере восстановления уровня жизни в России, что было связано с ростом цен на нефть, небольшая часть населения начала дотягивать до уровня благосостояния, сравнимого со средним потреблением в развитых странах. Именно эту категорию россиян и начали причислять к среднему классу. В этом смысле подсчёт численности среднего класса в России равнозначен ответу на вопрос, сколько россиян живёт по-человечески? Разумеется, за исключением олигархата, который при численности в 1% населения получает 50% доходов. Этот класс не просто живёт — он жирует.
Сокращение численности среднего класса, таким образом, свидетельствует о падении национального благосостояния. Отдельно стоит подчеркнуть, что сжатие среднего класса в России является результатом не перераспределения общественного богатства, а именно сокращения доходов большей части населения — ведь одновременно с уменьшением среднего класса увеличивается и количество бедных. Если в 2014 году количество бедных в России составляло 17,4 млн. человек (12,1% населения), то к лету 2015 года оно подскочило до 20,1 млн., или 14% населения. За январь—октябрь 2015 года реальные доходы населения упали на 5,6%. Иными словами происходит наступление на общественное благосостояние по всем фронтам.
СОЦИАЛЬНОЕ РАССЛОЕНИЕ
Одним из главных врагов среднего класса в России является социальное расслоение. Несправедливое распределение доходов в пользу наиболее богатой части населения резко обострилось в начале либеральных реформ и наблюдалось на протяжении почти всего периода «тучных лет». Это привело к тому, что рост валового благосостояния в меньшей степени затронул граждан со средними и низкими доходами населения и в большей степени коснулся сверхбогатой части населения. Проще говоря, доходы олигархов росли опережающими темпами по сравнению с доходами простых людей. Отсюда — увеличение расслоения в обществе по доходам на протяжении, казалось бы, благополучной первой половины 2000-х годов (рис. 1).
Рис. 1. Коэффициент фондов
В результате, доля среднего класса, а значит, людей с приемлемым человеческим уровнем потребления в России оказалась весьма мала. Например, по методологии банка Credit Suisse к среднему классу в России относится всего лишь 4,1% населения. В то время как в западных странах на средний класс приходится 40–70% населения (табл. 1).
Таблица 1. Численность среднего класса в странах мира, по расчётам Credit Suisse
Данные Credit Suisse о России отличаются от результатов исследования РАНХиГС, о котором говорилось выше, так как аналитики банка использовали более строгие критерии определения среднего класса. Методология РАНХиГС, напротив, является более расширительной. Например, она позволяла зачислять в средний класс людей с доходами ниже 60% от среднего дохода по стране, то есть относящихся к категории бедных по критерию относительной бедности.
Социальное расслоение является результатом сложившейся в России структуры экономики. Сверхвысокая коррумпированность государства обеспечивает исключительно высокие издержки ведения бизнеса. По этой причине, несмотря на бесконечные разговоры власти о развитии малого бизнеса, его доля остаётся мизерной. В то время как в Европе и Северной Америке доля малого и среднего бизнеса в ВВП превышает 50%, в России она едва дотягивает до четверти. Отказываясь от искоренения коррупции, власть фактически непримиримо борется с малым бизнесом. Это выражается в таких решениях правительства как двукратное увеличение взносов для ИП, повлекшее за собой закрытие предприятий по сотне тысяч в месяц, или недавнее введение системы «Платон», влекущее сокращение прибыли для малых транспортных компаний на 20–50%.
В условиях, когда коррупция ставит крест на малом бизнесе и вместе с ним на самозанятости населения, большое количество людей приходится трудоустраивать в иных, часто непродуктивных, отраслях. Отсюда — существенный перекос в структуре занятости в пользу сервисных секторов, а не производящих. Отсюда же — такая раздутая численность чиновников, ничего не создающих, а только контролирующих и обирающих бизнесменов. Однако такая структура общества могла безболезненно сохраняться лишь до тех пор, пока высокие цены на нефть обеспечивали сверхприбыльную ренту, которую можно было распределять между «лишними», то есть не занятыми в современных производствах, группами населения. Теперь же, после прекращения дарового потока нефтедолларов, требуется переход к созидательному типу хозяйствования. Но возможен ли он в условиях столь высокой коррупции? И столь фанатичной приверженности безжизненной либеральной догматике?
Вывод. Если для Запада вопрос среднего класса в основном ограничивается темой политической стабильности и эффективности демократии, то для России — это плюс ещё и показатель благосостояния общества. Малая численность среднего класса обусловлена отсутствием инновационных производств, которые могли бы дать людям престижные, высококвалифицированные и прилично оплачиваемые рабочие места.
Другая причина заключается в непримиримой враждебности правительства по отношению к малому бизнесу, который является потенциальным источником широкой самозанятости. Сокращение же среднего класса, сопровождаемое ростом количества бедных, является весьма симптоматичной тенденцией и требует экстренных мер и сверхусилий по реформированию экономической модели страны.
Очевидно, что по традиционным рецептам, пропагандируемым с высоких правительственных трибун и прописанных в программных государственных документах последних 25 лет, этого сделать не получится. Рекомендации в стиле «больше рынка и либерализма» себя давно и бесповоротно дискредитировали. Необходим набор проектно разработанных и аналитически обоснованных решений. Благо, что многое в этом направлении уже сделано. Остаётся лишь проявить политическую волю, чтобы воплотить задуманное в жизнь. Именно отсутствие понимания тупиковости либеральной модели и воли является на данный момент главным препятствием развитию.
Андрей Дёгтев
Источник: rusrand.ru