Мы проиграли в XX веке. Цепляться за старое бессмысленно — новый век начинается.
У историка Эрика Хобсбаума есть удачная метафора «долгого XIX века». Промежуток времени от Французской революции и до начала Первой мировой войны обладал общими, узнаваемыми чертами и был единой эпохой. Еще Хобсбаум писал о «коротком XX веке», который продлился с 1914-го по 1991-й и кончился вместе с падением советского блока и окончанием противостояния двух сверхдержав. Мысль понятна: эпохи не подчиняются нашему летоисчислению и не обязаны укладываться в столетия, словно геометрические фигуры в игре «Тетрис». На исходе 2015 года этот тезис звучит убедительнее, чем когда-либо.
Что бы там ни утверждал Хобсбаум, до сих пор мы, кажется, доживали свое XX столетие. Последние технологические изменения, в первую очередь проникновение интернета во все сферы жизни, не приводили к автоматическому обновлению нашего арсенала идей. Мы все еще осмысляем реальность в старых терминах. Социальный порядок создается национальными государствами и ориентируется на их интересы. Роль США в мире воспринимается как неизменная начиная с 1945 года. Нефть — важнейший стратегический ресурс человечества. Рынок труда работает по тем же правилам, что и в 70-е годы прошлого века. Ходят слухи о «второй холодной войне» и споры о том, каким является мир — однополярным ли, многополярным.
Нормальное свойство человеческого ума — сравнивать неизвестное с привычным и успокаиваться, находя в первом черты второго. По той же модели 70 лет назад нынешней эпохе сулили повседневные космические путешествия и непременные летающие автомобили в городах.
Из декабря 2015 года понемногу становится ясно: мир шагнул к изменениям, сопоставимым с изобретением сельского хозяйства и городов или по меньшей мере с первой промышленной революцией.
Доминирование Азии становится будничным фактом. Китай стал первой экономикой мира, обогнав США, он разрабатывает месторождения в Анголе и строит второй Панамский канал. Начался закат эпохи ископаемого топлива, и нынешнее падение цены на нефть уже не обычная волатильность сырьевого рынка, но часть долгосрочной тенденции. В развитых странах тема номер один — роботизация рабочих мест, создание новой экономики, в которой фундаментальный вклад в процветание вносят программы-автоматы. И нового общества, где наемные работники не похожи ни на пролетариев Маркса, ни на клерков эпохи государства всеобщего благосостояния. Искусственный интеллект, хотя и не спешит проходить тест Тьюринга, становится повседневной реальностью в виде автоматизированных систем обработки больших массивов данных и принятия решений — в маркетинге, логистике, банках, спорте. Около половины научных статей, публикующихся ежегодно, посвящены медицине. На подходе революция в биотехнологиях, которая навсегда изменит представление человека о собственном здоровье и теле. Открытия в нейронауке могут привести к тому, что мозг и сознание можно будет читать, как открытую книгу. Никто пока не в силах предсказать политические и социальные последствия этих изменений.
На таком фоне мы в России рассуждаем о традиционных ценностях и геополитике, прочитанной как карта трубопроводов. Цепляться за старое бессмысленно — новый век начинается. Весь вопрос в том, как скоро мы это осознаем и насколько болезненным окажется столкновение с реальностью. Может быть, и хорошо, что мы проиграли в XX веке, а сейчас теряем свой лоск вместе с котировками нефтяных цен.
Это значит, что прощание с прошлым окажется быстрым, а понимание необходимости изменений неизбежным. Может быть, мы успеем вскочить на последнюю подножку уходящего из наших мест будущего.
Кирилл Мартынов
Источник: novayagazeta.ru
