Уже много раз и российские оппозиционеры, и западные аналитики указывали на то, что у власти в России фактически находится “чекистский клан” – выходцы из бывшего КГБ, получившие доступ к основным ресурсам страны. В одной из своих недавних статей украинский журналист Виталий Портников отметил, что в свете последних разоблачений Алексея Навального и”доклада испанских прокуроров” стала очевидной также связь “старых” российских силовиков с мафией.
“Мафиозная группировка появилась в Испании еще в 1996 году, то есть за три года до появления в российской политике Владимира Путина. Между тем среди тех, кто оказался связан с ее представителями, – практически все известные люди из путинского окружения, так называемого “кооператива “Озера” и вообще из “ближнего круга”, – утверждает Портников.
“В свое время один из высокопоставленных чекистов со вздохом говорил мне, что после ликвидации КПСС выходцы из КГБ, убежденные, что теперь, когда партия “испарилась”, вся власть и все финансовые потоки принадлежат только им, столкнулись с мощным напором криминального мира. Сейчас можно констатировать, что чекисты не стали бороться с криминальным миром так, как они годами боролись с партийным аппаратом. Они предпочли стать частью этого криминального мира, потому что основные цели чекистов и преступников – власть и деньги – полностью совпадали”, – констатирует публицист.
О спайке между криминалом и КГБ в России сегодня предпочитают не говорить, хотя даже сторонники действующей власти не станут отрицать, что после отставки Ельцина именно “чекисты” смогли монополизировать и ресурсы, и должности в России. Парадоксально, что на этом фоне разгул преступности, бандитизма, анекдотические “новые русские”, мафиозные разборки и все иные неприглядные реалии “лихих 90-х” в сознании обывателя до сих пор ассоциируются только с реформами, демократией и Западом. При этом новые факты все лучше иллюстрируют: теснее всего в 1990-е с криминалом были связаны не молодые реформаторы, а люди из советского КГБ, который сегодня идеализирован кремлевской пропагандой. При этом сам Запад был вовсе не рад такому симбиозу: западные страны не только не контролировали процесс криминализации элит в России, но и сами от него пострадали.
В США в последние годы часто выходят книги (как художественные, так и документальные), описывающие, как обретшие видимость респектабельности российские воры в законе отмывали нажитые криминальным путем средства в европейских и американских банках, а заодно еще тогда, в допутинскую эпоху, выстраивали агентурную сеть, масштабные разоблачения которой последовали лишь в последние годы. Более того, действия этих агентов были направлены в первую очередь против самого Запада, которые попутно дискредитировали и коррумпировали его основные институты. И тот факт, что эти люди действовали под демократическими и прозападными лозунгами, совершенно не мешал им копить силы в ожидании реванша, который мы наблюдаем сегодня.
Тем не менее с помощью пропаганды удалось добиться, чтобы у большинства россиян возникли устойчивые представления о связи криминала с реформами, реформ – с демократией, демократии – с Западом, а самого Запада – исключительно с ЦРУ. И потому многие искренние патриоты свято верят, что именно “агенты ЦРУ” грабили Россию, хотя, как ни смешно это звучит, занимались этим по большей части “агенты КГБ”. Именно эта ложная ассоциация во многом объясняет и панический страх россиян перед “возвращением в 90-е”, и их ненависть к Западу.
Лучшее, что удалось кремлевской пропаганде, что, возможно, составляет ее основу, – именно внушение ложных ассоциаций, стереотипов и шаблонов, которые российская власть затем умело использует. Внушаемые ассоциации так сильны, что во многом их влиянием, как мне кажется, объясняется заметное число сторонников Путина даже в русской диаспоре в США. Слабые традиции развития гражданского общества и “горизонтальных” связей привели к тому, что многие россияне предпочли объединяться за границей вокруг организаций, созданных Кремлем, по сути, аффилированных с российскими консульствами и представительствами.
Одной из причин такого рода объединения стало и то, что отношение к эмигрантам как к предателям Родины внушается в России в последнее десятилетие практически с каким же упорством, как в советское время: “Уехал – значит, предал”. Эта установка оседает в подсознании людей так глубоко, что порождает совершенно нелогичное чувство вины. В результате для многих россиян – за исключением, разумеется, тех, кто сознательно встал на путь инакомыслия, – осознание своего конфликта с государством является довольно травматичным фактором.
Во многом поэтому любые формы объединения, навязанные Кремлем, такие люди воспринимают с радостью. Участие в жизни подобных организаций для них становится официальным восстановлением связи с бывшей Родиной, основой для уверенности, что теперь уже никто не сможет назвать их предателями. Внутренняя дилемма разрешается, у таких людей остается возможность пользоваться благами Америки и при этом ощущать, что они “прощены” Россией, то есть спокойно сидеть на двух стульях. При этом мало кто даже задумывается о том, что сама по себе эта дилемма создана искусственно, что, если бы не усилия столь любимого ими российского государства, она бы в принципе не возникла.
В плен к навязанным Кремлем шаблонам попадают не только сторонники действующей власти, но и ее противники. Я уже писала о том, что многие в оппозиционном движении поддались на искусственное разделение на “либералов” и “патриотов”, даже не попробовав отстоять смысл слова “патриотизм”. И еще один соблазнительный для оппозиции стереотип – это то, что оппозиция всегда, везде и во всем несправедливо гонима.
Я сама всю жизнь вплоть до марта 2014 года жила в России и все последние годы перед эмиграцией провела в оппозиционной среде. Я прекрасно знаю, как тяжело постоянно находиться в атмосфере травли и клеветы. В такой ситуации всегда появляется соблазн особого чувства своей правоты, вызванного не личными заслугами, но только подлостью и вероломством другой стороны. В самом деле, какой смысл что-то менять в своей деятельности, исправлять старые ошибки, искать новые подходы, если тебя все равно оклевещут, обольют грязью, дискредитируют и разрушат все, что так долго создавалось? Так вот, привести оппозицию к этой мысли – это одна из задач, которые ставит перед собой власть. Однако то обстоятельство, что критикой оппозиции в нашей стране чаще всего занимаются бездарные люди, клеветники и пропагандисты (вспомним недавний пример печально известной Леси Рябцевой), не должно перечеркивать необходимость критики как таковой.
Более того, сознание жертвы, которое часто проявляется у российских оппозиционеров (безусловно, зачастую под воздействием объективных причин) – ущербно, не добавляет конструктивности в борьбе, но лишь подтверждает многократно транслируемые многочисленными пропагандистами шаблоны. То, что по-настоящему может нанести вред действующему режиму, – разрыв шаблонов.
Протестующие дальнобойщики, на которых трудно навесить клеймо “либералов” или “грантоедов”, но которые тем не менее вышли отстаивать свои права. Военные, которые отказываются ехать в чужую страну и убивать чужих граждан. Сотрудники полиции, отказывающиеся разгонять митингующих. Люди, не повторяющие привычных фраз и не имеющие отработанных реакций, если даже эти реакции помогают им обрести чувство психологического комфорта. Те, кто не смиряется с ролью гонимых, даже если они гонимы по факту. Зависеть от шаблонов нельзя – ни в ту, ни в другую сторону, потому что побеждает лишь тот, кто не поддается манипуляциям.
Ксения Кириллова
Источник: svoboda.org
