Выступление Владимира Путина на пресс-конференции в этом году выявило несоответствие между объемом проблем и количеством угроз, в которые нынешняя система власти погрузила страну. Сам Путин, видимо, переживает сложившуюся ситуацию и чувствует ее, но в какой-то своей форме, потеряв картину происходящего и пребывая в каком-то рассеянном легкомыслии, с которым он и описывал положение дел в стране.
Его описание существующих проблем было разрозненным, мозаичным и фрагментарным. Он выглядел как человек, который сильно растерян. Президент слишком часто даже для самого себя уходил от ответов простым, бесхитростным способом – микшируя несколько вопросов и отвечая только на тот, который был более удобным, а также отшучиваясь, причем не всегда удачно. В результате, он так и не предложил стране четкой повестки дня.
Особенностью этого выступление главы государства стало то, что ни внешний мир, ни сама страна не получили какого-то ясного регистра тех вопросов, которые нужно решать. Отсюда такая крайняя неровность ответов: так, например, тема конфликта вокруг дальнобойщиков и системы «Платон» была изложена очень подробно. В других же областях такой ясности, как в вопросе с «Платоном», не было.
Например, в ответах по внешней политике царил хаос. Очевидно, что тема Украины потеряла интерес для президента, потому что он сейчас погружен в операцию на Ближнем Востоке. Но это не значит, что тема исчезла и что можно мельком бросить упоминание о военных, которые выполняют особые задания на востоке Украины, не объяснив, о чем именно идет речь. Кроме того, было очень много каких-то ненужных реплик в адрес тех или иных зарубежных политических деятелей, дипломатически недопустимых. При этом много внимания Путин уделил тактико-техническим характеристикам наших вооружений, которые в представлении президента, видимо, заменяют ответ на вопрос о решении политических проблем. Путин уходил от вопросов, имеющих совершенно разный вес. Например, не отвечать на вопрос о дочерях – естественное право Путина. Но он оставил без ответа и вопрос про генпрокурора Юрия Чайку, хотя дал понять, что он в курсе дела. Я думаю, такой прием вызвал и раздражение среди приверженцев главы государства – они ждали боле четкого ответа.
Вместе с тем, стало очевидно, что растет растерянность власти перед финансовой ситуацией: до сих пор не удалось создать институтов, которые бы действовали независимо от того, как оплачиваются их услуги. Как только государство перестает платить системе, в ней исчезает даже видимость управления. И хотя Путин выступает сейчас как «президент сокращения расходов», в нем видят по-прежнему «короля расходов». При этом он не может политически поставить вопрос о сокращении расходов в предвыборный год, что необходимо.
Денег у людей сейчас становится сильно меньше, а это раздражающий фактор для среднего класса. Ради права на свободный потребительский выбор представители средних городских слоев были готовы отказаться от многих политических прав. Однако сейчас речь идет уже не о каком-то особом пармезане, а об обычных вещах – дешевом туризме, дешевых промтоварах из Турции и т. д. И здесь уже власть разворачивается против своей опорной группы. В результате у приверженцев Путина возникает момент тягостного недоумения. Мы говорим в этом случае о массивном контингенте, который принято называть «подавляющее большинство». Люди в массе своей искренне считают, что сделали выбор в пользу Путина. Оскорблять этих людей, оставлять их вопросы без ответа в такой ситуации нельзя, тем более в преддверии выборов в Госдуму.
В то же время формируются особые теневые сообщества, приближенные к власти, которые находятся полностью вне конституционного поля. Это к ним Путин обращался, когда говорил о Борисе Немцове: «Зачем человека убивать». Звучит страшновато, но говорил он эти слова не нам, не журналистам, а людям за кадром. Тем, кто находится недалеко от него и кого он знает лично. Этих людей вряд ли можно уговаривать словами, и приказать им, кажется, уже тоже нельзя – это и есть та точка невозврата, которую Путин осознает.
Иван Лапин
Источник: publizist.ru