Белорусская политическая модель, вопреки либеральным стереотипам о её архаичности, предлагает странам постсоветского пространства интересный опыт формирования эволюционным путем системной, конструктивной оппозиции. Пример такой тенденции — кандидат в президенты Беларуси на выборах главы государства 2015 г. Татьяна Короткевич. О степени ее самостоятельности спорят как внутри Белоруссии, так и за ее пределами. Тем не менее риторика, которую использует бывший соцработник Короткевич, и методы ее политической деятельности стоят того, чтобы обратить на них внимание. Об альтернативном взгляде белорусской оппозиции на будущее Белоруссии, России, ЕС и ЕАЭС она рассказала в интервью RuBaltic.Ru:
– Г-жа Короткевич, за последние два года резко осложнилась международная обстановка. Что, на Ваш взгляд, лежит в основе украинского кризиса, сирийской ситуации, всплеска террористической угрозы?
– В основе политического кризиса всегда лежат экономические вопросы. Сегодня даже мы, маленькая страна, ощущаем на себе влияние международных экономических проблем. Уверена, здесь многое зависит от больших игроков, таких как Россия, Америка, другие страны «Большой Семерки». Например, Сирия — там есть и мусульмане, которые представляют угрозу, и оппозиция, которая добивается внутри страны расширения своих прав, к этому добавляется внешнее влияние, в итоге мы получаем конфликт интересов.
– Если все эти кризисы — системная проблема, то как должна Беларусь реагировать? Может ли Беларусь остаться вдалеке от этих конфликтов?
– Я как сторонник идеи нейтралитета, конечно, могу сказать «да». Это возможно. Как? Конечно, не одним днем. Это не решение «Все, вывозим остаток совместных объектов, расторгаем договор о военном сотрудничестве и больше ни с кем никаких договоров не заключаем». Не так все просто. Моя позиция основана на том, что как раз в ситуации, когда есть конфликт интересов, Беларусь с нейтральным статусом становится экспортером мира.
У нас, во-первых, конституционная норма, в которой зафиксировано стремление к военному нейтралитету. Это возможно сделать постепенно — так, чтобы не было конфликтов, особенно между ближайшими соседями, с которыми у нас долгая история отношений. В 2020 году закачивается договор на нахождение, расположение на нашей территории военных объектов. Их три. И, по оценкам экспертов, это те объекты, которые уже могут свои функции переложить на другие военные объекты.
У нас также есть договор о военном сотрудничестве с Россией. Мы считаем, что его можно оставить, главное при этом договариваться о координации действий.
Мы также члены Договора о коллективной безопасности. Здесь действует заявительный принцип. Мы можем выйти из него, потому что страны, которые туда входят, находятся достаточно далеко, и мы не сможем друг другу оказывать эффективную помощь. Например, если Таджикистан подвергается нападению — вряд ли нам, белорусам, будет интересно действовать на его территории, защищать права и интересы, мы же очень далеко. Нас ничто не связывает.
При этом у нас есть плюс: хорошо развитый военно-промышленный комплекс. В этом плане мы как были надежными партнерами, скажем, для России, так можем и оставаться. Тем более, есть другие примеры такого нейтралитета — Швеция, например. Как нейтральная страна она функционирует нормально.
– Вы привели в качестве примера гипотетическую ситуацию в Таджикистане. Но через эту страну идет наркотрафик в Европу, может экспортироваться и исламский экстремизм — потенциальных угроз глобального характера множество. Не получится ли так, что при нынешнем росте международной напряженности Беларусь, выйдя из ОДКБ, станет менее защищенной от внешних угроз?
– Нет, у нас на самом деле очень хорошо работают все программы, связанные с профилактикой, предупреждением торговли людьми и распространением наркотиков. У нас внутри страны очень жесткое законодательство, и все это отслеживается. В том числе потому, что у нас еще есть границы с Евросоюзом. Они также заинтересованы в том, чтобы через нашу совместную границу ничего не попадало.
– То есть у Белоруссии достаточно своих ресурсов, силовых органов, чтобы предупредить глобальные угрозы?
– Силовых органов предостаточно — у нас недостаточно гражданских инициатив, понимаете. Потому что многие вещи можно предупредить, когда у тебя активный сосед, который занимает небезразличную позицию. И при этом есть еще силовые структуры или милиция, которые четко реагируют на вызовы. Внутренних ресурсов достаточно.
– Как сообщают СМИ, Вы недавно выступали в Институте Кеннана. Джордж Кеннан в советский период призывал к сдерживанию СССР в Европе, но в 1998 году выступил резко против того, чтобы НАТО расширялся на Восток. А рассматриваете ли Вы расширение НАТО на восток как одну из угроз для Беларуси?
– Нет. Моя позиция — это нейтралитет. Для нас вообще не стоит этот вопрос о вступлении в НАТО. Не нужно этому способствовать и провоцировать такие темы.
– Как Вы видите тогда отношения Беларуси с НАТО?
– Для меня это полный нейтралитет. Никаких баз. Информационное сотрудничество всегда присутствует. Но иногда создается ощущение, что мы на пороге Третьей мировой войны. Некоторые даже говорят, что она уже давно наступила, только имеет другие формы.
Так вот на нашей территории было слишком много войн. Мы очень много претерпели в связи с этим. И тренд спокойной жизни очень актуален сегодня. Вы даже представить не можете. Большинство белорусов не хотят никакого противостояния. Именно поэтому идея нейтралитета (а нейтралитет значит, что у нас нет иностранных войск никаких, ни европейских, ни российских) — это то, когда ты чувствуешь себя спокойно, по твоей стране не ходят военные другой страны. Нейтралитет для белорусов означает, что наши люди не воюют и не участвуют в военных действиях за интересы другой страны — это поддерживается обществом.
– Если вспомнить шаги, которые президент Лукашенко совершает на международной арене последние годы, то, по сути, он тоже выступает за дистанцирование от мировых конфликтов, говорит о нейтралитете…
– В позиции нейтралитета мы очень близки. Это правда. Нечего тут скрывать. Это, может быть, даже показывает, что и действующая власть заинтересована в том, чтобы прислушиваться к мнению людей. Это очень хорошо. Я не вижу расхождений.
– Единственное расхождение, которое пока можно заметить — Ваша позиция состоит в том, чтобы не только не принимать на себя новые обязательства в сфере безопасности в союзе с Россией, а еще отозвать назад часть обязательств, которые были взяты в предыдущие годы.
– Ну, эти военные объекты как наследие Советского Союза. Сегодняшняя власть не говорит про них, потому что это 2020 год. То есть они могут еще про это молчать.
– В будущем, возможно, международная ситуация ухудшится. Не придется ли Беларуси выбирать ту или иную сторону в конфликте?
– На сегодняшний день я не вижу такой проблемы. Когда мы говорим о развитии отношений с Западом, как с Евросоюзом, так и с США, для начала мы хотим добиться такого уровня отношений, какие есть у России с Западом.
– Вы имеете в виду рамочные соглашения?
– Конечно. У нас по соседству Евросоюз, в котором 28 стран, но у нас нет общего договора о сотрудничестве. Это нужно. У Европы такие договоры существуют со странами ближнего и дальнего зарубежья. А здесь ближайший сосед не имеет рамочного договора. Когда мы говорим о Европе, мы говорим и о программах сотрудничества, например, о «Восточном партнерстве», потому что здесь тоже открывается перспектива. Мы понимаем, что сегодня белорусская экономика находится в кризисе. Нам нужны новые партнеры.
Кроме того, когда мы говорим о Евросоюзе, мы говорим о том, что у нас есть точка входа еще одна — Болонский процесс. Мы бы хотели дать толчок развитию нашей системе образования. Сегодня у России есть четыре сферы, в которых она активно сотрудничает с Евросоюзом. И даже визовые преференции. У нас этого нет.
– Как Вы в Белоруссии видите нынешнее состояние отношений России с Западом?
– Я думаю, что может быть и потепление. Эти отношения во многом зависят от того, как дальше будут происходить события внутри России. Будут ли меняться лидеры, как будет формироваться стратегия развития страны.
– Изменения должны произойти именно в России? А на Западе?
– Если мы говорим о геополитике, об изменениях и конфликтах, конечно, обе стороны имеют значение. Важно, чтобы все политики думали о том, как не повторить ошибок наших предков. Все-таки хотелось бы выйти на новый уровень понимания, чтобы больше не было гуманитарных катастроф.
– Вы говорите о сближении Беларуси с Европой, но есть ли у Вас какие-то «красные линии», за которые Беларусь в своем стремлении реализовать отношения с Европой, ни за что не должна выходить?
– Мы четко понимаем, что для нас вступление вообще в Евросоюз — далекая перспектива по самым разным причинам. В первую очередь хотелось бы, чтобы политика внутри страны была ориентирована на здравый смысл, на готовность в целом сближаться. То есть речь идет о базовых возможностях в сотрудничестве, а не каких-либо условиях со стороны Евросоюза.
– Насчет условий — 30 октября было направлено письмо в Брюссель от белорусской оппозиции с требованием, чтобы ЕС надавил на Минск…
– Я не подписывала это письмо. Считаю, что это нецелесообразно. Это абсолютно наше внутреннее дело. Здесь нельзя допускать, особенно на старте, и вообще каким-то образом демонстрировать, что должны быть внешние силы, которые будут заставлять людей садиться и разговаривать. Нужно просто садиться и разговаривать. Я думаю, что моя цель тогда будет достигнута, когда каждый человек совершеннолетнего возраста будет считать, что он может повлиять на принятие какого-либо решения.
– В ходе Вашей избирательной кампании Вы заняли нишу конструктивной критики. И Ваш предыдущий ответ показывает, что Вы настроены на конструктивное взаимодействие с властью, а не на использование внешних сил для давления на власть. Белорусская радикальная оппозиция, которая отказалась Вас поддержать, становится препятствием для нормализации отношений между ЕС и Беларусью?
– Вы правильно все поняли. Для меня важно, что мы будем разговаривать со всеми людьми нашей страны, с обычными жителями и с представителями власти. И темой разговоров будут именно перемены. Мы не видим в каждом чиновнике врага. Мы ищем единомышленников. Это важно.
По поводу радикальной оппозиции могу сказать, что не уверена, что они сильно влияют на отношения между Беларусью и Евросоюзом. Тогда влияние может быть сильным, когда ты представляешь часть общества, имеешь поддержку. А когда ты политик без повестки, без стратегии… Мне кажется, это искусственная, притянутая за уши тема.
– Кто, по-Вашему, сделал за последнее время для нормализации отношений Белоруссии с ЕС больше — радикальная оппозиция или Александр Лукашенко?
– Сложно сказать. Мы все заинтересованы внутри страны, чтобы у нас развивались международные отношения. Здесь нельзя разделить, чьи методы были бы более эффективными.
– И в завершение беседы от Европейского союза к Евразийскому — на него тоже распространяется идея нейтралитета?
– Да. Мы видим, что есть вещи, которые можно было бы сделать эффективнее. Особенно в сфере промышленности, обязательств того, что Беларусь будет иметь рынки сбыта в России. Могу привести пример про МАЗ. Завод должен, согласно евразийским соглашениям, закупать двигатели в России. Но при этом Россия не имеет такого же обязательства покупать машины у нас. Плюс еще есть внутри страны недостатки, связанные с законодательством, и предпринимателям сложно.
– Значит ли это, что нужно выходить из состава ЕАЭС?
– Нет. Речь идет о пересмотре эффективности. Если договор заключен, там есть свои перспективы. Надо сделать так, чтобы это было выгодно.
Комментарий RuBaltic.Ru:
Татьяну Короткевич можно назвать открытием президентской кампании 2015 г., убежден белорусский эксперт, директор консервативного центра «Номос» (Республика Беларусь) Петр ПЕТРОВСКИЙ. И это связано не только с тем, что она как кандидат от оппозиции впервые не призывала к выходу на площадь и реализации сценария «цветной» революции. Татьяна Короткевич — это первый оппозиционный политик, отказавшийся от призывов к санкциям, изоляции в отношении собственного государства. Короткевич — это еще и первый оппозиционный кандидат, который выступил не за ломку международной политики Беларуси, а согласился и поддержал евразийское направление интеграции. Что здесь говорить, Короткевич перевернула оппозиционное «гетто», как некоторые называют протестный сегмент белорусского общества.
Малая политическая родина Татьяны Короткевич — гражданская инициатива «Говори правду», получившая известность после яркой политической кампании выборов 2010 г. Ее лидер до 2015 г. Владимир Некляев запомнился резкими, порой радикальными высказываниями, призывами к массовым протестам на площади и, в конце концов, был задержан еще до их начала 19 декабря 2010 г. Таким образом, на заре своего старта «Говори правду» получила имидж радикальной политической силы, одной из участниц попытки «цветной революции» 2010 г. Итог «плошчы» стал для всех оппозиционных сил провалом. Неудача постигла и «Говори правду». Значительная часть ее активистов, включая лидера В.Некляева и его близкого соратника, а теперь руководителя кампании А.Дмитриева, были привлечены к ответственности.
Однако в отличие от других политических сил, кампания «Говори правду» отреагировала на провал не углубленной самоизоляцией, бойкотом в отношении общества и государства, а изменением стратегии, реализацией новой программы «мирных перемен».
Реализации проекта «мирных перемен» благоприятствовал и нарастающий украинский кризис, на фоне которого поддержка белорусами революционных выходов на площадь упала до уровня статистической ошибки. К президентской избирательной кампании большинство белорусской оппозиции оказалось в состоянии вещи-в-себе. Оппозиционеры оказалось в ситуации инерционного движения и сохраняли свою приверженность к конфронтации с государством. Украинский кризис предрек им незавидную участь. Никто из радикалов не смог собрать нужного количества подписей.
Программа же «мирных перемен» Т.Короткевич дала первой женщине-кандидату в президенты возможность стать де-факто еще и единой представительницей от оппозиции.
Однако это не предоставило возможности Короткевич объединить оппозицию. Фактически ее появление только катализировало фрагментацию оппозиции как минимум на два лагеря: умеренных реформаторов-технократов вокруг самой Короткевич и радикалов, наследников мышления категориями «цветных» революций и санкций против собственного государства. Уже после выборов это деление институализировалось в виде создания коалиции проевроатлантических сил право-либеральной идеологической ориентации (движение «За свободу», ОГП, БХД).
Наверное, во фрагментации оппозиции нет прямой вины самой Короткевич. Здесь сказывается косность мышления всего оппозиционного сегмента. Действительно, белорусская оппозиция жила (да и сейчас живет чего греха таить) в полной зависимости от внешних заказчиков. Это и явилось причиной того, что идеи, смыслы и программы белорусской оппозиции далеки от реалий белорусской политической и социально-экономической жизни.
Белорусская политическая шахматная доска сегодня диктует Татьяне Короткевич незавидный коридор возможностей. С одной стороны, экс-кандидату приходиться работать в структуре с большим количеством выходцев из радикальных и порой экстремистских кругов оппозиции с их практикой постоянного противостояния с государством. С другой — само провозглашение новой стратегии, привлечение новых сторонников из числа простых граждан, а также размежевание с радикалами. Все это и загнало «Говори правду» в ситуацию выбора «или-или»: будет Татьяна Короткевич и «Говори правду» трансформироваться в системную силу без «обязательств» перед заграничными силами или превратится в группку активистов, журналистов и политтехнологов, место которой между радикалами и обществом.
Выше приведенное интервью является «рентгенографией» мыслей Татьяны Короткевич, понимания ею современных геополитических процессов. Здесь можно наблюдать все особенности этого видения. Белорусская оппозиция имеет достаточно местечковое, регионалистское осознание геополитических процессов и не имеет способностей «грузиться» полнотой проблемы белорусско-российских, евразийских, евроатлантических и многих других отношений. Все это можно наблюдать в интервью. Экс-кандидату еще достаточно тяжело сформировать мысли по этому поводу, но старание присутствует. Есть желание мыслить самостоятельно и ответственно, но пока отсутствует умение.
Решения о выборе союзников и партнеров, статусе государства, нейтральности или блоковости сегодня как никогда влияют на будущее любой страны. Ведь чего только стоит мировое усугубление проблем безопасности. И Беларусь эти подводные камни мировых проблем не обходят стороной. Косвенно, «эхом» они отражаются и у нас. 15 декабря 2015 г. министр внутренних дел Беларуси Игорь Шуневич озвучил цифры вовлеченности граждан Беларуси в горячие конфликты. По его словам, только более 100 белорусов участвуют по обе стороны в конфликте в Украине. Десяток белорусов завербовано в международную террористическую группировку ИГИЛ в Сирии. Все это говорит, что проблема безопасности является первоочередной на сегодняшней повестке дня. И если оппозиция желает каким-либо образом сохранить, а может и приумножить свое место в белорусском обществе, то должна включиться в решение проблем безопасности, а не усугублять их.
Татьяна Короткевич достаточно молодой политик, который набирается опыта. Сегодня перед ее политической силой встает задача выхода на новый политический уровень. Перспективой «Говори правду» может стать судьба альтернативной «фабрики мысли», разрабатывающей и предлагающей возможные проекты государственного развития.
Белорусское государство понимает, что оппозиция нужна, что присутствие альтернативы укрепляет устойчивость самой системы, что эта альтернатива должна, хоть и косвенно, но участвовать в принятии решений, быть политической «фабрикой мысли». Однако Белорусское государство также очень хорошо представляет, что оппозиция должна быть внутренним белорусским явлением, феноменом самого белорусского общества, а не проводником каких-либо внешних интересов других игроков. Подобных агентов внешних сил и проводников иностранных интересов на политическом поле руководство Беларуси в лице ее лидера достаточно точно окрестило «пятой колонной». Несамостоятельность, слабость и внешняя управляемость белорусской оппозиции и является ее главным порочным началом, причиной большинства провалов и оторванности оппозиции от белорусского общества.
Белорусские политические реалии показывают, что главной сложностью белорусской политики является не начало политического пути, но сохранение на политической сцене страны после очередной избирательной кампании. Пока такую способность в Беларуси имеют только действующий президент Александр Лукашенко и лидер Либерально-демократической партии Беларуси Сергей Гайдукевич. Чтобы выжить на политической арене, Татьяне Короткевич придется либо научиться самостоятельности, либо разделить участь своих предшественников из оппозиционного «гетто».
Источник: rubaltic.ru
