Убийство заключенного в исправительной колонии Калмыкии – проблема не регионального, а общероссийского масштаба. Страшные видеокадры из морга столицы Калмыкии Элисты заставили содрогнуться всю страну. 28-летнего заключенного Дмитрия Батырева насмерть забили сотрудники исправительной колонии №1 (ИК №1). В знак протеста заключенные объявили массовую голодовку. После резонанса в прессе дело об убийстве Батырева взял на контроль Совет по правам человека при президенте РФ.
На время следствия трое участников экзекуции заключены под стражу. Родственники убитого опасаются, что двое из них могут избежать наказания. И основания для этих сомнений есть. Но каким бы ни был окончательный приговор, история с убийством Батырева шире, чем проблема порочности судебной системы и «корпоративной солидарности» силовиков. Чтобы войти в раж и не суметь вовремя остановиться, избивая скованного наручниками человека, одного лишь чувства безнаказанности – мало. Те, кто знаком с ситуацией в ИК №1 изнутри, говорят, что человеком оставаться в этой системе сложно.
Объектив как угроза
«Разве вы не знакомы с правилами, вы же журналист? На режимном объекте съемка запрещена. Вдруг вы готовите побег для заключенных, откуда мы знаем», – сотрудник колонии записывает мои паспортные данные на помятом листе бумаги. Его коллега кому-то звонит, просит вызывать наряд полиции. «Нарушителя задержали, говорю!», – громко повторяет он то ли удивленному, то ли непонятливому собеседнику на том конце провода.
Еще пять минут назад ничто не предвещало такого ажиотажа. Небольшая сторожка возле шлагбаума, где, по идее, должен сидеть дежурный, пустовала. Спросить, можно ли подойти ближе к колонии, было не у кого. Но мои возражения, что я не заходил за шлагбаум и снимал не на режимной территории, не принимаются. Сотрудники колонии утверждают, что предупреждающий знак находится в метрах пятидесяти отсюда, «просто его плохо видно».
Наряд полиции так и не приехал. В конце концов с сотрудниками удалось найти общий язык. И, в общем-то, это происшествие не заслуживало бы упоминания, не случись оно через десять дней после жестокого убийства заключенного Дмитрия Батырева сотрудниками этой самой колонии.
Утром 20 ноября здоровый, молодой мужчина поступил в ИК №1, а примерно в 15.40 скончался от нанесенных побоев. Его избивали долгое время, эксперты насчитали на теле следы от более чем ста ударов резиновыми дубинками. И никто из сотрудников не остановил своих коллег. При этом ловить «нарушителя», возможно, заступившего по незнанию на территорию режимного объекта, сбежалось аж пять человек – трое в форме, двое в штатском.
Трагедия в исправительной колонии и пустяковый, в сущности, инцидент с журналистом – события не сопоставимые. Но они в одинаковой мере отражают приоритеты правоохранительной системы.
За колючей проволокой царят свои порядки – пощады и помощи там ждать не от кого
Батырева осудили за «умышленное причинение тяжкого вреда здоровью» бывшего заместителя начальника управления федеральной службы исполнения наказаний (УФСИН) РФ по Республике Калмыкия Бурханали Сафаралиева. В глазах системы – это покушение на безопасность членов корпорации. Как нам рассказал бывший сотрудник колонии, осужденных по таким статьям встречают в ИК №1 максимально жестко. За колючей проволокой царят свои порядки – пощады и помощи там ждать не от кого. Именно поэтому появление корреспондента с фотоаппаратом в окрестностях «режимного объекта» расценивается чуть ли не как вторжение на суверенную территорию. Ни о каком законе в обоих случаях речь не идет – действия сотрудников продиктованы соображениями собственной безопасности.
С «уроком» для Батырева правоохранители явно перестарались, о происшествии в колонии узнала вся страна. Вот только изменит ли резонанс вокруг убийства отношение силовиков в частности и государства в целом – к «обычным» гражданам?
«Это не самооборона, это убийство»
Надежда Санджиева – родная сестра Дмитрия Батырева. Анжела Калсынова – двоюродная. Молодые, симпатичные девушки. Вряд ли они представляли, каким кошмаром обернется перевод их брата, приговоренного к трем годам лишения свободы, из следственного изолятора в колонию общего режима.
Мы встретились сразу после судебного заседания, на котором была избрана мера пресечения для троих сотрудников колонии – младшего инспектора по жилой зоне Александра Шуваева, оперуполномоченного Церена Насунова и помощника начальника колонии, полковника внутренней службы Казбека Исраилова.
Фотография тела Д.О. Батырева от видеозаписи, снятой Н.О Санджиевой во время визита в морг г. Элиста
Суд заключил их под стражу на два месяца. Расследование ведется по двум статьям уголовного кодекса: «превышение должностных полномочий с применением насилия, с использованием специальных средств, с причинением тяжких последствий» и «умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего».
«Насунов и Шувалов все сваливают на Исраилова. Тот свою причастность никак не комментировал, просил лишь избрать в качестве меры пресечения домашний арест», – рассказывает Надежда, стараясь не выдавать эмоции.
«От одной мысли, насколько мучительны были последние часы жизни Димы, становится не по себе»
«Адвокат Шувалова упирал на то, что его подзащитный слишком хрупок, худощав и мал ростом, чтобы наносить такие удары. Но самую мерзкую версию, – в голосе девушки все же проскальзывают презрительные нотки, – выдвинул Насунов: мол, он вообще ни в чем не виноват, и сейчас активно сотрудничает со следствием, «сдает» всех причастных к убийству. Хотя, по нашей информации, больше всех зверствовали именно Насунов и Исраилов».
Родственницы убитого уверены, что защита подозреваемых выбрала общую тактику. Дело в том, что, согласно российскому законодательству, групповое преступление считается более тяжким. Поэтому соучастники в таких случаях обычно договариваются, кто возьмет на себя вину, чтобы уменьшить срок наказания.
«От одной мысли, насколько мучительны были последние часы жизни Димы, становится не по себе», – произносит Анжела, и на секунду делает паузу. Никаких слез: с первых минут разговора становится ясно, что сестры настроены решительно. «Это не мгновенная смерть, а длительное забивание человека насмерть. Он был прикован наручниками, остались следы на руках и ногах – абсолютно беззащитен…»
Дмитрий Батырев с семьей
Родственницы называют «полным бредом» версию УФСИН о том, что сотрудники вынуждены были применить физическую силу и спецсредства, поскольку Батырев «в категорической форме отказался от обыска, препятствовал его проведению, вытащил изо рта лезвие от одноразового бритвенного станка и напал на сотрудников, проводивших обыск».
«Он не мог пронести во рту лезвие, потому что был в наручниках и прошел через осмотры в СИЗО. И потом, когда в целях самообороны человеку наносят более ста ударов резиновыми дубинками, руками, ногами – это не самооборона, это убийство», – констатирует Анжела.
«С момента смерти до вызова полиции сотрудники колонии выдержали пару часов. У них было достаточно времени, чтобы замести следы – сломаны камеры, видеорегистраторы. Позиция УФСИН – что Дима сам напал, что они чуть ли не защищались вчетвером – просто омерзительна», – Надежда снова употребляет это слово, чтобы высказать свое отношение к происходящему. «Руководство УФСИН не может признать свою ошибку. Никаких отставок, все остаются на своих должностях. Я сама приходила туда, была в кабинете у главы УФСИН по РК [Михаила] Сизухина. Не встретила там никакого сочувствия, даже банальных слов соболезнования не дождалась. Сизухин вызвал на подмогу начальника службы безопасности, и они начали «блистать» передо мной своими знаниями статей закона».
Сестры не спешат с выводами, но не исключают версию мести со стороны «кого-то из семейства Сафаралиевых»: «По крайней мере, это выглядело бы логично». Согласно информации правозащитников, сыновья бывшего замначальника УФСИН – действующие сотрудники правоохранительных органов: один работает в Москве, структурах надзора над УФСИН, второй – на Севере, в уголовном розыске МВД РФ. Кроме того, правозащитный портал Gulagu.net напоминает, что Бурханали Сафаралиев уже был судим за превышение должностных полномочий и мошенничество в особо крупном размере.
Магазин, где произошел конфликт между Дмитрием Батыревым и Бурханали Сафаралиевым
На сайте организации также была опубликована аудиозапись: медэксперт рассказывает следователю, что в морг приходили «двое», хотели сделать смывы с тела и взять кровь. Координатор Gulagu.net Антон Дроздов обратился к председателю Следственного комитета РФ Александру Бастрыкину с просьбой проверить упомянутые факты и переквалифицировать действия подозреваемых со статьи 111 (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью) на статью 105 (убийство).
«У Димы остался пятимесячный ребенок», – тихо говорит Надежда. «Наш брат впервые так оступился. Рассчитывал освободиться по УДО (условно-досрочное освобождение – прим. ред.), чтобы поскорее вернуться к своей семье. Он был фермером. Незадолго до стычки с Сафаралиевым взял землю в Городовиковском районе, хотел построить там дом, перевезти туда родителей и меня с дочкой. Говорил, что он будет зарабатывать, а мы – заниматься домашним хозяйством».
«Дима сразу раскаялся, принял наказание как должное», – добавляет Анжела. «Больше всего винил себя за то, что поднял руку на человека старше себя. Конфликт произошел в Элисте. Дима зашел в магазин за пивом и разговорился с продавщицей, предложил ей поставки молока из Городовиковска».
«Он всегда искал возможность подработать. На суде, кстати, продавщица описывала его как приятного, общительного молодого человека. Она посоветовала ему поговорить с хозяином магазина – Сафаралиевым, который должен был прийти через пару часов. Когда Дима вернулся, разговор с Сафаралиевым у них не сложился. Слово за слово – поругались. Сафаралиев начал угрожать: «Да ты знаешь, кто я такой! Да я тебя!». Дима не сдержался и ударил его. А у того, оказывается, сахарный диабет, кости хрупкие – в общем, Дима сломал ему ребро. Он сам явился в полицию и на суде ничего не отрицал».
«Красная зона»
ИК №1 больше известна в Калмыкии как Салын – по названию местечка близ Элисты, где находится «зона». В 1993 году здесь один из заключенных убил начальника колонии. И сотрудники с лихвой отомстили за «хозяина». В течение нескольких месяцев зеки подвергались избиениям. Верхушку тюремной иерархии заставили отречься от своей «масти». Во всей «зоне» из нескольких сотен человек только около десятка зеков под этим давлением сумели сохранить верность «воровским» принципам – их перевели в другие лагеря.
После событий 1990-х, ИК-1 получил репутацию «красной зоны»
Салын получил репутацию «красной зоны», то есть администрация здесь перестала считаться с негласными правилами жизни заключенных (в «черных зонах» криминальные авторитеты имеет гораздо больше влияния). И с тех пор там появилась традиция «пускать под пресс» всех новоприбывших.
Таким образом сотрудники проверяют, как будет вести себя «подопечный», а затем принуждают его дать расписку о согласии сотрудничать с администрацией. Подписавшие «документ» носят на робах специальные нашивки –напоминание об унизительной договоренности.
большинство тех, кто там остается, становятся скрытными, готовыми на подлые поступки
Примерно так выглядит картина, если свести воедино рассказы трех бывших заключенных, с которыми мне удалось переговорить. Мингиян отбывал наказание в 1990-х и не понаслышке знает, как «ломали зону». Басан «сидел» с 1997-го по 2000 год. Санал провел там 2008 и 2009 годы. Еще один мой собеседник – Хонгор (имя изменено) проработал в колонии полмесяца в 2012 году. За эти несколько недель, по его словам, он увидел достаточно, чтобы понять, что работать там не сможет.
«Сучья работа», – грубовато, но прямо отвечает Хонгор на просьбу уточнить причины. «То, что убили заключенного, было вполне ожидаемо. Когда-нибудь это обязательно произошло бы. И насколько я знаю одного из подозреваемых сотрудников, он тоже должен был плохо кончить.»
«Насунов?»
«Да. Человек он такой – неприятный, мерзкий (как и Надежда, он подбирает именно это прилагательное). Он даже нас «склонял к сотрудничеству». Я общался с парнями, которые там работают. Они выгораживают своих. Говорят – да, бросался с лезвием. Но республика маленькая, рано или поздно кто-нибудь проговорится. Уже идут слухи, что по наводке Сафаралиева все произошло. Никто не думал, конечно, убивать. Хотели морально унизить. Если бы Батырев выжил, ему бы несладко там пришлось. С теми, кто осужден из-за проблем с сотрудниками, там поступают жестко».
Информация о пытках редко просачивается наружу, поясняет Хонгор, потому что заключенные стараются не портить отношения с администрацией:
«Заявления об избиениях обычно ни к чему не приводят. Все сводится к самообороне. Это же сотрудники. Часть улик, доказательств может исчезнуть – те же видеозаписи. Да и бить сотрудники стараются по мягким местам, чтобы не оставлять следов. Разговаривал с одним судмедэкспретом – говорит, что у Батырева в ягодицах полтора литра крови скопилось. Все сосуды лопнули. Он умер от мощнейшего кровоизлияния в мозг».
Как рассказывает Хонгор, молодые люди приходят работать в колонию «нормальными людьми». Их привлекает государственная служба – стабильная зарплата, социальный пакет, льготы. Но попадая в эту среду, люди начинают резко меняться – «алкоголь в порядке вещей у сотрудников, обстановка такая». В результате большинство тех, кто там остается, становятся скрытными, готовыми на подлые поступки.
В конце 2012 года Салын уже попадал в новостные сводки, когда заключенные сумели привлечь внимание общественности к произволу администрации. Дело дошло до того, что тогда еще действующий глава Северной Осетии (сигнал поступил от осетинских заключенных) Таймураз Мамсуров обратился к главе Калмыкии Алексею Орлову с просьбойобеспечить расследование фактов насилия на территории колонии.
Как теперь уже ясно, в ИК №1 ничего не изменилось. Но гораздо хуже то, что убийство Батырева далеко не единичный случай в России. oDR в октябре рассказывал, как в Дагестане подполковник полиции застрелил молодого человека в кабинете УВД Ногайского района. Убийца до сих пор на свободе. Менее чем через неделю после трагедии в Калмыкии аналогичный случай произошел в колонии Краснодарского края. Сотрудники Белореченской воспитательной колонии забили насмерть 16-летнего осужденного.
Это только два недавних примера – перечислять подобные преступления можно долго. И на этом фоне месяц назад Госдума РФ в первом чтении приняла проект закона, прозванного правозащитниками «садистским». Согласно законопроекту, сотрудник УФСИН получает, в частности, право применять физическую силу и спецсредства для «пресечения преступлений или нарушений режима содержания».
Размытые формулировки, судя по всему, принимаются намеренно. Дискуссии по похожим поводам в последнее время ведутся регулярно. Но законодатели упорно продолжают гнуть свою линию. Причина в том, что, как мы уже отмечали, приоритет власти – не интересы граждан, а забота о личной безопасности.
В какой-то степени все население России отбывает срок в «красной зоне». Здесь нет незыблемых правил, даже «воровских» – только право сильного. Система, построенная исключительно на запретах и наказаниях, формирует запрос и в то же время плодит беспринципных, обозленных на мир исполнителей. Так что даже если убийцы Батырева понесут справедливое наказание (что очень сомнительно), на их место придут другие изверги. И когда улягутся страсти, «зона» общего – для всех – режима продолжит жить своей обычной жизнью.
Бадма Бюрчиев
Источник: kavpolit.com