Находясь фактически безвыездно в зоне АТО с момента начала войны, я уже давно отдавал себе отчёт, что, оказавшись однажды на свободной украинской территории, увижу её уже совершенно иначе, чем видел тот же Харьков или Днепропетровск до войны. Но я и предположить не мог, что полтора года в оккупации накладывают столь сильный отпечаток на психику, стоит человеку лишь коснуться действительно свободной земли.
Сразу же хотел бы сказать о главном разительном изменении, которое я ощутил буквально через четверть часа после того, как пересёк украинский блокпост и наше авто остановилось в каком-то теперь уже «приграничном» украинском селе. Как оказалось, в «ДНР» я ощущал постоянное чувство тревоги, какого-то масштабного психологического пресса. Возможно, оттого, что вся окружавшая среда была для меня враждебной. И хотя в Донецке и нет повального террора, но всё же не было никакой гарантии того, что, проходя мимо боевиков, вы дойдёте до нужной вам точки.
Но весь парадокс ситуации заключался в том, что понять это я смог, лишь оказавшись на украинской земле, когда вокруг обнаружил обычных людей, без автоматов, гранат и ножей, живущих мирной жизнью вне блокпостов, комендантского часа и угрозы быть закрытыми в местном подвале. Сложно описать словами тот груз, который тут же свалился с меня, но этот психологический фокус настолько меня поразил, что на лице в тот момент даже проступила какая-то совершенно глупая и беспричинная улыбка. Одним словом – мне стало легко.
Ещё одним существенным отличием «республиканской» реальности от украинской стали сами люди: забегая чуть наперёд, скажу, что мрачность людей в Донецке или Макеевке не идёт ни в какое сравнение с тем, что я увидел на лицах киевлян или даже тех, кто живёт в Константиновке. Особенно поразила картина апокалипсиса Горловки, через которую я возвращался обратно. Разумеется, нельзя сказать, что на украинской территории все сияют от счастья, – но мимика людей на порядок приятнее и позитивнее, чем тот груз, который привыкли носить мы в «ДНР».
Должен сказать, что психологические изменения и «отпечатки» войны сопровождали меня на протяжении всей поездки. Так, к примеру, ещё на подъезде к Киеву из Константиновки в окно поезда я увидел какого-то паренька с рюкзаком, который спускался по тропинке в небольшой лес у железной дороги, причём тропа была еле протоптана и шла буквально через кусты. В тот же момент у меня в голове опять возникло неприятное чувство тревоги, так как в Макеевке или Донецке лесополоса (она же «посадка») давно усеяна табличками «мины» и растяжками, которые доблестные «защитники» снимать не спешат. Поэтому в сознании уже давно сложилась устойчивая ассоциация между опасностью и таким вот леском.
Сам Киев оказался пиком того культурного шока, который я испытал за неполных два дня: усеянный гипермаркетами, набитыми дешёвой едой и тортами, массой работающих бутиков и салонов, дорогими авто, тысячами людей, которые когда-то так же, как муравьи, бежали и по Донецку, – а ещё сотни банкоматов без головоломок вроде «+20 в рублях, – 4 в гривнах», продающиеся на каждом шагу пополнения счёта, работающие АЗС, целые, не усеянные осколками здания и прочее, прочее, прочее…
Конечно, об изобилии товаров и ценах и говорить не приходится – после нескольких периодов тотального дефицита и нынешнего ценового беспредела в Донецке Киев вызывает здоровую белую зависть с возможностью купить банальный шампунь, а не разбавленную бодягу чуть ли не за миллион рублей. Чтобы слишком не углубляться в эту тему, приведу лишь один конкретный бытовой пример: перед поездкой в столицу я приобрёл обычные обувные стельки в Донецке за 65 рублей, тогда как здесь, в Киеве, они стоят 6 гривен.
Однако на фоне глобальных плюсов столица в чём-то и проигрывает сегодняшнему Донецку, пускай и не в таких масштабных вещах. Во-первых, город намного грязнее Донецка, который вот уже год с каким-то необъяснимым рвением начищают до блеска «республиканские» коммунальщики. Разумеется, это объясняется и количеством людей в обоих городах, что, кстати, как бы цинично это ни звучало, также можно записать на счёт столицы Донбасса: из-за войны Донецк стал намного просторней и тише, сохранив свой привычный масштаб.
Наконец, к столичному негативу я бы отнёс и бесчисленное количество зданий на киевских улицах, выстроенных вне всякой архитектурной композиции с общей фабулой города, когда рядом с домами начала 20-го века можно увидеть недостроенные (строящиеся?) высотки или выросшие тут же двухэтажные бутики. При красоте и стройности Крещатика, всё же сложилось впечатление, что земля в Киеве – высшая ценность, и каждый её свободный метр вскоре будет застроен очередным автопарком или элитным салоном чуть ли уже не в метро.
Была и ещё одна особенность, которая бросается в глаза человеку, привыкшему к звукам орудий, – самолёты. Я напрочь отвык от их шума, так как после печально известной истории с малазийским «Боингом» над зоной АТО больше ничего не летает, тогда как звук поднимающегося в небо самолёта невероятно напоминает собой исходящий залп от БМ-21. За то время, пока мне показывали центральную часть столицы, я буквально несколько раз ассоциативно вздрагивал и слегка пригибался от вылетавших из Борисполя рейсов, что было воспринято моим гидом с лёгкой иронией, ведь человек этот сам был из Донецка и привыкал к подобным вещам не один месяц.
Не могу не сказать и о самих киевлянах, которые приятно удивили меня. За время пребывания в Киеве у меня состоялось пару разговоров с неизвестными мне людьми, причём все они проходили в метро, так как мои вопросы о том, «как проехать до станции?» сразу же вызывали встречный вопрос «а откуда вы?». Когда же я говорил, что я из Донецка, в обоих случаях оба мои собеседника сочувственно интересовались, как там сейчас Донецк, и очень вежливо и доброжелательно отзывались о самих дончанах, которые вынуждены были переселиться в столицу. Но это не единственное, что меня удивило.
Стоило мне на вопрос «как там Донецк?» ответить «как обычно – весь в залпах, стреляют» (а я уезжал под канонаду), как лица киевлян вытягивались и недоуменно спрашивали «как же так?». Насколько я могу судить, украинские СМИ вместе с Генштабом окончательно сформировали в умах образ затишья, «перемирия», тогда как Донецк по-прежнему сотрясали залпы орудий и пулемётов на блокпостах.
Наконец, на обратном пути я ехал с людьми, живущими в Константиновке, и по обыкновению старался не поддерживать разговор о политике, – Константиновка всё же не Киев, и настроения здесь могут приближаться к «республиканским». Но и тут меня ждал приятный сюрприз: все три собеседника то и дело смеялись с «республиканских» рассказов после поездки в Киев, когда один пожилой мужчина буквально сказал следующее: «Да, а сестре в Донецке круглосуточно по телевидению показывают, как в столице на завтрак детей едят и подростками заедают. Телевышки – первая пуля по нашим солдатам. Ещё бы они там не хватались за автоматы, когда на экране «полчища нацистов» уже в Константиновку вот с таких поездов прибывают. Только у меня в сумке вместо снарядов и свастики – сало и колбаса».
И действительно: Украина вовсе не в пафосных вступлениях и пропагандистских картинках тяжеловесов нашего политрынка, не в их слащавых костюмах и лозунгах, льющихся из дорогих кабинетов, которые никто не собирается выполнять. Она в таких вот беседах в плацкарте, в разговорах в киевском метро, между простыми людьми из Донецка, который увешан «республиканскими» флагами, и теми, кто живёт под сине-жёлтыми знамёнами. И за одним плацкартным столом договориться куда реальней и проще, чем в коридорах Кабмина.
В заключение скажу о том шоке, который ждал меня уже в самом конце: точно так же, как я едва смог уместить в голове картинку яркого и сытого Киева, мне пришлось не менее мучительно привыкать к обратным реалиям, когда, проехав Майорск, мы въехали уже в «ДНР». Первый блокпост – и брошенные вокруг дома, прошитые насквозь осколками, проржавевшие таблички «мины», а дальше – два взорванных моста, воронки на трассах, заколоченные досками магазины, поваленные линии электропередач и особенно запомнившийся огарок от некогда целой церкви.
Особо противно было смотреть на улыбающиеся на всём этом фоне лица «ополченцев», то и дело заскакивающих в автобус, дабы убедиться, что он не везёт диверсантов. Я наблюдал всю эту картину разрухи, серости, убогости и хмурости людей, начиная с Горловки через Макеевку и до самого Донецка, пока вдруг за окном не показались двухэтажные дома донецкого проспекта Ильича, центра города, – а я едва смог отличить его от пейзажей Макеевки, после Киева почти не видя отличий их черт.
Сергей Андреев
Источник: ru.krymr.com
