Парижское соглашение ждет непростая судьба, однако примечательно, что теперь у идеи борьбы с глобальным потеплением появляется все больше сторонников, в том числе тех, кто занимает эту позицию исходя из коммерческих интересов
Двенадцатого декабря, после двух недель переговоров и нескольких лет ожидания, Парижское соглашение по климату все-таки было согласовано. Оно должно объединить усилия буквально всего человечества в борьбе с изменениями климата, чтобы сохранить привычную нам окружающую среду.
Это соглашение базируется на «трех китах» – важнейших положениях, из которых следуют все последующие действия. Во-первых, все страны согласились принимать меры по ограничению выброса парниковых газов, чтобы средняя температура по планете к концу века не выросла больше чем на два градуса (с перспективой ограничения его уровнем 1,5 градуса). Во-вторых, эти меры и ограничения должны регулярно, каждые пять лет, пересматриваться. И в-третьих, будет сформирован фонд помощи развивающимся странам для борьбы с изменениями и последствиями изменений климата в размере не менее $100 млрд ежегодно.
Соглашение одобрили все 195 стран, принявшие участие в саммите, и 22 апреля 2016 года в Нью-Йорке планируется провести его официальное подписание. В силу оно вступит после того, как будет ратифицировано 55 странами, на которые приходится по крайней мере 55% от общего объема глобальных выбросов парниковых газов. В 2020 году, когда истечет срок действия Киотского климатического протокола, начнет свою работу Парижское соглашение.
Это соглашение – результат компромисса, оно не идеально, дает немало оснований для критики и не столь амбициозно, как, может быть, многим хотелось бы. Но это реальный компромисс, к которому страны подтолкнули, с одной стороны, реальные проблемы и угрозы, а с другой – надежда на то, что эти проблемы могут быть решены без ущерба экономике и уровню жизни. Просто наша жизнь станет другой.
Эти опасные проценты
По мнению мирового научного сообщества, необратимые последствия для экологии наступят при потеплении более чем на два градуса по сравнению с концом XIX века. На данный момент средняя температура планеты уже повысилась на 1,02 градуса. Если не предпринимать никаких мер по охране окружающей среды, то к концу текущего столетия средняя температура на планете может подняться на 3,7–4,8 градуса.
На практике это означает, что уже к 2070 году на Ближнем Востоке температура будет превышать в тени 60 градусов. Большие изменения ожидают и северные страны: как отметили специалисты Финского метеорологического института, в наших северных широтах потепление идет быстрее. Так, на территории Финляндии за сто лет средняя температура повысилась более чем на два градуса. При этом средняя температура стала особо энергично подниматься последние 40 лет, в среднем на 0,2 градуса каждое десятилетие.
Финны прекрасно проиллюстрировали, что такое «рост средней температуры». По данным их наблюдений, летние месяцы теплее не стали, а вот декабрь потеплел на пять градусов, как и остальные зимние месяцы. Увеличивается количество штормов, меняется гидрологический режим. С одной стороны, при этом появляются новые возможности для сельского хозяйства – впрочем, как и новые угрозы, например миграция вредителей. То есть мир становится не таким, как мы привыкли, опыт и наработки предыдущих поколений теряют смысл. Чтобы остановить этот процесс, требуется снизить выбросы парниковых газов – в первую очередь углекислого.
Коварная гирька
Вообще-то углекислый газ, который шипит в газировке, пиве или шампанском, не является самым активным газом из тех, что согревают нашу планету, не давая ее теплу теряться в космическом пространстве. Метан, который мы сжигаем в конфорках кухонных плит, в десятки раз активнее, но его в атмосфере намного меньше.
Главный парниковый газ – это водяной пар, но его количество в атмосфере достаточно стабильно. Мало того, когда его количество в атмосфере увеличивается, растет и облачность, из-за чего уменьшается поступление солнечной энергии на нашу планету, то есть система сама себя регулирует. А вот изменения количества углекислого газа в истории нашей планеты приводило к значительным климатическим изменениям. Это своего рода корректирующая гирька на весах: на какую из чаш она упадет, туда они и склонятся.
Углекислый газ образуется в результате самых разных процессов – например, в результате дыхания человека. В свою очередь его поглощают растения, выделяя в атмосферу кислород. Это замкнутый цикл, в который вмешалась индустриальная революция XIX века, когда началось массовое сжигание органического топлива, – сначала угля, а потом нефти и газа. В результате этого концентрация СО2 начала стремительно расти. Если полтора века назад содержание углекислого газа в атмосфере было на уровне 280 частей на миллион (ppm), то сегодня это уже составляет 390 ppm.
Анализ пузырьков воздуха из антарктических льдов, которые вмерзли в них за последние 800 тысяч лет, показывает, что в ледниковые периоды содержание углекислого газа было около 200 ppm и возрастало в периоды потепления до 300 ppm. Этот баланс, по данным геохимиков, существует уже около 20 млн лет. Мы также знаем, что в истории Земли были и более высокие концентрации углекислого газа в атмосфере, но происходило это еще на заре эпохи динозавров и в еще более древние периоды, когда поверхность суши была сплошной пустыней. Это то самое воспоминание о будущем, которого так хотелось бы избежать.
Главная проблема
Главная проблема в сохранении существующего климатического порядка вещей связана с тем, что его изменение – это следствие развития нашей глобальной экономики. Мы сжигаем органическое топливо, выбрасывая миллиарды тонн углекислого газа в год, и при этом уничтожаем леса, которые могут впитать этот углекислый газ. Но это делается не в припадке безумия, а по логике нашего экономического развития.
Сейчас именно двигатели внутреннего сгорания, использующие углеводородное топливо (мазут, солярку, бензин, газ), являются самыми эффективными. Газовые и угольные электростанции дают не только электричество, но и столь нужное жителям умеренных и северных широт тепло. Нам все еще нужна бумага и древесина для мебели. Мало того, для миллионов людей во всем мире это по-прежнему самое доступное топливо.
Поэтому с начала международных переговоров о сокращении выбросов в атмосферу углекислоты, которые были оформлены ООН в виде Рамочной конвенции об изменении климата 1992 года, проявился конфликт между стремлениями избежать изменения климата и сохранить экономический рост. Бедные страны настаивали на том, что ограничение на выбросы просто навсегда оставит их население в нищете, в то время как развитые страны, которые из нее давно выбились, как раз и производят основной объем выбросов.
Чтобы разрешить это противоречие, при подписании Киотского протокола в декабре 1997 года все страны были разделены на группы: развитые должны были сократить выбросы СО2; страны с переходной экономикой – не увеличивать их, а развивающиеся были освобождены от ограничений. Кроме того, была создана система квот на выбросы, которая должна была включить рыночный механизм торговли квотами. Однако Киотский протокол устарел, даже не успев заработать на полную мощность.
Киотская попытка
Процесс вступления в силу Киотского протокола растянулся на семь лет – до 2005 года. И уже тогда стало ясно, что этот документ не отвечает новым реалиям. Например, никто не учитывал стремительного роста экономики (и как следствие – выбросов) Китая и вообще стран Азии. Углубленные исследования также показали, что нельзя вообще не учитывать выбросы развивающихся стран – например, там потребляется для освещения с помощью керосиновых ламп столько же топлива, сколько сжигает за тот же промежуток времени весь гражданский воздушный флот США.
Поскольку в рамках Киотского протокола выбросы развивающихся стран никак не учитывались, это открывало для промышленников из развитых стран прекрасную возможность вообще избегать каких-либо сложностей с учетом выбросов – они просто перемещали свое производство туда, где проблемы экологии мало кого волновали.
В результате стала складываться абсурдная ситуация, когда маленькие скандинавские страны усердно сокращали на проценты свои выбросы, но их фабрики, уехав в развивающиеся страны, чадили на полную мощность. Начался процесс экологической дифференциации на очень грязные и достаточно чистые страны и регионы.
Решить эту проблему должен был климатический саммит в Копенгагене в 2009 году, но он закончился безрезультатно. Отказываться от своего сегодняшнего благосостояния во имя далекого чистого будущего никто не захотел. Казалось, что на идее объединенных усилий можно поставить крест, и тем не менее в 2015 году в Париже появилась новая надежда.
Новая надежда
Причин, по которым стал возможен компромисс в Париже, в основном две. Во-первых, к началу десятых годов XXI века у ученых собралось гораздо больше данных об изменениях климата на планете, которые стали изучать гораздо активнее. Кроме того, многие явления уже стало просто трудно не замечать: климат не просто потеплел, он становится малопредсказуемым, буквально пошел вразнос.
Представители развитых стран согласились формировать фонд помощи развивающимся странам в объеме $100 млрд в год в том числе потому, что осознают объем потерь, связанных с изменениями климата. Помощь развивающимся странам в сокращении выбросов и ликвидация последствий природных катастроф – это не милостыня бедным, а скорее инвестиции в собственную безопасность.
Вторая причина в том, что предприниматели стали видеть в зеленом движении новые возможности для своего бизнеса. И речь идет не только о производителях систем для получения возобновляемых источников электроэнергии или электромобилей. Новый, безопасный для климата мир потребует провести решительную инвентаризацию всего имущества жителей золотого миллиарда. Его потребуется утилизировать и приобрести новое, соответствующее зеленым стандартам.
К примеру, чтобы сократить выбросы при работе угольных электростанций, сокращают потребление электроэнергии – с помощью светодиодных ламп нового поколения. Старые лампы надо выбрасывать, покупать новые. Далее, эти лампы открывают новые возможности в дизайне светильников и мебели. Неслучайно президент и генеральный директор IKЕА Петер Агнефьель, обращаясь на Парижском саммите к промышленникам, отметил, что борьба с глобальным потеплением в конечном счете будет способствовать и повышению благополучия людей и успеху бизнеса.
Стало ясно, что не сразу, но в принципе возможно создать такую систему, при которой производство не рухнет, а лишь видоизменится, открыв новые возможности, и это позволит выполнить поставленные климатические задачи.
Слово недовольным
Разумеется, глобальный компромисс не мог удовлетворить всех. Экологи и климатологи упрекают соглашение в отсутствии конкретики и недостаточной амбициозности. Они обращают внимание на то, что к 2030 году совокупные выбросы углекислоты могут достигнуть 55 млрд тонн, а, по их расчетам, нельзя превышать уровень 40 млрд тонн. С другой стороны, экологи считают, что по крайней мере заложены основы для дальнейшего движения вперед.
В соглашении нет прописанных механизмов формирования зеленого фонда. Радикальное решение заключается в расчете универсальной цены за единицу выброса углекислого газа. Ввести единый, общемировой налог за тонну выбросов. Такой способ создаст определенность для инвесторов и не позволит иметь конкурентные преимущества отдельным юрисдикциям.
Возможно, именно такой подход в конце концов и возобладает. Важно, что это соглашение в принципе сдвинуло процесс с мертвой точки. Теперь участники соглашения будут обязаны каждые пять лет обновлять свои обязательства, а значит, общий тренд на уход от углеродной энергетики сохранится.
Прекрасный новый мир
Парижское соглашение ждет непростая судьба, однако примечательно, что теперь у идеи борьбы с глобальным потеплением появляется все больше сторонников, в том числе тех, кто занимает эту позицию исходя из коммерческих резонов. Создаваемый зеленый фонд поможет профинансировать передачу развивающимся странам экологических патентов и ноу-хау, которыми владеют крупные корпорации и научно-исследовательские центры, что в еще большей степени подхлестнет работы исследователей в этом направлении.
Тем более что деньги из этого фонда пойдут в том числе и на адаптацию населения к изменениям климата. А это огромная работа по переселению миллионов людей, обеспечению их всем необходимым: от продуктов питания до жилья и транспортной инфраструктуры. Можно ожидать изменения структуры мирового автопарка. Вырастет доля электромобилей, машин, работающих на природном газе и с низким объемом двигателей. Увеличится эффективность использования углеводородного топлива в пересчете на километр-человеко-поездку. В случае появления особых налогов на углекислотные выбросы большие автомашины станут разорительными. Впрочем, как и старомодные системы отопления и производства электроэнергии.
Для России это шанс вспомнить наработки в области использования возобновляемых источников энергии. Стоит отметить, что за 74 года существования Советского государства в нефтяном изобилии оно пребывало только треть своего существования, а почти две трети провело в условиях нефтяного дефицита. Сегодня многие уже забыли, что в СССР по необходимости развивалась гидроэнергетика, атомная энергетика, строились ветровые, приливные и геотермальные электростанции. Возможно, падение цен на нефть заставит Россию вновь вернуться к старым идеям, но уже на новом технологическом уровне. Изменения не произойдут в одночасье, но к ним нужно готовиться и получить максимально возможную выгоду.
Константин Ранкс
Источник: carnegie.ru
