– Расскажи о себе, как попал, где воевал, где был, как оказался в «Призраке»?
– Начну с того, что зовут меня Артур, позывной «Башкир». Родом из Башкирии, а жил и живу в городе Череповец. До того, как стал против хунты воевать, работал в металлургии. На Донбасс попал 3 апреля, то есть 8 месяцев уже. Попал сразу в Луганскую народную республику. Сперва попал в ПВО, стал ПЗРК-шником, охраняли небо от возможных налетов. И в период службы в ПВО познакомился с «призраками» и потом ушел туда. И до сих пор здесь. В данное время нахожусь в отпуске дома. Отдохнуть, у ребенка день рождения отметить, и обратно вернуться.
– Мальчик у тебя или девочка?
– Девочка, 9 лет. Виктория. Подарок приготовил – игрушки любимые, куклы.
– По каким соображениям решил пойти в ополчение?
– По идейным. У меня и деды воевали против фашизма, и здесь то же самое. Те же самые фашисты, нацисты. Их идеология меня не устраивает. Они в данный момент геноцид своего народы устраивают. Мне не понравилось, что 2 мая в Одессе они сделали. У меня в Одессе много знакомых есть. И после того, как их, так называемый, президент сказал, что их [украинцев] дети пойдут в школы и садики, а дети Донбасса будут сидеть в подвалах, и только так они эту войну выиграют… После этого я оделся, собрался и поехал.
– И самое хреновое, что обещание то он свое выполнил… Значит, ПВО. И как относишься к украинской авиации? Насколько она профессиональна?
– В данное время ее не видно, но она у них есть. И проходила информация, что им поставляют авиацию. Ну будет летать – буду сбивать. На это меня обучали.
– Как считаешь, чем закончится этот конфликт?
– Этот конфликт может закончиться только нашей победой.
– Возможен ли такой вариант, что в Киеве сменится власть, и буду проведены переговоры между представителями Новороссии и Киевом о сохранении территории в составе Украины на определенных условиях? Или на данный момент это уже невозможно?
– Я, конечно, не житель Донбасса, и я не могу с их стороны судить. Но я общался с людьми, они не хотят оставаться в составе Украины. Они хотят быть Новороссией.
– Вне зависимости от предложенных условий?
– Ну, да, большинство именно так хотят. Конечно, есть и те, кто хочет обратно в Украину, в состав этой Украины, но их мало.
– На твой взгляд, какой самый вероятный вариант для Новороссии? Присоединиться к России или оставаться автономией?
– Жители Донбасса, конечно, хотят быть не в Украине, для них оптимальный вариант – автономия, но ближе к нам. Они не воюют за то, чтобы войти в состав РФ, но они воюют за свой дом. Потому что вынуждены. К ним пришли, их убивают. Они, в первую очередь, воюют за это. После того, как стали убивать их детей, мам, отцов. Они [жители Юго-Востока] поняли, что больше не нужны. Неважно, в составе России или в автономии. Лишь бы соблюдались нормальные человеческие права, люди могли разговаривать на своем языке и спокойно мирно жить. Но точно не в составе Украины. О перемирии после того, что украинская сторона сделала против жителей Донбасса, речи и быть не может. Этого не будет никогда. Не будут они братьями, только отдельно.
– Насколько я знаю, «Призрак» брал на себя задачи по охране правопорядка вместо МВД и комендатуры. Сейчас такие функции выполняются?
– Мы стоим в гарнизоне в поселке, держим оборону и смотрим за порядком в нем. Если происходят какие-то преступления, мы вмешиваемся. Если что, отдаем нарушителей в милицию. Она на данный момент нормально функционирует. Сейчас мы держим линию соприкосновения. Протяженность нашей линии 21 км. Этот самый «передок».
– На какой территории располагается «Призрак»? Есть там мирное население?
– Мы находимся в поселке Донецкий. Мирные есть. Они живут до сих пор в этом поселке. Даже не живут, а существуют. Пытаются выживать в этих условиях. У мирного населения условия чуть ниже среднего. Им приходит и гуманитарная помощь, и российские конвои, и «Красный крест». Там и продукты, и медикаменты. Плюс пенсии выплачиваются им. Как-то живут люди.
– Бои прекращались, пока ты был там?
– До июля были каждую ночь почти интенсивные обстрелы наших позиций. Точнее, не наших позиций, а скорее мирных. Их артиллерия била. А вот с августа и до сегодняшнего дня бывает то там артиллерия немного отработает, то там стрелковое оружие. Главное – работает не от нас к ним, а наоборот, от них в нашу сторону.
– После того, как по вам ударяют, вы вынуждены отвечать?
– Нет, мы не отвечаем, потому что мы соблюдаем Минские договоренности, надеемся до конца, что как-то можно будет решить это все без потерь и у нас, и у них. Они, как никак, тоже, хоть чуть-чуть, но люди. Ну, конечно, если ничего не решится, пускай идут в наступление. Мы их «хлопнем» всех.
– А командование как-то объясняет, почему стоит соблюдать Минские договоренности?
– Я в это не вникаю. Это все бред какой-то… Цирк. И время это на них играет. Они и технику подводят, и обучают. Постоянно стягивают тяжелую технику: танки, «Грады», «Ураганы» и все остальное. Нам бы дали бы добро, мы бы все преодолели…
– А как считаешь, почему не дают добро?
– Потому что Минские договоренности действуют. Они пытаются все решить политически.
– То есть по факту Минские договоренности только мешают?
– Да, они мешают. Потому что договоренности идут, а гражданские как гибли, так и гибнут. Да не только гражданские. И бойцы, конечно. А у них все Минские договоренности какие-то… Боятся там чего-то. Не знаю…
– А что используется на передовой? Есть ли отличия от других конфликтов? Оправдывает ли вложения экипировка?
– Ну, в других конфликтах я не знаю, у нас свое дело. Эффективно все работает. Да, конечно, все оправдывает, обувь, бронежилеты – все используем.
– Может, есть какие-то конкретные примеры, как экипировка спасает, были какие-то конкретные попадания?
– Бывало, что каски спасали от мелких осколков. Не было бы каски – и человека бы ни стало. Бронежилеты, бывало, выручали.
– Есть какие-то нужды?
– Не хватает всего. Нуждаемся и в одежде, и в питании, и в медикаментах. Во всем.
– Чувствуется ли поддержка, кроме привычной гуманитарки? Моральная, может быть.
– Да. Мы чувствуем, что людям не все равно. За что большое спасибо.
– Слышал, наверное, про Мозгового? Как думаешь, что произошло и кто причастен?
– Ну, об этом я умолчу. Это своя политика. Я в это не вмешиваюсь. Но Алексея Мозгового я застал. Помню этот день в мае… Ну, могу сказать, что он был хороший и как командир, и как человек. Я о нем только по словам чужим могу судить.
– Весь отряд включен в санкционный список Евросоюза. Насколько тебя это пугает?
– Это что такое вообще? Мне и дома хорошо. А их весь Евросоюз пускай там и остается. Не пугает меня это нисколечко.
– Ты гражданин России? Не боишься, что будет ответственность за участие в конфликте? Например, граждан Белоруссии сильно пугают…
– Да, я гражданин РФ. Но у нас такого нет. Да и воюю я за хорошую сторону. Причем сторону, которую и РФ поддерживает. Так что бояться мне нечего.
– Есть там регулярная армия России?
– Да какая там регулярная армия! Там такие же, как и я, добровольцы. Чисто по своему желанию приехали и воюют.
– Можешь вспомнить самый страшный момент?
– Когда «Грады» по нам работали. Неприятно это было. Ну ничего, выжил, воюю пока. И дальше буду воевать.
– Пленных приходилось брать? Как с ними обращаются?
– Мне нет, но видел, как другие брали. Да отлично обращаются. По сравнению с тем, как они обращаются с нашими пленными – это небо и земля. Над нашими издеваются унижают, калечат. Вырезают все, что можно. В общем, вытворяют все, что в голову взбредет. Над женщинами очень сильно издеваются, очень. Тяжело даже об этом говорить. А мы с ними с ними на «будьте любезными». Накормим, напоим, обогреем. Но мы к ним в плен не сдаемся. Каждый из «Призрака» с собой гранату на этот случай носит, именную.
– Что говорят пленные? Зачем воевать идут?
– Да что им говорить. Они как в плен попадают, начинают кричать: вот, мы простые водители мы не стреляли ни разу. А со временем узнается, что они артиллеристы или еще кто-нибудь из тех, кто бомбил мирное население. Война продолжается до сих пор. Это здесь, в России, ее не видят, не слышат. По сей день умирают люди, бойцы. Как-то так.
– Не приходилось встречать наблюдателей с ОБСЕ?
– О, да я их в неделю вижу по два-три раза! Они приезжают в наш гарнизон. Наблюдают, чтобы у нас тяжелая техника не стояла. Бывает, приезжают, запускают беспилотники, чтобы с него поглядеть на нашу территорию. Но ничего у нас не находят, у нас все отведено. Ну а потом эта же информация поступает на украинскую сторону…
– Планы на будущее? Вот вернешься, а дальше?
– Да я пока сильно не думаю. Останусь живым – домой приеду.
manzal
Источник: manzal.livejournal.com
