Петр Дейнекин об оружии первого удара, активизации боевых действий ВКС России, двурушничестве Эрдогана, о том, как турки готовились сбить Су-24М.
Сергей Ищенко: Гость «Открытой студии» — Главнокомандующий ВВС РФ (1991−1998г.г.), Герой России, генерал армии Петр Степанович Дейнекин.
Петр Степанович, 30 ноября исполнилось 2 месяца, как наша боевая авиация начала операцию в Сирии с авиабазы «Хмеймим». Каковы итоги двух месяцев наших военных действий?
Петр Дейнекин: Я бы положительно оценил действия наших военных сил, военно-космических сил в Сирии. Во-первых, был, безусловно, очень сильный международный резлнанс после того, как мы начали активную фазу борьбы с ИГИЛ*, причем занялись этим делом первыми.
С.И.: Занялись первыми, то есть вы имеете в виду, что американцы и их коалиция формально делали это?
П.Д.: По-настоящему именно мы начали заниматься активной борьбой и уничтожением конкретных целей, а не имитацией кипучей деятельности. Это первое. Второе, что отличает действия наших ВКС от иных войн и от иных участников — это большая открытость. Я не помню, когда бы круглосуточно выдавались со средствами объективного контроля, с контролем беспилотников все результаты действий нашей авиации. Но что касается выполнения задач, то, конечно, чем больше принимает участие в этих действиях противников и сторонников, тем больше требуется подключения сил. Скажу откровенно, те 80 машин, вертолетов и самолетов-штурмовиков, которые принимали участие в течение 2 месяцев, их, наверное, достаточно, чтобы показать активность боевых действий. Но чтобы полностью справиться с поставленной задачей, этих сил, конечно же, мало.
С.И.: Надо увеличивать нашу группировку?
П.Д.: Да, видимо, группировка будет увеличиваться, потому что при той высокой нагрузке, которой подвергаются наши пилоты во время выполнения боевых задач, надолго этого первого набора не хватит. Надо менять и расширять возможности.
С.И.: Но менять пилотов? Машины можно оставлять?
П.Д.: Машины тоже имеют определенные ресурсы по двигателям, колесам, многим другим техническим параметрам. Я думаю, здесь будут не только замена, но и расширение сил. Гражданская война имеет очень большую специфику. В Сирии не помешала бы Конная армия Будённого: порядок навели бы гораздо быстрее. Одна авиация не сможет одержать победу: нужна активная поддержка сухопутных войск. Опыт Великой Отечественной войны показывает, что даже в начале Сталинградской битвы пехота не шла за танками.
С.И.: Это вопрос взаимодействия родов войск?
П.Д.: Нет, это вопрос расчистки огня перед наступающими войсками. Пехота должна идти так, как двигались, к примеру, немцы. Ведь они же, надо признать, дошли до Сталинграда. Если встречали какое-то сопротивление, останавливались и вызывали авиацию. В Сирии нет такой ответной реакции сухопутных войск на атаки нашей авиации. Наши представители ВКС вынуждены отрабатывать взаимодействие между инновационными наводчиками, которые находятся в сирийских сухопутных силах.
С.И.: Это наши наводчики или сирийские офицеры?
П.Д.: Думаю, это наши представители, потому что командовать чужой авиацией сложно.
С.И.: Значит, наши наводчики находятся на переднем крае?
П.Д.: Иначе просто быть не может. Непосредственно перед ударом должен быть наводчик. Об этом говорит опыт девятилетней войны в Афганистане и других более серьезных и тяжелых войн.
С.И.: Нет ощущения, что даже перечень целей в последнее время несколько меняется? До этого шла речь, что уничтожаются командный пункт и узлы связи, хотя какой узел связи может быть у людей из ИГИЛ? Сейчас все больше речь идет о нанесении ударов по нефтепромыслам, колоннам бензовозов. Что заставило отдать другие приоритеты в выборе целей?
П.Д.: Перенос усилий с пункта управления на склады с боеприпасами и с топливом на другие цели является закономерным. В самом начале любой войны и любых боевых действий начинается уничтожение пункта боевого управления, потому что главным в любой отрасли человеческой деятельности, тем более в войне, является управление. Противника надо ослепить, лишить возможности управления, а затем уже переносить удары на более стационарные и неподвижные объекты, которыми являются склады, центры подготовки вооруженных формирований, те же караваны. Поэтому перенос усилий — это вполне закономерное явление. Что касается замечания в отношении управления, то сейчас при наличии мобильников, а не громоздких радиостанций, возможности по управлению отдельными группами представляют собой большой интерес. Мы способны попадать с дальних расстояний даже в мобильные телефоны.
С.И.: Ракета может наводиться на телефон? Как было с Дудаевым?
П.Д.: Если, по-вашему, было так, то, значит, так и было. Но на каждый мобильный телефон мы организовать охоту не можем: это потребует очень большого наряда сил.
С.И.: Случилось ли за эти два месяца что-то неожиданное для вас, то, что 30 сентября предполагать не могли?
П.Д.: Я, конечно, знал по поведению некоторых товарищей, что начнется война против ИГИЛ. Она началась эффектно, придав гордость за наши ВКС. Особенно, когда начали применять ракеты с надводных кораблей, затем подключилась стратегическая авиация. Но сбитие нашего бомбардировщика, специально организованное — это было самое сильное, неожиданное, подлое событие в этой войне. Я усматриваю здесь целую серию, есть те, которые используют авиацию для очень крупных провокаций.
С.И.: Как, на ваш взгляд, развивалась ситуация? Это было решение Эрдогана, высшего турецкого руководства?
П.Д.: Я думаю, что это была организованная операция, потому что истребитель взлетел заранее до старта наших бомбардировщиков и находился в зоне дежурства. Самолет-истребитель турецких ВВС американского производства типа F-16 взлетел примерно за полчаса до старта наших самолетов. Я думаю, агентура сообщила, что наши самолеты собираются взлететь, и заблаговременно в зону дежурства подняли F-16. Была заранее засада, и там некогда было пилоту думать, звонить ли Эрдогану: он получил команду с наземных пунктов управления уничтожить цель. Он, конечно, не мог контролировать положение нашего самолета относительно границы, а выполнял приказ. Так что я не думаю, что здесь звонили президенту за разрешением сбить и уничтожить: это было сделано заранее. По поведению руководителя Турции заметно, что все это было провокацией и ударом в спину.
С. И.: Как вы оцениваете действия наших поисково-спасательных служб в Сирии? Они сделали все, чтобы найти наших летчиков?
П.Д.: По своей организации боевые действия наших ВКС в Сирии заслуживают положительной оценки, все организовано на высоте: и доставка боеприпасов, и перелеты боевой техники. Лётные экипажи действуют безукоризненно. Что касается поисково-спасательных сил, настолько подло было организовано уничтожение нашей машины, что тут мы оказались бессильны. Обычно, когда самолет-нарушитель вторгается в воздушное пространство, его пытаются вызвать по радиосвязи. Если вызов успеха не имеет, то пристраиваются рядом и своими маневрами, покачивая крыльями, выходом вперед показывают, что ему следует прекратить полет.
С.И.:Еще, по-моему, стрельба из пушки по курсу.
П.Д.: Это третий момент, который предупреждает уже строго, что если вы не будете подчиняться моим командам, буду вынужден применить оружие.
С.И.: На авиабазе «Хмеймим» у нас два типа фронтовых бомбардировщиков СУ-24 и СУ-34. Эта разнотипность самолетов и вертолетов не усложняет операцию?
П.Д.: Безусловно, усложняет.
С.И.: А зачем оно?
П.Д.: Затем, что каждый вид оружия должен решать свою конкретную задачу. К примеру, начнем с армейской авиации, для того, чтобы организовать разведку, радиоэлектронную борьбу, связь, элементарную транспортировку руководящего состава и войск нужны вертолеты типа МИ-8. Он зарекомендовал себя и за девятилетнюю войну в Афганистане в горах, и на поставках за рубеж. Чтобы атаковать наземные цели с низких высот, нужны боевые вертолеты, вплоть до К-52. Для атаки наземных целей нужны самолеты-штурмовики. Чтобы применить высокоточное оружие по крупным объектам и по пунктам управления, применили даже флот. Как они первыми начали бомбить в годы Великой Отечественной войны Берлин, так и здесь первыми применили крылатые ракеты, а уже затем подключилась и дальняя авиация типа ТУ-22М3, стратегические воздушные корабли типа ТУ-95МС и ТУ-160. Конечно, это очень сложно: авиация — это непростой вид вооруженных сил.
С.И.: На фоне войны с Сирией, обострения отношений с Турцией много говорят о том, каковы могут быть действия турецких вооруженных сил, если конфликт будет обостряться дальше. Как оцениваете возможности вооруженных сил Турции, они значительные?
П.Д.: Я не думаю, что турки дойдут до обострения отношений с нами, до военных действий. Они неоднократно демонстрировали свою силу и после Второй Мировой войны. Что касается боевой оценки нынешней турецкой армии, она, конечно, сильная и крепкая. Но позвольте мне вспомнить слова Гоголя о том, что какой бы там армия ни была сильной, все равно не найдется в мире той силы, которая переломила бы русскую.
С.И.: В ходе этой войны мы достаточно неожиданно для наших заклятых друзей продемонстрировали некоторые виды оружия, которым обладаем, о которых они подозревали, но никогда не видели. Но скажите, с точки зрения авиационного командира, что нужно срочно заказывать нашим конструкторам, чего в Сирии нам сегодня не хватает?
П.Д.: Я думаю, что новому руководству и Минобороны и ВКС удалось в неимоверно сжатое время, буквально за два года, проделать титаническую работу по воссозданию боевой мощи нашей военной авиации. Если бы этого не было сделано, то нам вряд ли удалось бы своевременно реагировать на все те события, которые происходят в борьбе с ИГИЛ.
С, И.: Как долго продлится война в Сирии, сколько мы будем воевать в Сирии? Вот в Отечественной войне был Рейхстаг: мы берем его, поднимаем свое знамя, и война закончена. Где такой «Рейхстаг» в Сирии? Что должно произойти, чтобы мы посчитали, что операция в Сирии закончена, даже если оставаться там, но уже не воевать? Весь ИГИЛ не перебьешь, часть перейдет на территорию Турции, часть в Иорданию, часть в Ирак, они будут приходить в Сирию, теракты будут продолжаться.
П.Д.: Сейчас «шайба» находится на стороне политиков. Я не вижу иного выхода из этой ситуации, чем достижение договоренностей на политическом уровне. Потому что уничтожение ИГИЛ — это очень длительный и болезненный процесс, в который нас «товарищи» по борьбе с наркотиками и международным терроризмом будут втягивать все больше и больше, находясь по ту сторону земного шара, и имея от этого только прибыли экономические. Поэтому никакого здания «Рейхстага» я не вижу, кроме круглого стола, за которым должны собраться руководители и подвести черту войне.
С.И.: Я правильно понимаю, что военного решения в этой борьбе нет?
П.Д.: Я считаю, что мы не сможем полностью сломить сопротивление ИГИЛ, идет гражданская война. Это бой с конкретным противником.
С.И.: Наш читатель по имени Тимур спрашивает, может, не стоило миллиарды закапывать в землю, чтобы на финише слепить пять самолетиков пятого поколения, которые не будут применяться в боевых условиях, не напоминает ли это историю проекта «Буран»?
П.Д.: Новую технику делать надо, этим занимаются. А то, что мы ликвидировали «Буран» — это большая ошибка.
С.И.: Наш читатель интересуется, оправдано ли применение в Сирии стратегических бомбардировщиков или это предупреждение для НАТО?
П.Д.: Я очень горжусь тем, что мы показали нашу боевую мощь. Мы показали, что у нас есть высокоточное дальнобойное оружие, крылатые ракеты, даже с обычными боеприпасами. Это оружие первого удара, с этим надо считаться.
С.И.: А для впервые примененной ракеты Х-101, какая это ракета — стратегическая или оперативно-стратегическая? И какая боевая часть?
П.Д.: Смотря по какому объекту ее применить. Что касается боевой части, то это адекватно Хиросиме. Относительно же обычного боеприпаса, то здесь играет свою роль точность: куда его применить.
С.И.:Так вот читатель хотел еще уточнить, были ли для такой ракеты достойные цели?
П.Д.: Я не сомневаюсь, что для столь дорогостоящих высокоточных дальнобойных ракет, конечно, были выбраны достойные цели. Если бы мы их применили неэффективно, они бы не попали по заданным объектам, то уж такое устроили бы наши «коллеги» по борьбе с наркотиками! Сработали отлично и попали, куда надо, показали, что можем еще применить…
* ИГИЛ, «Исламское государство» — террористическая организация, деятельность его на территории России запрещена.
Полный текст беседы — в видеоматериале «Открытой студии».
Оператор. А.Фатеев.
Майя Мамедов, Сергей Ищенко
Источник: svpressa.ru