Российские расходы на продвижение своих интересов несопоставимы с западными.
Даже не пришлось долго искать повод для разговора о «силе мягкой», «силе твердой» и всем, лежащем в промежутке между ними. И спасибо не кому-нибудь, а «Би-Би-Си». Никак нам без нее. Британская радиовещательная корпорация для нас была долгие годы воплощением этой самой «мягкой силы», хотя о ее существовании мы, в сегодняшней терминологии, даже не говорили. Итак, в Лондоне объявлено, что «Би-Би-Си» с нового года получит колоссальное финансовое вливание – 289 миллионов фунтов стерлингов для культивации как раз «мягкой силы».
Но сначала несколько слов о «soft power» – или «мягкой силе». Принято считать, что понятие ввел в обиход в конце восьмидесятых годов профессор Гарвардского университета Джозеф Най-младший, и включил в него «способность добиваться своего посредством привлекательности и убеждения», а не пушками, бомбами и армиями. По его словам, источниками «мягкой силы» являются культура страны, ее ценности и политика.
Добиваться «привлекательности» и убеждать в своей правоте через интернет, Голливуд, Большой театр, Монмартр, Петергоф или Биг-Бен, поп-музыку, классику, шахматы, спорт, кухню, литературу, студенческие обмены, народную или публичную дипломатию и прочая гораздо труднее, чем ядерными зарядами или ракетами. Но, зато, значительно дешевле.
Най – это не изобретатель «мягкой силы». Говорить так – это все равно, что утверждать будто огурцы, киви, кенгуру или слоны и прочее не существовали до того, как их описали биологи и ботаники.
И до Ная, и до США, до Британской и Российской империй, до Византии, Ветхого и Нового заветов «мягкая сила» уже присутствовала в политических и завоевательных упражнениях всех сильных мира сего.
Александр Македонский или Рим отпускали пленных, чтобы те поведали варварам, какие кары ждут их в случае неповиновения и сопротивления, или – какие блага в случае смирения. Тоже ведь «мягкая сила» – никакого огня и меча не надо, так сдавались.
Най все это систематизировал, переработал для современного общества глобализации и глобальных коммуникаций и ввел соответствующую терминологию. Тоже совсем немало. Наиболее полно он все это изложил в своей книге «Мягкая сила: средства достижения успеха в мировой политике» в 2004 году.
И здесь ключевой вопрос: а с какой целью и какой успех вам нужен? Любую теорию и открытие можно ведь повернуть в совершенно разные стороны.
Критики Ная – а их не так уж и много – утверждают, и с солидной долей основания, что Най это вовсе не идеалист и не борец за человеческое совершенство, за полный отказ от «жесткой мощи», а его «мягкая сила», во всяком случае в руках США, почти с рождения превратилась в средство пропаганды. И сейчас от первоначальной «мягкости» выродилась до откровенной подтасовки фактов, идей и идеологий, информационного и дипломатического «наперстничества». Цели-то остались такими же – как имплантировать в головы аборигенов нужные идеи, нужные представления и нужный вектор движения. Как вбить им в голову, с кем надо, а с кем не надо дружить, у кого надо или не надо покупать товары, и от кого лучше не получать помощь, у кого не копировать культурные достижения, кого не читать, не смотреть или не слушать.
Самые злые языки из противной Наю школы мышления советуют, прежде чем восхищаться им, взглянуть на его послужной список. Там и впрямь много любопытного.
Всю свою карьеру на государственной службе американский политолог провел в государственном департаменте, в министерстве обороны и в разведывательных органах. Он был помощником заместителя государственного секретаря по вопросам поддержки безопасности, науки и технологии, председателем группы Совета национальной безопасности по вопросам нераспространения ядерного оружия; председателем Совета национальной разведки США при Билле Клинтоне, заместителем министра обороны по вопросам международной безопасности. Во время президентской кампании нынешнего государственного секретаря Джона Керри он претендовал на место его советника по национальной безопасности.
Ничего зловещего в этом нет. Обычная американская практика – привлекать к консультациям или работе известных ученых страноведов или политологов. Даже при Джордже Буше-младшем администрация собирала, скажем, главных специалистов по России или бывшему СССР и выслушивала их мнения или советы. Другое дело, насколько она к ним прислушивалась. Но даже если она и не брала их в основу своей дипломатии или внешнеполитических шагов все той же «мягкой силы», то они хотя бы помогали смягчать те или иные акции.
При Бараке Обаме такая практика угасла. Как говорит один из самых известных американских экспертов по СССР и России, профессор Принстонского и Нью-Йоркского университетов Стивен Коэн, он не припомнит, чтобы его или какого другого авторитета по России с мнением, отличным от мнения неоконсерваторов, когда-либо приглашали в Белый дом нынешнего президента.
Между прочим, с «Би-Би-Си» история прямо зеркальная. Здесь «мягкая сила» – это все то же о стратегическом превосходстве, а не о цивилизационном и культурном равновесии. Действительно, на прошлой неделе консервативное правительство Дэвида Кэмерона решило выделить с 2016 по 2020 годы на нужды «Мировой службы» корпорации «Би-Би-Си», интернет-вещания, интернет-сайты, радиовещание и цифровое телевидение аж 289 миллионов фунтов стерлингов. Заметьте, то самое правительство, которое хотело ровно пять лет назад, сразу после прихода к власти, отобрать у «Би-Би-Си» 253 миллиона фунтов стерлингов ежегодных ассигнований. За транжирство.
Как сказал генеральный директор «Би-Би-Си» Тони Холл, таких «солидных ассигнований на «Мировую службу» еще никто и никогда в ее истории не делал». И все они пойдут на укрепление «мягкой силы» Британии и доведение мировой аудитории «Би-Би-Си» c нынешних 308 миллионов слушающих, смотрящих и читающих в неделю до полумиллиарда адептов. «Мировая служба» – это есть одна из важнейших статей культурного экспорта Соединенного Королевства и один из наших лучших источников обеспечения глобального влияния», сказал лорд Холл.
И добавил, что особое внимание «Би-Би-Си» будет уделено укреплению русской и украинской служб. А также расширению охвата Африки, Азии и Ближнего Востока.
Прочитать все о сумме средств и новых методов аппликации все той же «мягкой силы» можно на 49-й странице только что опубликованного ежегодного «Правительственного обзора состояния стратегической обороны и безопасности». Это программа военно-политической стратегии Лондона, которая обновляется каждый год. В Британии, собственно, и не скрывают, что вливания в «Би-Би-Си» необходимы, чтобы противостоять «российской пропаганде» и тому, что телевидение «Раша тудей» слишком уж энергично ворвалось в англосаксонский сегмент мирового информационного пространства и слишком уж вольготно себя в нем почувствовало. В прошлом году, по информации РТ, число заходов на его сайты и просмотров в ЮТьюб перевалило за 1 миллиард. Меньше, чем у «Би-Би-Си», но все равно, повод для беспокойства.
Надо бы признать, что мир без привычной дозы «Би-Би-Си» был бы скучноват. Особенно для зрелого поколения, которое привыкло, как пел Владимир Высоцкий, «а потом про этот случай раструбят по «Би-Би-Си».
Правда, и здесь надо бы напомнить, что о «Би-Би-Си», крупнейшей и самой авторитетной мировой радиовещательной корпорации, сложено столько мифов, в основном ее адептами и англофилами, что она для некоторых уже не радио, а почти религия. Ее Русская служба действительно оставила большой след в истории СССР и его развале. Это было, в некотором роде, «запретное окно», к которому многие стремились припасть за отсутствием свежего информационного воздуха. И Высоцкий не выдумал бы вышеупомянутую строфу, если бы «Би-Би-Си» значило в СССР 60-х и 70-х нечто меньшее, чем оно значило. Было такое, что ж тут скрывать. Его глушили, но так до конца и не могли заглушить – по той простой причине, что дорого.
В те далекие времена, когда «объективность» печати выпускали погулять на очень коротком поводке и только в закрытой вольере, «Би-Би-Си» считалось эталоном объективности и правды. Не надо только верить тем, кто говорит, что за ее прослушивание сажали. Никто, никого, никогда за это в советские времена не сажал, домыслы – из области персонального мифотворчества, героизации себя. Посадить могли за распространение в печатном виде того, что говорило «Би-Би-Си» в эфире. Да и это тоже было редкостью, довеском к чему-то еще.
Исключительной объективности, надо сказать, у «Би-Би-Си», собственно, никогда и не было. Просто, как все заграничное, недоступное, запретное в те далекие времена, оно казалось неподвластным тому, что можно было сделать с радио – ТВ, газетами, журналами – дома. Не могло нечто изготовленное там быть таким же, как здесь. Невозможно, чтобы можно было говорить так свободно и врать. В этом смысле «Би-Би-Си» даже не слушали. Его некоторые принимали как лекарство от хронической недоинформированности. «Мягкая сила» в самом явном ее проявлении. Был ли это глоток воздуха? Да, конечно, был. Хотя сказать, что те, кто не получал своей дозы «Beeb», каак англичане иногда зовут радиостанцию, задыхались и так и остались «невылеченными», ни в коем случае нельзя.
Тут хорошо бы кое-что разъяснить о «Би-Би-Си». Объективности ради. По той простой причине, что сейчас, как, впрочем, и раньше, существует несколько «Би-Би-Си» в одной упаковке.
Британская радиовещательная корпорация – это не есть нечто совершенно однородное. Ее «Мировая служба» – отдельное подразделение, которое, в отличие от собственно «Би-Би-Си», совершенно по-иному финансируется и курируется совершенно иными правительственными структурами. «Би-Би-Си» живет на некоем подобии всебританского налога на радио и телевидение. При покупке телевизора в стране вы автоматически оплачиваете лицензию за «Би-Би-Си». Корпорация никогда не жила на рекламе, и только в последние годы переходит к коммерческому спонсированию некоторых своих вещательных подразделений. Она получала деньги за счет продажи лицензий, стоимость которых регулируется кабинетом и, только частично, из бюджета.
«Мировая служба» – совсем иное дело. У нее нет даже финансирования через лицензии. Она полностью состоит на содержании правительства, а бюджетные деньги переводятся ей исключительно через Форин офис, то есть министерство иностранных дел.
МИД номинально не вмешивается в вещательную политику, если только эта политика не отклоняется от линии Форин офис, не противоречит интересам Британии, ее торговле, ее стратегии, ее национальной безопасности, интересам ее партнеров и так далее.
Кто платит деньги, тот и… Обычное дело.
Но вот в то, на кого вещать, в каких объемах, МИД вмешивается очень сильно. Сейчас он настаивает на расширении охвата арабских стран и Ирана. Почему – совершенно ясно: там Сирия, туда вошла Россия, там нефть и газ. Это все к тому, чтобы было понятно: никакой медицинской чистоты объективности в мире средств массовой информации не было и не бывает. На «Би-Би-Си» работают действительно профессионалы, она действительно самая информированная новостная служба мира. Но вот отмыть ее «Мировую службу» от пропагандистского налета очень трудно.
Российские уши и глаза начали переключаться с «Би-Би-Си» на отечественные «репродукторы», газеты и журналы с конца восьмидесятых и в начале девяностых годов. Тогда мы сами так «шибали по площадям», занимались такими разоблачениями, самобичеванием и стриптизом, что никакому «Би-Би-Си» и не снилось.
«Би-Би-Си» утверждает, что «Мировой службе» внимает сегодня 308 миллионов человек. Откуда взялась эта цифра, непонятно, если учесть, что в 2010 году деньги на эту службу консерваторы серьезно ограничили, а ее обрезали. Как тут аудитория могла вырасти вдвое – секрет. Обычная инфляция собственной значимости. Все иностранные языковые службы занимаются этим, чтобы получить как можно больше финансирования. Хотя былой отдачи от них уже давно нет. Но здесь, видимо, Лондон уже не на шутку встревожила деятельность канала «Раша тудей»…
В своем интернет-сегменте «мягкая сила» может и часто играет роль чисто подрывного инструмента. Все зависит от того, кто и в какую сторону их повернет. «Твиттер», «Фейсбук» и все их национальные аналоги могут быть как друзьями дипломатов, так и врагами государства. Как, скажем, это было во время «арабской весны» в Тунисе, Египте, Саудовской Аравии, ОАЭ…
В Тунисе это поняли не сразу. И теперь тунисский диктатор Зин эль-Абидин Бен Али уже живет в изгнании в Саудовской Аравии. В Египте власти тоже проявили нерасторопность и слишком поздно бросили электронные структуры на то, чтобы блокировать революции другой «вход»: артерии и капилляры Всемирной паутины.
Социальные сети негласно были объявлены в крупнейшей стране арабского мира «врагом государства номер 1». Их сочли основными проводниками смуты и бунта, что, в общем и целом – сущая правда.
«Братьям мусульманам» подготовили приход к власти в значительной мере через применение «мягкой силы» интернет-коммуникаций. Это как раз и был первый случай проявления прикладной всесокрушающей новой революционной мощи «мягкой силы» – киберпроводников информации.
В стране фараонов и пирамид пришлось на долгое время блокировать «Твиттер», «Фейсбук», «Хотмейл», «ЮТьюб», «Гугл», китайский поисковик «Байду» и прокси-серверы, с помощью которых можно было обойти многие ограничения и «блокпосты» в сети и выбраться в нужное место в «паутине». Именно по ним, как стало ясно позже, плюс и через мобильную связь и смс распространялись и организовываются бунты…
Так что мы уже вступили в совершенно новый период новейшей истории – создание революционных ситуаций через новый мощный медиум – электронные коммуникации «малых форм».
Когда-то, чтобы спихнуть короля, было достаточно взять замок или дворец. Потом захватывали банки, телеграф и вокзалы, еще позже к ним присоединились газеты, радио- и телестанции. Теперь схема организации успешного восстания – или надежных контрмер против него – расширилась до обязательных мероприятий в безграничности киберпространства. Для собственного сохранения всем тиранам, диктаторам, полудиктаторам, всем слабым, нелюбимым, коррумпированным, но цепляющимся за власть, уже недостаточно просто «кормить» и «держать» средства массовой информации. Надо, получается, поставить под колпак и такие носители, как все вышеперечисленные. А как? У себя дома еще можно закрыть все «дыры». Но за пределами страны? Абсурд. Это все равно, что попытаться подтянуть подпруги всему муравейнику. Вот она, настоящая нехорошая мощь «мягкой силы».
А ведь Египет – отнюдь не страна поголовной интернетизации. Из его 80-миллионного населения только 24%, или примерно 19 миллионов имеют доступ к «паутине». Да и то через так называемые «общественные клубы информационных технологий» или разновидности интернет-кафе. Прямой доступ к сети – примерно у 1 миллиона человек. Но около 26 миллионов имеют мобильную связь. Куда, собственно, и шла вся провокационная крамола и призывы выходить на улицы. Этого сначала не видели, а потом было поздно.
На планете уже не раз так бывало: совершенно новые явления развиваются параллельно, рядом с «главной дорогой», а те, кто регулирует на ней движение, этого и не замечают. Как быстро меняются времена.
Отрадно, что Россия тоже это начала понимать, хотя, как водится, тоже с опозданием.
Плюс у нас, в «Русском мире», есть, в добавление к прочему, и особые, объективные трудности использования «мягкой силы». Иногда в этом деле главное даже не в том, обладает ли такой мощью государство – почти все обладают – а то, насколько созрели условия для применения такой мощи и позволят ли такому государству эту мощь использовать в полной мере. Сомнительно, чтобы при полном доминировании на просторах массовых коммуникаций англосаксонского блока такое было возможно.
В концепцию внешней политики России мы вписали «мягкую силу» только в 2013 году. Там она определена как «комплексный инструментарий решения внешнеполитических задач с опорой на возможности объединений граждан, информационно-коммуникационные, гуманитарные и другие методы и технологии, альтернативные классической дипломатии». А сама «мягкая сила» была признана «неотъемлемой составляющей современной международной политики».
У нас в систему «мягкой силы» как инструменты входят, в первую очередь, МИД и его структуры, Росотрудничество, неправительственные организации и фонды, все средства массовой информации, университеты, весь спорт, Русская православная церковь, все исламские, буддийские и иудейские институты.
Все бы было хорошо, но вот беда – денег на использование «мягкой силы» так мало, что это даже не огорчает, а удручает. Переведите, к примеру, деньги, которые Лондон выделяет только на одну упоминавшуюся выше «Мировую службу» корпорации «Би-Би-Си», 289 миллионов фунтов стерлингов, в рубли. Получится примерно 29 миллиардов по нынешнему курсу. А у нас на все Россотрудничество в 2015 году было отпущено 7 миллиардов рублей.
США за последние 15 лет увеличили число принимаемых иностранных студентов на 70%. Из них почти половина – на бюджетные средства федеральных властей и штатов. В 2000 году в американских вузах училось почти 515 тысяч человек из-за рубежа. В 2014 году их стало уже 886 тысяч. А ведь число обучающихся у вас в стране студентов – один из главных показателей умелого использования «мягкой силы», это уже готовые пропагандисты преимуществ и привлекательности обучающей страны.
У нас в 2015 году «добились» увеличения бюджетных квот для иностранцев в ВУЗах с 15 до 20 тысяч. Какая уж тут «мягкая сила». А ведь в СССР в 1990 году, до введения «болонской системы», учились 126,5 тысяч иностранцев – третье место в мире по численности иностранных студентов после США и Франции.
Хотя экономику в понятие «мягкой силы» и не включают, она крылом эту самую силу задевает и очень к ней относится. Дело здесь просто не в том, кто, где и сколько именно построил заводов, электростанций или линий электропередачи. Совсем по-иному преломляется экономическая составляющая «мягкой силы». Здесь важно не что, где и сколько, а кому и в каких выражениях, или через какие именно медиумы вы рассказали – раструбили, расхвалили, разрекламировали – все свои экономические благодеяния для зарубежных стран. Главное в «мягкой силе» не то, что вы строите и кому и как помогаете, а то, что об этом узнают и поражаются вашей способности это делать.
СССР и Россия тоже всем помогали и помогают. Еще в прошлом году финансирование Россией международных организаций помощи составляло примерно 500 миллионов долларов. В общем – неплохо. Если бы не одна беда. Вся наша помощь идет через каналы международных организаций и фондов, и получатели знают только название фонда, а кто и сколько в него вложил – им невдомек. С таким же успехом можно было выбрасывать деньги на ветер: какая разница, все равно никто не узнает, чьи они.
Американцы же, в лице пресловутого Агентства США по международному развитию 85% помощи дают адресно и по собственным каналам. Там прямо так и написано: помощь от американского народа. У нас такие методы использует разве что МЧС, честь ему и хвала за это.
О спортивной составляющей нашей «мягкой силы» на фоне всех последних событий на допинговом – или антидопинговом? – фронте не то, что говорить, а даже думать не хочется. Цинично, конечно, звучит, но если бы не Сирия, не теракты над Синаем, расстрелы в Париже, сбитый российский истребитель и операция возмездия, мы бы до сих пор расхлебывали позор с собственными антидопинговыми властями. Политическая провокация, результат агрессивной антироссийскости, лжи и русофобии? Вполне и очень даже вероятно. Только есть здесь одно и очень большое «но».
Мне, например, как и подавляющему большинству соотечественников, совершенно непонятно, а почему, собственно, наши спортивные власти не подали в суд за эти провокации?
Ведь всех российских легкоатлетов, а не с десяток провинившихся – не больше, чем в любой другой стране – отлучили от легкоатлетических соревнований и отлучат от Олимпийских игр. Почему, вместо суда в защиту чести, скажем, даже единственной Елены Исинбаевой, никто не удосужился возбудить иски? Шла какая-то малопонятная вакханалия посыпания собственных голов пеплом, признания вины, угодливого обещания всех сместить, уволить, исправить, нанять новых чиновников…
Какая уж тут «мягкая сила». Она, скорее, вялая или вообще никакая. На таких вот «подпорках» чужая «мягкая сила» только крепнет.
Андрей Федяшин
Источник: stoletie.ru
