Сегодня глава российского Министерства иностранных дел прибыл на Кипр. В ходе визита Сергей Лавров планирует обсудить с руководством республики отношения РФ и Европейского союза, сирийский кризис и ситуацию вокруг кипрского урегулирования. Для киприотов последний вопрос наиболее актуален, так как уже четвертый десяток лет остров служит причиной неустранимых противоречий между двумя странами-членами НАТО: Грецией и Турцией.
Виной тому самопровозглашенное государство — Турецкая Республика Северного Кипра, которую признают лишь турки. Возникшее на территории, оккупированной Турцией в конце лета 1974 года, это частично признанное государство остается источником постоянного внешнеполитического напряжения. И как только у Анкары возникают неприятности на международной арене, мировое сообщество немедленно вспоминает о Северном Кипре.
Впрочем, кое-где, и прежде всего в Афинах, о нем никогда и не забывали, равно как и в кипрской столице — Никосии. Ведь этот город до сих пор разделен на две неравные части демаркационной демилитаризованной зоной, в которой тридцать с лишним лет несут службу миротворцы ООН. Для Кипра, как и для всей Греции, разделенный город был и остается символом несправедливости и агрессии, проявленной Анкарой в 1974 году, а для Турции — вечной головной болью и напоминанием о политическом решении, которое, возможно, турецкое правительство и хотело бы пересмотреть, да уже не может.
Разделить, но не властвовать
Чтобы понять истоки давнего конфликта, в конечном счете приведшего к оккупации Северного Кипра, нужно вспомнить, какую долгую и кровопролитную борьбу вели греки с Османской империей за свое освобождение. Остров, ставший османским во второй половине XVI века, с момента захвата Портой регулярно переживал этнические чистки и постоянно испытывал давление. Населенный преимущественно христианами — армянами и греками, Кипр в момент захвата стал ареной масштабной резни, устроенной завоевателями на вновь приобретенных землях. Позднее, на протяжении двух с половиной веков киприоты-немусульмане непрестанно испытывали на себе всю тяжесть пребывания под османским игом: налоги для них были существенно выше, чем для турок, любые попытки недовольства подавлялись с присущей Порте жестокостью, а свобода вероисповедания то и дело подвергалась ограничениям.
Ситуация начала меняться после того, как греки сумели одержать победу в войне за освобождение от Османской империи. Влияние, которое оказала на исход этой войны Великобритания, и ее особые интересы в Средиземном море привели к тому, что к середине XIX века Кипр, формально остававшийся во власти турок, фактически превратился в британскую колонию. Де-юре положение, сложившееся в 1878 году, было оформлено полвека спустя: в 1925-м остров официально стал колонией короны. А еще через 35 лет, в 1960-м четырехлетняя освободительная война на Кипре закончилась объявлением его независимости. Впрочем, Великобритания, формально предоставив киприотам свободу, в реальности сохранила мощнейшие политические рычаги влияния на острове: там остались две ее военные базы — в районе городов Акротири и Декелия.
Пасынки свободы
Как и везде, где британская корона формально была вынуждена предоставлять экс-колониям независимость, а на деле всеми силами стремилась сохранить возможность управлять, на Кипре сразу после освобождения были созданы все предпосылки для неразрешимого конфликта. По новой конституции, в тексте которой легко угадывалось влияние Лондона, две основные этнические общины острова — греческая и турецкая — получали права, пропорциональные числу представителей. А поскольку большинство населения — около 80% — составляли греки-киприоты, то 18-процентная община турок-киприотов получала весьма урезанные возможности. Естественно, с первых же дней существования независимой республики на Кипре турки категорически отказывались мириться с положением дел.
Но расчет Великобритании на то, что в поисках компромисса киприоты обратятся к бывшему доминиону, не оправдался. В Лондоне, судя по всему, просто забыли, насколько велико стремление что Анкары, что Афин собрать под своей рукой все бывшие турецкие и греческие земли. И Кипр буквально в течение пары лет после провозглашения независимости превратился в главный спорный момент в отношениях двух давних соперниц, совершенно не собиравшихся никого приглашать в качестве арбитра.
В течение нескольких лет отношения между греками-киприотами и турками-киприотами обострились настолько, что стороны едва удерживались от прямых столкновений. При этом нужно учесть, что формально Кипр располагал собственной армией — она называлась Национальной гвардией. Несмотря на стремление турецкой общины строить кипрские вооруженные силы по принципу моноэтнических подразделений, греческая община продавила идею смешанного комплектования Нацгвардии, и на деле это означало, что армия была практически полностью греческой. В ней действовала греческая система званий и греческие знаки различия, командные посты занимали 650 греческих офицеров, а в боевой подготовке ей помогала тайком переброшенная на остров греческая дивизия.
Кипрский гамбит
Первое серьезное обострение отношений между турками и греками на Кипре произошло в конце 1963 года, когда в результате беспорядков, спровоцированных попыткой греческого патруля проверить документы у двух турок, началась стрельба. В итоге, по неофициальным данным, с обеих сторон погибли около 500 человек и несколько сотен пропали без вести. Столкновения едва не привели к началу военной операции Турции на острове. Остановило Анкару лишь прямое вмешательство СССР и США: Москва весьма жестко повела себя в ООН, а Вашингтон прямо предупредила турок, что не будет поддерживать их в случае агрессии одного члена НАТО против другого.
Греческие студенты подожгли гробы, носящих имена министра иностранных дел Турции. Фото: AP
К началу 1964-го напряжение несколько ослабло, но с этого момента турецкая община Кипра перешла к прямому игнорированию участия в политическом урегулировании. В ответ на движение энозиса (воссоединение под эгидой Афин всех греческих земель) турки-киприоты при недвусмысленной поддержке из Анкары начали движение таксима, то есть всемерную поддержку идеи разделения острова на две части по этническому принципу. В отстаивании интересов обе общины не гнушались самыми жесткими методами убеждения, и в итоге к 1967 году турецкое население Кипра было почти полностью сосредоточено в анклавах на севере острова и в прилегающих районах.
Это, увы, самым негативным образом сказалось на развитии ситуации: почувствовав возможность додавить противника, греческие националисты перешли к откровенно агрессивным действиям. Так был спровоцирован второй кипрский кризис, вновь едва не приведший к войне. Избежать ее удалось только за счет того, что греческую сторону вынудили сократить военное присутствие на острове, удалить оттуда наиболее одиозных политиков-националистов и подтвердить приверженность договоренностям, на которых киприотам предоставлялась независимость.
Но этих мер хватило ненадолго. В том же 1967-м к власти в Афинах пришла военная хунта, опиравшаяся на антикоммунистические настроения, а наибольший вес на кипрской политической сцене имели именно коммунисты из АКЕЛ, то есть Прогрессивной партии трудового народа Кипра. Формировавшееся под ее влиянием кипрское правительство быстро потеряло поддержку с материка, а его основной оппонент — националистическое подполье ЭОКА-Б, сформированное в 1971 году террористическое крыло Национальной организации освобождения Кипра, — напротив, обрело полную свободу действий. Настолько полную, что 15 июля 1974-го организовало переворот при поддержке Нацгвардии, отстранив от власти президента Кипра архиепископа Макариоса и поставив на его место националиста Никоса Георгадиса по прозвищу Самсон. Лучшего повода для начала турецкой агрессии и придумать было нельзя, и Анкара, где давно и пристально следили за все более выгодным для нее развитием событий на острове, немедленно этим воспользовалась.
Агрессивный «Атилла»
Боевые действия начались утром 20 июля, когда к берегам Кипра подошел турецкий флот в составе 5 эсминцев и 31 десантного корабля с 3000 десантников на борту. Высадка основных подразделений стартовала в половине девятого утра, и к утру следующего дня в руках турецкой армии были уже прибрежный город Кирения и его окрестности в радиусе 20–30 км.
В течение недели турки успели серьезно нарастить силы своей группировки, собрав на острове к 27 июля около 30 тысяч военнослужащих, 240 танков и 400 единиц бронетехники при поддержке авиации, действовавшей практически без помех, и флота. 30 июля Афины и Анкара сели за стол переговоров, но попытка оказалась безуспешной, что неудивительно, учитывая, что Турция с самого начала не собиралась прекращать агрессию. Так что 1 августа боевые действия возобновились с новой силой. И хотя грекам-киприотам удалось серьезно потрепать агрессора, уничтожив в общей сложности полтысячи солдат и два с лишним десятка танков, стало понятно, что без воздействия извне туркам явно по силам взять остров полностью под свой контроль.
В этот момент в ситуацию прямо вмешалась ООН, жестко разделив воюющие стороны посредством миротворческого контингента. Именно миротворцы с тех пор бессменно несут вахту на так называемой Зеленой линии, которую еще именуют «линей Атилла» (по названию турецкой спецоперации по захвату Северного Кипра). Эта демилитаризованная полоса шириной от трех метров до семи с лишним километров вот уже тридцать один год делит остров на две неравные части: северную, занимающую чуть более трети общей территории и подконтрольную Анкаре, и южную, оставшуюся в распоряжении Республики Кипр.
Турецкая армия в день вторжения на север Кипра. Фото: AP
То, какими на самом деле были планы Турции летом 1974-го, стало понятно вскоре после разделения острова. Уже в 1975 году на оккупированных турками территориях появилось самопровозглашенное Турецкое Федеративное Государство Кипр, которое еще через восемь лет переименовало себя в Турецкую Республику Северного Кипра. Правда, кроме самой Турции, ее больше никто в мире так и не признал. Не приходится сомневаться, что, если бы в августе 1974-го турецкие войска не удалось остановить на Зеленой линии, в «турецкую республику» мог превратиться весь остров. Что в таком случае ждало бы греческое большинство киприотов, можно даже не гадать. Ведь после оккупации северной части острова почти 200 000 греков-киприотов были вынуждены покинуть дома и бежать на юг, а им навстречу спешили турки-киприоты — этим переселенцам, как и их собратьям из материковой Турции, уже были обещаны в собственность бывшие греческие дома и предприятия…
Невыгодное приобретение
Но оккупация, как ни рассчитывали на нее недальновидные турки-киприоты, не принесла ожидаемого процветания. Хотя в их распоряжении оказалась наиболее развитая часть острова, где было сосредоточено подавляющее большинство объектов промышленности и туриндустрии, сегодня этот «кусок» Кипра живет куда беднее остальной, греческой части. Греки, вдохновляемые примером собратьев на материке, сумели быстро перестроить доставшуюся им инфраструктуру под запросы туристов, а грамотная экономическая политика правительства Республики Кипр привела к тому, что сегодня она живет втрое богаче, чем обитатели оккупированного севера. К тому же Республика Кипр в 2004 году вступила в ЕС, а в 2008-м вошла в еврозону, чего никак не добьется Анкара.
Греки-киприоты одерживают верх и в юридических баталиях с агрессором. В прошлом году Европейский суд по правам человека вынес решение, согласно которому с Турции должно быть взыскано 90 млн евро компенсаций: треть — в пользу родственников пропавших в ходе оккупации греков-киприотов и две трети — в пользу пострадавших греков-киприотов с полуострова Карпас. И хотя Анкара, что неудивительно, отказалась выполнять решение и выплачивать деньги, как заявил турецкий министр иностранных дел, «стране, которую мы не признаем», международное положение турок это только ухудшило.
С учетом действующей резолюции ООН, которая отклонила Декларацию независимости Турецкой Республики Северного Кипра, и провала референдума по урегулированию ситуации на острове, предлагавшего фактически узаконить существование на Кипре двух отдельных государств, кипрские позиции Анкары в последние годы становятся все более шаткими. А курс на обострение отношений с большинством соседних государств, сегодня проводимый президентом Реджепом Эрдоганом, лишь усугубляет положение: при наличии такого очага напряженности наследнице Османской империи все труднее чувствовать себя в безопасности.
Источник: politobzor.net
