Что вы волнуетесь за этих людей? Ну, вымрет тридцать миллионов. Они не вписались в рынок. Не думайте об этом – новые вырастут” Анатолий Чубайс
“Ну и что? Тот, кто умирает, заслужил свою смерть” Егор Гайдар
Россия обладает крупнейшими месторождениями никеля, мы занимаем второе место в мире по запасам нефти, наша страна первая по запасам железа, в России крупнейшие в мире запасы газа, мы занимаем второе место по запасам золота. Почему же до сих пор, после 25 лет либеральных реформ в экономике, про нас можно сказать: Россия – это богатая страна очень бедных людей? Если познакомиться с фактами, статистикой и цифрами, то можно прийти к выводу, что нас постигла какая-то невероятная природная или техногенная катастрофа.
Можно будет предположить, что Советский Союз пострадал в результате крупной войны, которая повлекла за собой вымирание коренных народов (вымирание 15 млн россиян – это только то, что поддается исчислению, с учетом тех, кто не родился, кто ушел раньше из жизни – около 25-35 млн человек, по разным оценкам), потерю огромной части территории (15 республик), общество постигла полнейшая деградация, морально-нравственный упадок, зато произошел рост криминала, началось обнищание (если в советское время бедных, по самым жестким оценкам, было, пускай, даже 30 млн человек, то к 1996-98 гг. – уже около 110-120 млн человек, а нищих – тех, кто уже просто на грани выживания – по официальным данным, было около 35 млн человек) и “узаконенное” рабство (наша валюта является вспомогательной).
Но нет, это была не война, это были рыночные реформы и “свободные 90-е”: пляшущий президент, хорошо одетые “авторитетные” люди на черных машинах, голливудские улыбки и богатейшая обстановка банков – храмов новой религии, которая смела былое государство.
Сегодня, когда в Екатеринбурге открылся Ельцин-центр, и нынешний глава государства – преемник Ельцина – призвал “учиться у истории” – пора “посчитать по осени цыплят”. Что дали нам 25 лет экономических преобразований, что обещали нам Ельцин и Гайдар – что в итоге получила страна?
Удивительно, но кроме “мы стали свободнее” и “магазины наполнились” – то есть плодов пропаганды и воронки общества потребления, в которую нас втянуло, конкретно назвать, в чем же нам стало жить лучше, сторонники Гайдара не могут. Если же говорят, что были заложены основы для эффективной экономики – остается только спросить “и где она?” Но реформаторы без устали брались за новые законопроекты в течение всех 25 лет, и даже недавно, в свое президентство, Дмитрий Медведев трубил о необходимости экономической модернизации и слезания с “нефтяной иглы” (а на нее мы подсели именно в 90-е).
“Все 90-е гг. плотно вошли в сознание 95% россиян, несмотря на все усилия пропаганды и манипулирование сознанием, как эпоха социального геноцида, погрома, уничтожения на корню реального сектора, вошли в сознание как эпоха социального дарвинизма и даже лютой ненависти, презрения к своему народу со стороны правящей тусовки, – рассказывает в беседе с Накануне.RU независимый экономист, биржевой аналитик Владислав Жуковский. – То есть эти все люди типа Гайдара, Чубайса, Ельцина, Черномырдина – ну, их там много, тот же Кудрин, эта банда либерал-реформаторов – они на самом деле прикрывались красивыми, во многом правильными и своевременными лозунгами о том, что действительно нужно развивать конкуренцию, необходима гласность, свобода слова, свобода предпринимательства, демонополизация политической системы, раскрепощения трудящихся масс, повышения уровня жизни. Но эти же люди уничтожили как таковую суть частной собственности, полностью дискредитировали ее ваучерной приватизацией. Они уничтожили малый бизнес как таковой, реально задавили так называемые демократические институты, ради которых и затевалась вся эта перестройка”.
Ради чего вообще затевалось реформирование? По официальной версии, плановая экономика дала трещину и набила оскомину – в общем, хороши любые банальности по поводу экономики Советского Союза, которая как-то 70 лет простояла под постоянным внешним давлением (санкции придумали не сегодня, эта система экономических рычагов влияния работает с 1918 г. и серьезно усилилась после Второй мировой войны, уже не говорим про психологический фактор Холодной войны и ядерную опасность), и все же сегодня нам говорят, что СССР умер бы с голоду, если б не Гайдар и свободный рынок. Это не так, говорит Владислав Жуковский:
“То, что писали Гайдар с Чубайсом, – ну, это просто бред. У нас не было вообще проблем с производством. Если сравнивать с производством при Ельцине, то мы всего производили в 2-4 раза больше, по многим отраслям в десятки раз больше”.
Перед перестройкой, действительно, начались проблемы – поздняя советская номенклатура загнивала, планирование давало сбои, и реформы Горбачева, которые он проводил с 1985 г., заложили фундамент для возникновения голода. Но даже единомышленники Гайдара признают – голода бы не было. Хотя Ксюша Собчак и рассказывает, как ее отец не допустил второй блокады Ленинграда и спасал вымирающий город, выбивая гуманитарную помощь с Запада.
“По рассказам отца, самым сложным периодом для него была зима 1991—1992 гг., когда в результате шоковой терапии город голодал, – рассказывала в СМИ светская львица Собчак. – Магазины стояли пустые, продукты выдавали по талонам. Папа добился того, чтобы Запад начал оказывать городу гуманитарную помощь. Он лично встречался по этому поводу с канцлером Германии Гельмутом Колем и президентом Франции Франсуа Миттераном. А также под личную ответственность разбронировал государственные запасы продовольствия, предусмотренные на случай войны. И ездил ночью разгружать груз с гуманитарной помощью, чтобы ее не разворовали. “Город, переживший блокаду, — говорил папа, — не должен вновь узнать, что такое голод”.
Перечит мемуарным фактам юной особы о спасителе Ленинграда 2.0 сотрудник Института экономики РАН Ренальд Симонян. Он писал: “Обойтись без голода удалось не благодаря Гайдару, Чубайсу и Коху, а потому, что русский народ способен приспосабливаться”. Даже член команды Гайдара Петр Авен считал, что “спасение страны от голода” – всего лишь миф, в одном из интервью после смерти Гайдара он сказал:
“А теперь я хотел бы поговорить еще об одном (ставшем в последнее время дискуссионным) тезисе, что команда Гайдара спасла Россию от голода, холода и гражданской войны. Я как либеральный экономист, считаю, что, если правительство народу не мешает жить – ни голод, ни холод не возникают. И хотя в 1991 г. магазины были пусты и купить, не выстояв длинную очередь, ничего было нельзя, я не видел в Москве ни одной павшей лошади, чтобы ее на куски резали на Тверской, как в 1918 г. в Петрограде. Более того, я помню, что в Москве в 1991 г. работали рестораны, и в квартирах тоже никто особенно с голоду не умирал, да и о холоде были панические разговоры, но реально особого холода не было. На мой взгляд, крайности хвалебные провоцируют крайности ругательные”.
Со стопроцентной уверенностью можно заявить только одно – страна продолжала работать, производить, совхозы и колхозы могли поставлять зерно, но его закупали на Западе. Было ли место саботажу, политическим интригам или просто неграмотной политике – уже “совсем другая история”. Но как результат – и на валютном рынке царил хаос.
“Уже тогда создавались разного рода посредники и кооперативы, которые выводили деньги из реального сектора экономики – вот это спровоцировало резкий рост цен, резкий рост денежной массы и товарный дефицит. Поэтому когда либералы говорят, что они в 90-х спасли страну – они на самом деле не спасали, а добивали ее после той разрушительной экономической политики, которую они еще учинили, по большому счету, в 86-90-х гг.”, – отмечает Владислав Жуковский.
Действительно, до края пропасти нас довел не Гайдар – Гайдар только помог спрыгнуть вниз. Взявшись реформировать СССР, Михаил Горбачев оказался совершенно некомпетентен, зато ретивость молодого коня в стремлении дружить с Западом восполняла все недостатки в прагматичности реформатора, а кредиты – все пробелы в неумелой политике.
“Мне кажется, это была некая утопия. Строить рынок в конце 20, начале 21 века – это все равно, что атомоходу, у которого загас атомный двигатель, натянуть паруса и выбросить для облегчения двигатель за борт, – рассуждает в беседе с Накануне.RU политолог, профессор Сергей Черняховский. – Рынок – это система движения по ветру, куда дует тенденция, туда и плывешь. В 15-17 веке, да, это хорошо работало, а потом появляются паровые суда, дизельные, атомные суда. И в условиях, когда у тебя уже был атомоход, но надо было разобраться с неполадками в двигателе – переделывать его под парусник? Всерьез этим заниматься может только умалишенный. Либо тот, кто хочет все это дело остановить и потихоньку растащить”.
В это время последователи Милтона Фридмана из Чикагского экономического университета США зорко следили за Советским Союзом, как древние охотники на мамонта, которые уже пустили ядовитые стрелы и ждут – окажет яд влияние на зверя, и повалится он к их ногам, или же только разозлится, поймет, что на него идет охота, и растопчет врагов. Милтон Фридман был видным экономистом Штатов второй половины XX столетия, он лауреат Нобелевской премии 1976 г. (премию получил после того, как его теория “успешно” прошла обкатку в Чили, о чем пойдет речь ниже). Фридман обладал феноменальной способностью притягивать последователей и вдохновлять своей идеей студентов. Можно сказать, он основал не столько экономическое учение, сколько религиозно-экономическое.
Доктрина шока, так или иначе, работает по сей день – чтобы ввести кардинальные новшества в экономику, развернуть ее и дать свободу рынку, нужно воспользоваться катастрофой, учил Фридман. Когда люди напуганы, растеряны, когда боятся за свою жизнь – вряд ли они будут особенно беспокоиться о таких вещах, как крупные капиталы, банки, инвестиции, приватизация. Шок может быть естественным – от цунами, как в Шри-Ланке, где земли, освобожденные от школ и жилищ, занимаются под отели. Землетрясения, наводнения, как в самих Штатах после урагана Катрина – государственные школы не стали восстанавливать, а создали частные (Фридман выступает за частные школы, государство не должно вмешиваться в образование, чтобы дать свободу рынку, а обучение – это тоже “продукт”, который необходимо покупать). Потому такое большое внимание последователями экономиста уделяется созданию негосударственных структур. Шок чаще всего бывает от военного переворота (как было в Чили), военного вторжения, как в Ираке, где шок и бедственное положение людей используют для введения новых экономических реформ, для наводнения рынка “Страбаксами” и “Пиццей Хат”. Несмотря на свою античеловечность, теория Фридмана была привлекательна, и среди его последователей есть несколько наиболее одиозных президентов США, премьер-министры Великобритании, российские олигархи, министры финансов Польши, а главное – диктаторы стран третьего мира, директора Международного валютного фонда и три последних руководителя Федеральной резервной системы США.
Фридман был уверен, что кризис и катастрофы создают “чистый лист”, на котором может быть “начертан новый мир” удивительных возможностей для капитализма. Как описывают эффект эксперты: “Нужно использовать момент коллективной травмы для применения радикальной социальной и экономической инженерии” (Наоми Кляйн, “Доктрина шока“). Главный завет в идеологии этой доктрины – государство не должно вмешиваться в экономику, тогда экономика, подчиняясь собственным внутренним правилам, как природа гармонично контролирует приливы и отливы морей и океанов, так и гордый свободный дикий рынок сможет самостоятельно и гармонично обеспечивать новый мировой порядок.
Только не надо мешать “природе” капитализма, не надо брать в тиски государственности, контролировать, субсидировать, содержать школы и больницы, выделять деньги “бюджетникам”, контролировать цены – вы этим только мешаете рынку. Разрешите ему развиваться по своим правилам, и останется только пожинать плоды в экономическом эдеме. Вряд ли кто-то по своей воле пошел бы на поводу фантазий идеолога такой системы, философа, окруженного в Чикагском университете не последователями, а апостолами, апологетами новой теории – ведь при здравом рассмотрении дела становится понятно, что это безумие. Применять законы ноосферы, о которой не так много и известно, к тому, что находится в пределах человеческого понимания – все равно, что использовать квантовую физику для создания оригами. К тому же, если сравнение с природой и диким рынком можно продолжить – то, что хорошо для “баланса” в природе, не всегда хорошо для системы экономической? В дикой природе есть цунами, хищники, обвалы, извержения вулканов. И если отдать свою жизнь на волю случая в дикой природе, то это будет совсем не эдем. То же самое с капитализмом, который постоянно сотрясается от кризисов и обвалов, депрессий. Но учтем, что такого дикого рынка, совершенно свободного от вмешательств государства, не было ни в США, ни в одной из развитых стран Запада. Фридман только представлял, насколько прекрасным будет его детище, а в США начали обучать его теории экономистов из других стран, чтобы они, вдохновленные, возвращались к себе и творили “свободные рынки”.
Первым мышонком в лаборатории Фридмана стало государство Чили. Чтобы внедрить новые идеи, надо действовать быстро, наставлял профессор Чикагского университета Аугосто Пиночета, совершившего военный переворот и установившего в Чили диктатуру. Ему было поручено молниеносно производить необратимые изменения, пока охваченное кризисом общество не придет в себя. Фридман утверждает, что “у новой власти есть от шести до девяти месяцев, когда можно добиться основных перемен; если она не использует этот шанс и не предпримет решительных действий в этот период, ей не будут даны другие столь же богатые возможности”. Фридман посоветовал Пиночету совершить моментальное преобразование экономики: снизить налоги, дать свободу торговле, приватизировать часть государственных функций, уменьшить расходы на социальную сферу и ослабить государственный контроль.
Идея использовать кризисы и бедствия была присуща школе Милтона Фридмана с самого начала – эта фундаменталистская версия капитализма всегда нуждается в катастрофе, чтобы двигаться вперед. Нечто подобное произошло в России в 1993 г., когда Ельцин послал танки и велел открыть огонь по зданию парламента. Это связало руки деятелям оппозиции, позволило провести приватизацию по сниженным ценам и породило печально известных русских олигархов. Эффект шока для Маргарет Тэтчер в Великобритании вызвала война на Фолклендских островах в 1982 г. – так железная леди прекратила забастовки шахтеров. Если у вас много дури бегать и кричать по улицам, как бы сказала она протестующим – то все молодые и сильные должны отправиться на войну. В Англии до сих пор считают эту войну странной, необоснованно жестокой и кровопролитной. Тогда в Великобритании удалось осуществить безумную программу приватизации. Для Ельцина роль “маленькой победоносной войны” должна была сыграть Чечня. Исследователи “Доктрины шока” отмечают, что за последние 30 лет, где бы ни применялась политика чикагской школы, возникает альянс между немногочисленными крупнейшими корпорациями и группой самых богатых политиков, причем граница между этими группами была нечеткой и изменчивой:
“В России миллиардеры – частные игроки в таком альянсе – называются олигархами, в Китае их зовут “князьками”, в Чили – “пираньями” , в США, в правление Буша, Чейни, – “первопроходцами”. Эти политические и корпоративные элиты отнюдь не освобождают рынок от государства, они просто сливаются с ним, присваивая себе право распоряжаться ресурсами, которые ранее принадлежали обществу, от нефтяных скважин России до общественных земель в Китае или контрактов на восстановительные работы в Ираке при отсутствии конкуренции. Более точный термин для системы, которая стирает границы между Большим Правительством и Большим Бизнесом, – это не либерализм, не консерватизм и не капитализм, но корпоративизм. Ее главная характеристика – переход значительной массы общественного богатства в частные руки, часто при этом растут долги, возникает все более широкая пропасть между неимоверно богатыми и на все готовыми“.
В России миллиардеры – частные игроки в альянсе корпораций и самых богатых – называются олигархами.
Кризис в нашей стране был готов, искусственно создавался дефицит, распускались слухи про грядущий голод и холод. Плюс ко всему, напоминает в беседе с Накануне.RU независимый экономист Александр Одинцов,в 70-80 гг. в мировой финансовой системе случился очередной глобальный кризис. Всего их было три – первый в Великую депрессию, второй в 1970-х, и нынешний – это третий кризис за последние 120 лет.
“Для западной экономики нужно было найти новые рынки, – говорит Одинцов. – А наша элита к этому времени созрела к тому, чтобы стать рынком Запада, люди ездили за границу – видели, какая там яркая буржуазная жизнь, культ потребления, полные магазины и красивые вещи – и вот эти два начала встретились. Во времена Горбачева это рассматривали, как логичное “потепление” отношений – чего нам наставлять друг на друга ракеты, когда мы так отлично взаимодействуем? Культивировалось разочарование в плановой экономике, и реформы Горбачева воспринимались с позитивом, несмотря на то, что люди по своей воле сдавали империю, но, вроде как, получали свободу. Народ был на подъеме. Казалось, все к лучшему. Ошибка Горбачева – он взял слишком большие займы, порядка 60 млрд, и стал активно импортировать товары. Правда, импортировал и технологии, и заводы. К моменту реформ Ельцина Россия стала банкротом, потому что во времена Горбачева мы набрали этих денег. Мы для Запада были просто как новый рынок. Они сделали очень простую вещь – посадили нас на иглу займов, взамен они получили рынок сбыта для своей продукции. Ельцин попал в очень сложную ситуацию. Фактически ему нужно было получить новые займы, чтобы обслуживать старые. Запад фактически навязал нам эти реформы – шоковую терапию в обмен на займы”.
Если говорить о целях преобразований 90-х гг. – это был слом старой системы. С этим справились быстро. А вот построение новой системы социально-экономических отношений вызывает вопросы до сих пор. Зато машина пропаганды работала получше, чем в “страшном 37-ом”, потому что теперь это была не агитация, а реклама, это был пиар нового модного мира. По оценкам ведущих экономистов, даже теперь очевидно, что в ход был пущен противоречащий науке и здравому смыслу миф о том, что любая приватизация, вне зависимости от способа ее проведения, ведет к повышению эффективности производства по простой причине преимущества частной собственности над государственной (и это одна из заповедей Милтона Фридмана). Могли ли мы пойти другим путем? Конечно, сам народ выбирал совершенно другие реформы, но Доктрину шока нам прописали в довесок к кредитам. И все же Горбачев, который залез в долги и, как мадам Бовари, отчаянно нуждался в деньгах и любви, понимал, что использовать “Доктрину шока” демократический лидер, которым он себя мнил, не может.
А вот Запад его подзуживал. Журнал The Economist в известной статье 1990 г. призывал Горбачева быть “сильным человеком… и подавить сопротивление, которое препятствует серьезным экономическим реформам”. Только-только Нобелевский комитет провозгласил окончание Холодной войны, и вот The Economist советует Горбачеву брать пример с одного из самых скандальных убийц – Пиночета. В Washington Post вышла статья под заголовком “Чили при Пиночете: прагматическая модель для советской экономики”. Намеки были прозрачными, и, тем не менее, друг Маргарет Тэтчер не обладал достаточной политической волей, чтобы пойти по дороге, вымощенной желтыми кирпичами кредитов МВФ. Природа, которая стала метафорой для теории Фридмана, по русской поговорке, не терпит пустоты, и вскоре Горбачев столкнулся с человеком, готовым стать “русским Пиночетом”. Именно такой человек был нужен – но не СССР, а его врагам.
Команду Ельцина возглавлял Егор Гайдар, которого Ельцин назначил одним из двух заместителей премьер-министра. Петр Авен, министр в 1991-1992 гг., входивший в ближний круг Ельцина, вспоминал об этой группе: “Они отождествляли себя с Богом, поскольку верили в свое неоспоримое превосходство, и это, к сожалению, было типичной чертой наших реформаторов”.
Сам Ельцин обещал много и красиво – еще до начала реформ, в 1991 г., Ельцин говорил: “Нам будет трудно, но этот период не будет длинным. Речь идет о 6-8 месяцах”.
Однако обуздать гиперинфляцию правительству удалось только к 1997 г. В 1993 г. рост цен все еще составлял 840%, в 1994 — 214% (“Я оптимист и я верю, что в этом году к концу года будет стабилизация экономики”, — говорит Ельцин в интервью западному каналу), в 1995 г. — 131%. Свести показатель к двухзначному числу удалось лишь к 1996 г., когда инфляция составила 21%.
“Если цены станут неуправляемы, превысят более чем в три-четыре раза, я сам лягу на рельсы”
1992 г. считается годом начала радикальных экономических реформ. В январе правительство дает старт либерализации цен, что должно было создать рыночную экономику в России. Отныне участники рынка могли сами устанавливать цены на свои товары. Несмотря на заявление президента, в январе 1992 г. инфляция составила 245%, за весь год достигла 2508%.
Также Ельцин обещал не пускать во власть олигархов. Но с 1994 г. все большую власть в стране стали приобретать ведущие банкиры и предприниматели – Владимир Гусинский (группа “Мост”, владел и управлял НТВ), Михаил Ходорковский (“Менатеп-банк”), Владимир Потанин (“ОНЭКСИМбанк”), Борис Березовский (“Логоваз”, владел ОРТ), Михаил Фридман (“Альфа-банк”). Среди самых громких примеров сотрудничества олигархов и государства можно назвать “залоговые аукционы” 1995 г., когда в обмен на кредиты бюджету в частные руки передавались пакеты акций крупнейших компаний России. Всего за этот период было приватизировано не менее 87 тыс. 600 предприятий.
Джозеф Стиглиц, который был тогда главным экономистом Всемирного банка, называл русских реформаторов “большевиками рынка” за их преданность идее разрушительной революции – какая циничная ирония. Большевики разрушали старый мир для создания справедливого общества для всех – их сверхидеей был коммунизм. Сегодняшние революционеры передали государственное (читай – народное) достояние в руки узкой группе предпринимателей-политиков, создали новый класс феодалов, и именно тогда “олигархи” начали править страной. Однако между “революцией” в Чили и в России было много отличий, пишет исследователь “Доктрины шока”. Публицисты отмечают, что Пиночет в ходе переворота упразднил демократические институты и приступил к шоковой терапии, Ельцин же начал шоковую терапию буквально “в условиях демократии”, но когда народ взбунтовался, смог защитить доктрину шока, только упразднив все те свободы, которые обещал.
А произошло вот что – в 1993 г. парламент (демократически избранный) принял бюджетный законопроект, который не соответствовал требованиям МВФ (средний класс был уничтожен, страна катилась в бездну нищеты, стояли заводы, организованная преступность диктовала свои правила, олигархи прибрали к рукам СМИ – нужно было все это остановить, пока не поздно, считали они). В ответ Ельцин решил просто распустить парламент (как настоящий диктатор), но народ не поддержал инициативу роспуска парламента, а Ельцин все равно объявил о своей победе (он сказал, что страна стоит за него, хотя это было не так, судя по референдуму).
“На самом деле, Ельцин вместе с Вашингтоном ничего не могли поделать с парламентом, ведь он действовал согласно закону, но замедлял темпы шоковой терапии”
И сегодня сторонники реформ Гайдара говорят, что Егору просто не дали времени, слишком мало он был у руля власти. И если бы ельцинские реформы продолжались по сей день – цвела бы демократия и текли бы реками инвестиции. Хотя Милтон, как мы помним, утверждал, что основные перемены нужно внести за 6-8 месяцев – Гайдару хватило времени. Тезис, что Гайдара сместили слишком рано, когда он не успел довести до ума свои реформы, комментирует Сергей Черняховский:
“Понимаете, всегда тот недоучившийся волшебник, который, например, поджог дом, говорит, что ему не дали до конца все довести. Он поджог дом, испугались – пожар погасили, ему говорят: “Ну, что же ты наделал, полдома сгорело?!”. А он отвечает, мол, так вы мне не дали до конца сделать, надо было, чтоб дом бы полностью сгорел, а потом зола удобрила бы землю, а из земли вырос бы новый дом. Естественно, что человек, который завел людей в болото, на упреки будет отвечать, что если бы мы головой окунулись, то, глядишь, попали бы в подводное царство, а там могущественный правитель, который дал бы нам много золота. Пропагандировалось разрушение советской системы – это было достигнуто. Пропагандировалась идея приватизации – осуществилось. То негативное, что пропагандировалось – разрушение было достигнуто. Цели созидательные достигнуты не были”.
Ельцин пошел по стопам Пиночета и издал Указ №1400, объявил об отмене Конституции и распустил Верховный Совет. Парламент, естественно, сделал свой ход – импичмент. 636 голосов против двух. Произошло вооруженное столкновение между Ельциным (он поднял зарплаты, и армия в тот момент была за него) и парламентом. В этом случае, почему-то США не стали поддерживать умеренную оппозицию, а целиком перешли на сторону президента, который уже был очень далеко от демократического образа и действовал именно как диктатор. Белый дом окружили, отключили свет и отопление, через две недели – колючая проволока, водяные пушки.
“3 октября толпа сторонников парламента двинулась маршем к Останкинскому телевизионному центру с требованием передать их сообщение, – описывает те дни в своей книге общественник и публицист Борис Кагарлицкий. – Некоторые люди в толпе были вооружены, но большинство нет. В толпе были дети. Навстречу им вышли боевики Ельцина и начали расстреливать людей из автоматов”.
Были погибшие. Ельцин распустил все местные советы по стране. Таким образом “молодая российская демократия” погибла, еще и не родившись. Запад полностью поддерживал действия Ельцина. И Евросоюз, и Вашингтон – одобряли все, что творилось у нас в стране. 4 октября 1993 г. Ельцин стал настоящим русским Пиночетом. Он приказал армии штурмовать Белый дом, здание охватил огонь, то самое здание, которое Ельцин еще недавно защищал.
“Коммунизм сдался без единого выстрела, – вспоминает первый штурм автор исследования “Доктрина шока” Наоми Кляйн, – но оказалось, что капитализм в чикагском стиле требует для своей защиты гораздо больше оружия: Ельцин собрал 5999 солдат, десятки танков и бэтээров, вертолеты и элитные вооруженные части – и все это ради защиты новой российской капиталистической экономики, которой не на шутку угрожала демократия”.
Парламент обстреляли снарядами, пехотинцы открыли пулеметный огонь, охранники и депутаты начали выходить с поднятыми руками. Атака унесла 500 жизней, около тысячи человек были ранены. Питер Редуэй и Дмитрий Глинский, описавшие годы правления Ельцина в книге “Трагедия российских реформ”, пишут, что было арестовано около 2 тыс. человек, некоторых доставили на стадион – это напоминает действия Пиночета после переворота 1973 г. в Чили.
“Атака Ельцина получила широкую поддержку” – заголовок “Вашингтон пост“, на Западе это называли “победой демократии“. В это время в России распустили выборные органы, остановили работу Конституционного суда, был введен комендантский час, пресса оказалась под цензурой. Западные советники и российско-чикагские мальчики лихорадочно писали новые законы. Последовало значительное сокращение бюджета, бешеная либерализация цен на основные продукты питания (а не ступенчатая, как в Китае), дальнейшая приватизация в самые быстрые сроки (неважно, кому и за сколько – говорил Чубайс – хоть с приплатой, главное создать класс собственников и не допустить возвращения коммунистов, которые опирались бы на промышленность).
Олигархи и иностранные инвесторы грустили только от того, что рейтинг Ельцина падал быстрее, чем уровень жизни населения. Преемник? На какое-то время взгляды обратились к Примакову, но он не устроил олигархов, потому что начал поворачивать вспять гайдаровские реформы. Березовский в свое время из ссылки говорил в интервью израильским журналистам: “Примаков – это худший случай. То, что Путин делает дубиной, он бы делал скальпелем. И никто бы не заметил”.
Олигархи, как черт ладана, боялись прихода коммунистов, Зюганов уже чувствовал себя хозяином в Кремле. Чубайс активизировал “демократическое крыло” – то есть собрал олигархов, и даже враждующие между собой Березовский и Гусинский согласились, что нужно сделать все, но не пустить коммунистов к власти. Конечно, они подстраховались – активы переводились в оффшоры на Запад, но лишиться власти и имущества в России хозяева не торопились. В итоге выборы, которые другие сторонники Ельцина, боявшиеся провала, пытались отменить – состоялись. Олигархи “вбухали” в Ельцина $100 млн – и он победил на выборах. Хотя и это – тоже под сомнением. Дмитрий Медведев как-то обмолвился, что тогда победил “естественно, не Ельцин”, но подтасовка была необходима, чтобы, не дай бог, снова к власти не пришли коммунисты. А там и до гражданской войны и пересмотра итогов незаконной приватизации недалеко – суды, суета, может быть, даже расстрелы? Борис Николаевич попал на второй срок. Кто Ельцина спонсирует, тот его и танцует – после избрания власть получили “бояре” при монархе. Начался период, вошедший в историю как “Семибанкирщина”, когда страной управляли олигархи.
Следующий виток “либеральных реформ” – распродажа народного достояния – всего, что нажил и создал, построил за 70 лет Советский Союз. Как определить этому цену? Как дать оценку тому, что до сих пор никогда не “выбрасывалось” на рынок? Продавали своим, делили между банкирами, “загоняли” дешево. 40% одной нефтяной компании, по объему сравнимой с французской Total, были проданы за $88 млн (за 2006 г. объем продаж Total составил $193 млрд). “Норильский никель”, производивший пятую часть никеля в мире, был продан за $170 млн (его прибыль вскоре составила $1,5 млрд в год). Огромная нефтяная компания ЮКОС, в распоряжении которой находится больше нефти, чем в Кувейте, была продана за $309 млн – и стала приносить 3 млрд долларов. 51% акций нефтяного гиганта “Сиданко” оценили в $130 млн, а два года спустя на международном рынке стоимость сделки составила $2,8 млрд. Гигантский военный завод был продан за 3 млн долларов – по цене загородного дома на французском лыжном курорте. Скандальность этих акций заключалась не только в том, что государственные богатства России распродавались с аукциона за малую часть их реальной цены, но и в том, что их покупали на государственные деньги. Как пишут журналисты Moscow Times Мэтт Бивенс и Джонас Вернстейн, “горстка избранных получила нефтеносные земли российского государства даром в процессе грандиозного мошенничества, когда одна рука правительства передает деньги его другой руке”.
Шло распределение и перераспределение всех возможных активов. Семья Ельцина разбогатела, как и семья его “наставника” Пиночета, – а его дочери и их супруги заняли важные посты в больших компаниях. Реформы были сведены к созданию фондового рынка и приватизации. Целью реформаторы провозглашали рыночную экономику, либерализацию цен, отказ от планирования и вмешательства государства в экономику. Как следствие – и это мы наблюдаем до сих пор – развал систем образования, медицины, науки. Ради чего вообще затевалось? Ради того, чтобы раздать людям осколки страны? Этими осколками стали ваучеры, которые должны были стоить, по самым скромным подсчетам Чубайса, как две “Волги” (не реки, а автомобиля). Но денег не хватало. Бюджет был сокращен. Выплата зарплат и пособий систематически задерживалась.
С 1996 г. под высокие проценты и гарантии государство стало выпускать ценные бумаги — “государственные краткосрочные обязательства” (ГКО), которые покупали различные предприятия, акционерные общества и организации. Внутренний государственный долг к 1998 г. составил 45% от федерального бюджета. Государство создало свою финансовую “пирамиду”. Почти 10 лет страна ничего не производила, кроме денег, когда-то это должно было больно ударить. Олигархи работали, да, но деньги делали деньги, заводы покупались, продавались, за них стрелялись, за них лизались пятые точки чиновников. Но никто не работал, люди могли бастовать или идти торговать на рынок – производства не было, заводы ветшали. Когда деньги заканчивались, государство продавало государственные обязательства под сумасшедшие проценты. Тем не менее, Ельцин говорил:
“Девальвации рубля не будет. Это твердо и четко. Мое утверждение — не просто моя фантазия, и не потому, что я не хотел бы девальвации. Мое утверждение базируется на том, что все просчитано. Работа по отслеживанию положения проводится каждые сутки. Положение полностью контролируется”.
Через два дня рубль обесценился в 4 раза, в России случился дефолт. 18 августа 1998 г. Кириенко заявил, что государство не сможет выплатить долги. ГКО – это была афера государства с банками. Народ опять обобрали до нитки. Был уничтожен средний класс. Олигархи устояли.
“В 1998 г. банки отказались возвращать людям деньги, которые они доверили. Ну, нечем! Народ еще раз обобрали до нитки. Страну отбросило на много лет назад. Все эти люди, поверившие в сказку капитализма, воспаряли… и были брошены в грязь. Пешки в чужой игре. Ой, чужой”, – рассказывается в израильском документальном фильме “Олигархи”.
ООН признавала итоги реформ 90-х годов как беспрецедентные за всю историю существования современного человечества демонтаж и погром среднего класса
Подведем итоги – за годы экономических реформ у нас в стране не сложились условия для эффективной конкуренции, не создан и механизм накопления капитала у эффективных фирм, не сформировался необходимый набор стимулов для эффективного производительного использования ресурсов. Периоду “расцвета” реформ сопутствовало масштабное хищение госсобственности, перераспределение из общенародной собственности в карман олигархов. Все это закончилось социально-экономической катастрофой. Россия до сих пор расхлебывает утрату суверенитета и здравого смысла, ответственности, которые были утрачены в 90-е гг., уверен экономист Владислав Жуковский:
“У нас до сих пор утрачен экономический суверенитет, финансовый, валютный, производственный, интеллектуальный, политический. Поэтому, если привести цифры того, что произошло в 90-е гг., то вот с ходу несколько цифр: ВВП страны примерно с 1991 по 1997 г. упал где-то на 45%. Промышленное производство упало на 60%, обрабатывающее производство сократило выпуск более чем в 5 раз, а большинство наукоемких высокотехнологичных производств с высокой добавленной стоимостью обвалилось в моменте не то, чтобы в 10-20 раз, а в сотни раз. Ну, ладно бы упало здесь – может, с социальной точки зрения стало жить лучше? На самом деле нет, потому что даже ООН признавала итоги реформ 90-х годов как беспрецедентные за всю историю существования современного человечества – демонтаж и погром среднего класса. Чтобы было понятно, у нас уровень жизни россиян упал в реальном выражении примерно в 10-15 раз, резко выросла пропасть между сверхбогатыми и сверхбедными, 1% населения страны контролировал в моменте львиную долю всех активов нашей экономики. Из страны было вывезено за рубеж больше 1 трлн долларов, реально, думаю, речь идет о сумме в два раза большей”.
Самое страшное, что гайдаровщина и ельцинщина в российской экономике никуда не делись, и сегодня русского Пиночета, Ельцина, совершившего военный переворот, называют “самым демократичным президентом”. Во главе экономического блока сидят последователи Гайдара, которые воздают ему почести, “оптимизируют” образование и медицину, переводя их на “рыночные рельсы”, режут социальные расходы, повышают пенсионный возраст и замораживают пенсионные накопления, “борются с инфляцией”, отрезая от денег реальный сектор экономики (только инфляция все равно растет), занимаются “улучшением инвестиционного климата” (когда на деле это лишь банковские кредиты или возвращенные в Россию через оффшоры капиталы, заработанные внутри страны), и в отсутствие лучшего – уповают на… приватизацию, то есть распродажу государственной собственности, доставшейся по наследству от “проклятого совка” – благо, еще осталось, что продавать, и тем самым худо-бедно латать дыры на штанах молодого капитализма. Да, все это происходит уже без “шока”, но по сути – то же самое.
“До сих пор мы живем по идеологии, заложенной во времена Ельцина. Эта идеология говорит, что в России не нужна никакая идеология, народ – это аморфная масса, и нужно встраивать Россию в мировое политическое и экономическое пространство на правах сырьевого придатка. Это ущербная идеология, ведущая нас в тупик. Ельцин не смог стать таким лидером, который вывел страну на новый путь развития. Его имя, скорее, связано с разрушением. Гайдар и Ельцин “хорошо справились” с разрушением, но не предложили никакой созидательной идеи”, – рассказывает Накануне.RU президент ассоциации “Росагромаш”, сопредседатель МЭФ Константин Бабкин.
“Ельцин больше похож на продажного шута, чем на грозного диктатора. Но его экономическая политика, а также войны, которые он вел для ее защиты, заметно увеличили списки убитых в крестовом походе чикагской школы, списки, которые постоянно пополнялись, начиная с Чили 1970 х гг.”, – резюмирует автор исследования “Доктрина шока” Наоми Кляйн.
Да, при отсутствии серьезного голода, эпидемии или войны никогда столько бедствий не выпадало на долю людей за столь короткое время. В России появились миллиардеры и бездомные дети – 17 “россиянских” олигархов против 3,5 млн бездомных ребятишек (по данным ЮНИСЕФ). Что вы там говорили про “слезинку ребенка”? Крушение Советского Союза было катастрофой для сотен миллионов, и Ельцин применил “Доктрину шока”, чтобы получить власть и выслужиться перед “патронами” в Вашингтоне, вместо сохранения и развития всего того лучшего, что уже было. И скажете, о мертвых либо хорошо, либо ничего? Да мы не о тех мертвых, которым открывают капища за 7 млрд бюджетных рублей на фоне разговоров о необходимости “затянуть пояса”. А о тех, кто не пережил 90-е, “не вписавшись в рынок”. В итоге всех реформ пока “нового мира” достичь не удалось, но мы двигаемся заданным курсом уже 25 лет.
Попытки продолжаются, плывем по ветру?..
Елена Рычкова
Источник: nakanune.ru
