Провокация с атакой на русский бомбардировщик в сирийском небе, дополненная в жанре ближневосточных терактов второй волной – атакой отрядов туркманов на спасательную операцию – была явно рассчитана на то, что ответ Москвы будет жестким, силовым и потому непродуманным.
Именно такой реакции ждали Анкара и Белый дом. Такая реакция позволила бы обвинить Москву в «раздувании приграничного эпизода» и запутать европейского и североамериканского обывателя – до такой степени, когда уже станет не так важно, кто в кого выстрелил первым. Последовавшая бы за этим полемическая перепалка между Москвой и НАТО окончательно похоронила бы намечающийся российско-французский военный союз против ИГИЛ, – что и было главной целью провокации против русского бомбардировщика.
Реакция из Москвы последовала – но вовсе не такая, как рассчитывали Анкара и Белый дом. В череде почти обязательных для таких ситуаций экономических и дипломатических санкций один шаг выглядел почти техническим, не имеющим собственного политического наполнения.
Но именно этот шаг вызвал волну комментариев и публикаций серьезных политических изданий.
Можно уверенно сказать, что именно этот «технический» жест и стал причиной резкой смены риторики Эрдогана, который теперь «сожалеет о случившемся» и обещает постараться «не допустить такого впредь». Ведь с этого момента он из политика, делающего для США и НАТО грязную работу по сдерживанию русских, превратился в авантюриста, создавшего проблемы военной инфраструктуре НАТО и т.н. «операции коалиции» в регионе на долгие годы вперед.
Речь идет о поставке на сирийский военный театр новейших систем С-400 «Триумф».
Политические аналитики в изданиях США сразу же отметили, что собственно военной необходимости в таком шаге не было. Россия давно уже имеет у сирийских берегов на боевом дежурстве ракетный крейсер «Москва», который имеет на вооружении морскую версию системы С-300 «Форт» (Риф-М). Для прикрытия даже от массового удара непосредственно авиабазы Хмеймим сил крейсера более чем достаточно.
Более того. Дальность системы «Форт» при условии смены дислокации крейсера (а об этом уже заявил генерал-лейтенант Сергей Рудской, начальник главного оперативного управления генерального штаба российских вооруженных сил) позволяет контролировать все пространство турецко-сирийского воздушного коридора.
Однако Эрдоган совершил политическую провокацию военным инструментом – и получил от Путина политический ответ, и тоже военным инструментом.
«Что будет с русским наземным комплексом С-400 после окончания военной операции русских в Сирии?» – главный вопрос, который задают друг другу в политических публикациях аналитики. И большинство из них склоняются к выводу, что этот комплекс – как и последующие за ним, в чем ни у кого нет сомнений – останутся на боевом дежурстве, но уже под управлением сирийских военных.
До сбитого российского бомбардировщика Москва оказывала Сирии серьезную военную помощь, но отказывала в поставках систем, способных изменить стратегический баланс в регионе не в пользу НАТО.
Формального запрета на это не существовало, Асад просил об этом много лет, с 2007 года – но Владимир Путин сознательно отказывал в этом сирийцам, и воевал «своим оружием и со своей территории», стараясь не создавать напряжения для воздушных операций т.н. «коалиции 69». Этим, в частности, наблюдатели объясняют применение стратегической авиации России и ракет кораблей Каспийской флотилии.
Именно этим объяснялось и рискованное с точки зрения возможных потерь личного состава решение использовать непосредственно российские ВКС на базе Хмеймим – вместо поставки туда самолетов и аэродромного обеспечения. Сирийская армия в переизбытке обладает опытными летчиками, обученными к боям именно на Су-24 и Су-34, (да и на истребителях прикрытия Су-27СМ) и вполне могла бы выполнять эти задачи самостоятельно. Владимир Путин учитывал опасения партнеров, как тогда считалось, по борьбе с халифатом – прежде всего, НАТО и Турции как опорной страны альянса в регионе – и не планировал оставлять после операции новый баланс сил на южном фланге блока НАТО и в зоне действия «коалиции 69» вплоть до Афганистана включительно.
И вот теперь НАТО и США придется сильно потрудиться, чтобы убедить Владимира Путина забрать современные системы ПВО – и современную бомбардировочно-штурмовую авиацию, к слову – по окончании русской операции обратно в Россию, а не оставить это Асаду. И, похоже, потрудиться придется именно Реджепу Эрдогану – отсюда его уже паническое по сути заявление, что сбитые над Сирией (!) турецкие самолеты будут рассматриваться как акт агрессии.
Сейчас становится очевидно, что НАТО аккуратно отходит в сторону, предоставляя Реджепу Эрдогану самому решать проблему, которую он создал всему блоку. Не случайно Пентагон во вчерашнем заявлении во второй раз изменил свою позицию по инциденту с русским бомбардировщиком, снова вернувшись к версии первоначальных заявлений – у американцев нет данных, подтверждающих пролет русского самолета над турецкой территорией.
Дипломатических инструментов влияния на Россию у США и НАТО нет – отказ от поставки современных систем ПВО и ударной авиации в Сирию и Иран был просто союзническим жестом Москвы. Нет никаких международных документов, ограничивающих Россию в этом решении. Тем более что сейчас, после совместной сирийско-российской военной операции, не нужно быть военным аналитиком, чтобы предсказать, в составе какой объединенной системы ПВО будут работать размещенные в Сирии на постоянной основе комплексы. И американцы не могут на это ничего возразить – именно они настаивали на праве размещать элементы национальной ПРО на чужой территории. Благодаря провокации Эрдогана этим правом теперь может воспользоваться и Россия.
Все это – предмет серьезного торга, от которого НАТО уже не может уклониться. И, отказав Реджепу Эрдогану в телефонном звонке, Россия четко показала, что турецкую сторону достойным партнером в этом торге не видит.
Она будет разговаривать с США и НАТО, а уж как те накажут создавшего им столько проблем Реджепа Эрдогана – посмотрит со стороны.
Александр Шпунт
Источник: news-front.info
