Судьбой людей, которые прошли через плен во время войны на востоке Украины, заинтересовалась Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ). С 24 по 26 ноября докладчица ПАСЕ по этому вопросу латвийская депутат Нелли Кляйнберга посетила Киев и Северодонецк, пишет Deutsche Welle.
Собранные ею материалы и факты лягут в основу доклада, который планируется вынести на рассмотрение сессии ПАСЕ в июне следующего года. В интервью DW Нелли Кляйнберга поделилась своими впечатлениями от увиденного.
— Госпожа Кляйнберга, с чего вы начали собирать факты для своего доклада?
— Я встречалась в Киеве с представителями неправительственных организаций и получила от них много интересной и полезной информации, общалась с представителями ОБСЕ и Красного Креста. Но самой эмоциональной была встреча с двумя молодыми людьми, которые побывали в плену пророссийских сепаратистов. Я была поражена, когда узнала от них, что после того, как они были освобождены, государство фактически бросило их на произвол судьбы.
Один из них по образованию — врач, однако все документы, которые это подтверждают, остались на территории, находящейся под контролем сепаратистов. И теперь он не может найти работу по специальности. Это только маленький нюанс, но их — очень много, и это не может не волновать. Должна признать, что я психологически перегружена услышанным и увиденным в Киеве.
— А в чем, на ваш взгляд, должна проявляться забота государства о бывших пленных?
— Этим людям необходима психологическая реабилитация, социальная помощь в решении бытовых вопросов, статус от государства, которое они защищали. Не менее важной для них является поддержка и признание общества. Правда, Украина уже создала центр содействия обмена пленными. Это важный, но только первый шаг. Государство обязано помочь этим людям.
А после моих встреч в Киеве у меня сложилось впечатление, что такие люди никому не нужны. Они прошли через ад, их жизнь спасена, но она для них остановилась. Один мужчина сказал мне: лучше было бы вернуться назад в плен, потому что там ты знал, кто твой враг и с кем надо воевать. А здесь он не знает, к кому обращаться за помощью, так как все его просьбы остались без ответа, хотя со дня его освобождения уже прошел год.
— Можно ли говорить, что эти люди — военнопленные, если война, которая продолжается на Украине, официально не объявлена?
— Международная терминология в таких ситуациях использует понятие «локальный конфликт». Однако есть веские доказательства, что люди, воюющие в Донбассе, — армия, которая ведет военные действия. Поэтому, думаю, мы вполне можем использовать термин «военнопленные».
— Будет ли у вас возможность встретиться с людьми, которые находились в плену вооруженных сил Украины или поехать на неконтролируемые украинским правительством территории, чтобы увидеть, где и в каких условиях сепаратисты удерживали украинских солдат?
— Такой возможности, конечно, у меня не будет. Однако я думаю, что по рассказам очевидцев я смогу восстановить более-менее реальную картину. Вообще, для меня трудно представить, как в 21 веке, когда права человека являются краеугольным камнем в деятельности едва ли не всех международных организаций, людей берут в плен, удерживая их долгое время даже не в тюрьмах, а в подвалах, гаражах, помещениях и условиях, которые абсолютно не приспособлены для человеческого существования?!
— Есть ли у вас данные о количестве людей, побывавших плену в результате конфликта на Украине?
— Пока я не могу их огласить, потому что данные, которые были у нас, и те, которые предоставили нам украинские неправительственные организации, отличаются. Но в докладе я приведу уточненную и согласованную статистику. Я очень надеюсь, что мой доклад не превратится в еще один очередной отчет, который так и останется на бумаге. После услышанного и увиденного в Украине я думаю, как нам не забыть об этих людях, как им помочь. Тем более их не так много. Их не тысячи, как думали сначала. И государство должно помочь такому небольшому количеству людей в решении их повседневных нужд и проблем.
Екатерина Андреева
Источник: vesti.lv