В этом году рекордные урожаи зерновых зафиксированы в республике Адыгея, Пензенской, Ростовской, Рязанской, Тамбовской областях, в Краснодарском и Ставропольском крае. Однако хлеб к весне следующего года может подорожать на 20%, предупреждал в октябре министр сельского хозяйства Александр Ткачев. По прогнозам экспертов, к этому времени россияне будут тратить на еду до половины семейного бюджета. Положение на продовольственном рынке России в интервью «Новой» оценивает фермер Василий МЕЛЬНИЧЕНКО.
Ложные приоритеты
— Насколько легче стало фермерам после объявления программы замещения импорта и введения продовольственных антисанкций?
— Скажу вам по себе. Нам объявили, что эти программы необходимы для развития отечественного производства дешевых и разнообразных продуктов питания, чтобы снизить цены и снять социальную напряженность. Прошел уже почти год. Вы в магазин ходите, и что заметили? Ту же ерунду, но в два раза дороже. А что это дало мне как фермеру? С того момента минеральные удобрения я покупаю в два раза дороже. Не столь значительно, но все же заметно подорожали дизельное топливо и электричество, а запчасти поднялись в цене в четыре раза. И это притом, что запчасти отечественного производства, не импортные. К тому же мне стал абсолютно недоступен кредит. Даже если бы удалось его взять, то не ниже 20% годовых.
— Не так давно вы предлагали привязать процентные ставки к ключевой с колебаниями не более чем на 2%.
— Именно. Я вообще считаю, что не нужно никаких субсидий, дотаций. Все равно это коррумпированная часть, и справедливой никогда не будет. Всем поровну нельзя дать. А почему бы не сделать равный доступ к кредитам для всех? Ты талантлив, успешен, располагаешь знаниями и доступом к финансам — начинай работать. А не так: если ты друг главы администрации или министра, у тебя есть все, и неважно, что у тебя ничего не получится — ты живешь на государственные деньги. Поэтому я ратую за то, чтобы у всех были доступные ресурсы.
Я же не прошу дать мне что-то бесплатно. Ни в коем случае. Но я должен иметь доступ к ресурсному кредиту. Получил кредит, купил технику — работаю, продаю. Продаю рынку — я ж не буду продавать то, что никому не нужно, иначе продукт не купят. Регулятором однозначно должен быть рынок, то есть потребитель. И я хочу иметь возможность продавать подешевле, чтобы круг этих потребителей расширить.
— Если предположить, что пока еще не все получилось… Могут ли при таком подходе эти программы сработать через два-три года?
— Нет, раз они с самого начала не пошли. Как только эти программы объявили, я сразу сказал: еще ничего мы не начали, а уже ничего не получилось.
— В чем причина провала программы импортозамещения?
— В расстановке приоритетов. Аграрная политика в корне неверная, она уничтожает село. Надо бы начать с начала — например, с создания новых рабочих мест. У нас огромные сельские территории, населенные тысячами селян, совершенно лишенных работы, на многих вообще нет ни одного рабочего места.
Благополучие, богатство страны возможно тогда, когда будут зажиточными крестьяне. Если всего этого в Кремле еще не поняли, то не суждено никакому импортозамещению сбыться.
И не только в обеспечении россиян продуктами питания, но и одеждой и всем остальным.
Приведу еще один пример неверной расстановки приоритетов. Власти объявили спасением для крестьян ОРЦ — оптово-розничные центры. На это направили 80 миллиардов рублей. А на развитие сельской кооперации — всего 400 миллионов. В 200 раз больше на коррупцию, чем на настоящее развитие. Вот мы и хотим спросить президента: разве он не видит, что происходит?
— Допустим, видит…
— Но видит, возможно, не так далеко. А мы, крестьяне, в этом деле можем помочь!
— А если его это устраивает?
— По всем правилам жизнеуклада не может такого быть. Но если его устраивает, а нас — нет, тогда надо ему уходить на отдых. На пенсию.
Агроолигархи против крестьян
— Как вы относитесь к официальной статистике, которая говорит о новом рекорде по сбору зерновых в этом году?
— Статистика, конечно, значительно врет. И вот почему. Если мы напишем, что мало посеяли, значит, в регионы уйдет меньше субсидий. А если напишем, что мало собрали, придется возвращать эти субсидии. Поэтому немножко врут на уровне района, причем по всем показателям — не только по посевной, но и по строительству, например.
Когда цифры ложатся на стол главы администрации, он понимает: хуже некуда. И немного «поправляет». Прежде чем дойдет до губернатора, каждый губернский министр пусть самую малость, но цифры увеличит. В итоге получается 20-30% приписки.
Будь такие рекорды реальными, мы бы сегодня в магазинах видели продукцию на уровне европейских цен, или хотя бы не выше, учитывая соотношение доходов.
— Если в результате импортозамещения мы увидели только рост цен, то, как вы считаете, есть ли предел у этого роста?
— Нет. Рост цен будет продолжаться независимо от желания президента и государства. В этом заинтересованы, в первую очередь, импортеры, торговцы-перекупщики. Если у них такой бизнес, они и должны думать, чтобы здесь каким-то образом ничего не производилось. Я более чем уверен: без смены нынешнего состава правительства и, как следствие, аграрной политики Россия обречена кушать дорогую, однообразную и некачественную еду.
— Значит, причина роста цен — заинтересованные лица, а не издержки?
— Конечно! Я как продавал картошку и зерно по семь рублей за килограмм три-пять лет назад, так и продаю. А поднять цену не могу — не возьмут. Издержки-то растут, но у меня специально обученный оптовый покупатель дороже не купит. Поэтому доступа к рынку и потребителю у меня нет.
Другие специально обученные люди отнимают у нас орудия труда, скот при помощи процедуры банкротства. Сегодняшнее положение крестьянства вызвано именно банкротствами, которые назывались «финансовым оздоровлением» (ФЗ №83 «О финансовом оздоровлении сельскохозяйственных товаропроизводителей», июнь 2002 г. —Д.П.). По городам, весям, селам и поселкам поехали арбитражные управляющие, и они нас финансово оздоровили до самой смерти. У нас практически ликвидировали производство, и теперь многим власть предержащим, которые хотят называть себя элитой и вечно править нашими землями, передавая в наследство своим детям, стало удобно говорить: «А что крестьяне? Они же не хотят работать, они лентяи и пьяницы, они отказались от своей земли». Но ведь это на самом деле не так! У нас сначала отобрали орудия труда, а потом сказали: что ж это вы не обрабатываете тысячи гектаров своих земель?
— Кто, помимо импортеров, выигрывает от такого положения крестьян?
— Есть еще одна группа людей, достаточно крупная и опасная, в том числе и для страны.
Речь идет об агрохолдингах. Для сельского населения это бандиты. Их владельцы сидят кто на Мальдивах, кто на Канарах, кто в Москве, имея во владении триста, пятьсот, восемьсот тысяч гектаров земли. Они хорошо оснащены технически, и в населении России не нуждаются.
— В чем их вред? В том, что они не направляют заработанные деньги на развитие сельских территорий, но при этом создают конкуренцию крестьянам?
— Денег они не зарабатывают. Это сильно убыточные производства, которые не могут сравниться ни по качеству продукции, ни по ее цене с крестьянской. Все по одной причине: в них очень дорогие капитальные вложения — в десятки раз больше, чем у любого малого или среднего крестьянского хозяйства. Какой специалист мне объяснит: если член Совета Федерации, депутат Госдумы или действующий министр является собственником какой-нибудь мегафермы по производству коровьего молока и строит одно место за миллион рублей, то какая корова на протяжении своей жизни сможет себя окупить? Максимальная цена одного коровьего места на крестьянской ферме при этом составит 60-70 тысяч рублей.
Секрет вот еще в чем. Почему государство в лице ВЭБа, ВТБ, Сбербанка охотно финансирует такие крупные проекты? Ну, во-первых, сложно отказать члену Совфеда или другому влиятельному человеку. Во-вторых, из чего складывается один миллион рублей затрат? Это 500-600 тысяч рублей субсидий из федерального бюджета. Вот и представьте себе: я, крестьянин, сделал себе ферму с себестоимостью коровьего места в 60 тысяч рублей, и мне будет 30 тысяч рублей субсидий. Я-то тогда зачем нужен министру, его заместителю? А когда 500 тысяч на одно место, очень удобно с одним человеком иметь дело. Давай на 10 тысяч голов устроим комплекс, будем иметь 5 млрд. субсидий, сам комплекс построим за 1 млрд., потому что он дороже не может стоить, а оставшиеся 4 млрд. будем делить.
Я совсем не против агрохолдингов. Но какое отношение они имеют к развитию сельских территорий? Это огромные производства, крупный бизнес, который не должен находиться в системе Минсельхоза, как в той же Америке: там все крупные заводы по производству мяса и молока не получают дотаций. У нас же 92% всех государственных субсидий забирают 22 семьи агроолигархов. Как на оставшиеся 8% развивать шесть миллионов квадратных километров территорий?
Государству следует определиться, нужно ли ему сельское хозяйство. Если нет, то к чему все эти разговоры? Власти не нужны села и деревни? Тогда они должны четко людям сказать, что на этом поставлен крест. Будем святым духом питаться. Но если объявили о поддержке сельского хозяйства, то давайте работать.
Вопрос — в немедленной смене аграрной политики Кремля. Если этого не произойдет, то мы окажемся последним поколением крестьян.
Надежда на грани отчаяния
— В прошлом году под вашим председательством впервые собрался Федеральный сельсовет. Именно он выдвинул ключевые предложения по смене аграрной политики. Как будет действовать движение после того, как власти их проигнорировали?
— Нельзя сказать, что их полностью проигнорировали. 70% заключений сельсовета легли в основу поручений президента от 6 мая 2014 года. На сегодняшний день это наш цитатник, настольная книга. Беда в том, что они не исполняются. Год прошел, а мы не видим перемен к лучшему, положение на селе ухудшается. Но надо понимать, что 20 лет искоренялось понятие труда на селе, к чему власти прилагали все усилия. Нас в какой-то мере, я считаю, держали и держат за дураков. Проблема в том, что мы оправдываем это «звание».
— Какие сейчас настроения на селе?
— Безмерная надежда на власть. Это что-то традиционное. Возможно, причина в том, что русский народ всегда чего-то опасается. Вечный страх его сковывает, и он вынужден этот страх чем-то заменять, какой-то надеждой: «может, скоро будет лучше». Если нет войны, уже хорошо, а если она есть — ну и хорошо, что она есть. Нынешнее состояние наших сел и деревень такое, что нам даже война ничего не испортит. Зато есть шанс в ней победить. Поэтому и расцветает воинственный патриотизм.
— Чего ждете от нового сельскохозяйственного года лично вы?
— Жду, что смилостивится Господь и пошлет нам хорошую погоду. Это более вероятно, чем какие-то действия нынешнего правительства. По моим ощущениям, там все делается для того, чтобы нам стало хуже. Когда поставили Федорова вместо Скрынник министром сельского хозяйства, у властей, видимо, была надежда, что он как опытный аппаратчик сельское хозяйство быстро в бараний рог скрутит. Не получилось… То ли совесть у этого человека была, то ли еще что, но он не кинулся все разрушать. И Кремль принял решение поставить Ткачева. Этот, я уверен, разрушит.
Источник: novayagazeta.ru
