В феврале 2005 года, едва заняв пост министра внутренних дел в первом правительстве, утверждённом по итогам первого майдана, Юрий Витальевич Луценко стал гордо называть себя Терминатором, намекая на намерение уничтожить старую систему (как минимум в МВД).
В принципе эта кличка подошла бы для характеристики всей украинской политической элиты. Знаю, что термин “элита” в данном контексте многих коробит, но не аристократами же их называть. Эти люди именно терминаторы (уничтожители). Они уничтожили всё, до чего смогли дотянуться: экономику Украины, армию Украины, законы и Конституцию Украины, аппарат государственного управления Украины. В данный момент они заканчивают уничтожение украинской государственности и довольно резво приступили к уничтожению населения территорий, входивших или пока ещё входящих в состав Украины.
Самое забавное заключается в том, что вместе с умирающим украинским государством эти люди уничтожили и собственное будущее, и будущее своих детей, и даже довольно эффективно уничтожают состояния, награбленные ими за время существования постсоветской украинской государственности. По эффективности аннигиляции породившей его политической системы и собственного политического будущего с украинской политической элитой может сравниться только Саакашвили. Неслучайно он и его команда не просто получили на Украине убежище, но органично вписались в местный истеблишмент, мгновенно превратившись из грузинских националистов в националистов украинских.
Биография монстра
Прежде чем оформиться в своём нынешнем виде, украинская политическая элита прошла три этапа формирования.
Первый – 1992-1999 годы. Все украинские политики первой величины, все олигархи, все финансово-политические группы родом из того времени. Тогда же была сформирована и идеология, объединяющая украинский истеблишмент, делающая его (при всех внутренних противоречиях) единым целым как в выборе внешнеполитической ориентации, так и в вопросе противостояния с собственным народом.
Виктор Андреевич Ющенко, назначенный третьим президентом Украины 23 января 2005 года под внешним давлением, по итогам государственного переворота, оформленного как первый майдан и квазиюридически легитимированного третьим (неконституционным) туром президентских выборов 2004 года, первую высокую государственную должность (председателя Национального банка Украины) получил в 1993 году – при первом президенте Украины Леониде Макаровиче Кравчуке. При втором президенте, Леониде Даниловиче Кучме он успел побывать премьер‑министром.
Его соратница по первому майдану Юлия Владимировна Тимошенко, возглавившая первое правительство президента Ющенко, успела поработать вице-премьером по ТЭК при том же Кучме. А ранее трудилась в связке с уже почти забытым Павлом Ивановичем Лазаренко (при Кучме – первый вице-премьер, а затем и премьер-министр), закончившим свою политическую карьеру в американской тюрьме по обвинению в отмывании денег, полученных незаконным путем). В это время, возглавляя компанию “Единые энергетические системы Украины” (практически монополизировавшую внутренний газовый рынок Украины и имевшую многомиллиардный оборот в долларах уже в середине 90-х), Тимошенко обладала неформальным влиянием большим, чем многие официальные должностные лица Украины и напрямую вела переговоры и заключала контракты с “Газпромом” и с Минобороны РФ.
Нынешний президент Украины Пётр Алексеевич Порошенко начал политическую карьеру еще при Кучме, в 1998 году избравшись в Верховную Раду третьего созыва. Был одним из руководителей Социал-демократической партии (объединённой) и одним из создателей Партии регионов (обе заявляли о себе как партии власти ещё при Кучме). В правление Ющенко Порошенко последовательно занимал посты секретаря СНБО Украины, председателя совета Национального банка Украины и министра иностранных дел Украины. В президентство Януковича успел поработать министром экономики Украины.
При Кучме же начинал свою карьеру нынешний премьер Арсений Петрович Яценюк, в 2001 году, в возрасте 27 лет, назначенный министром экономики Крыма, а в 2003-м – первым заместителем председателя Нацбанка. При Ющенко Яценюк успел потрудиться министром экономики, министром иностранных дел и председателем Верховной Рады.
И это – лишь самые заметные, до сих пор занимающие высокие государственные должности или претендующие на них лица. При этом есть сотни менее заметных, но не менее влиятельных персон. Например, Ефим Леонидович Звягильский, поработавший первым вице-премьером и исполняющим обязанности премьера в президентство Кравчука, является единственным депутатом, избиравшимся во все созывы Верховной Рады Украины с 1990 года и по сей день.
В период 1992-1999 годов были составлены и главные олигархические состояния Украины. В 1990 году создал свою фирму “Интерпайп” (тогда занимавшуюся простой перепродажей труб, производившихся государственными предприятиями) будущий олигарх Виктор Пинчук. В его активе также сотрудничество с Павлом Лазаренко и совместная работа с Тимошенко в некоторых проектах. Возможно, Пинчук так и остался бы средним днепропетровским бизнесменом, если бы в 1997 году ему не удалось поменять первую жену (Елену Владимировну Аршаву – дочь заместителя заведующего Днепропетровским облздравотделом) на вторую (Елену Леонидовну, в девичестве Кучму, по первому мужу Франчук – дочь второго президента Украины).
Ринат Леонидович Ахметов и Сергей Алексеевич Тарута свой поход в большой бизнес начинали в 1995 году. Первый оказался счастливым наследником взорванного на стадионе донецкого криминального авторитета Ахатя Брагина. Основал в том же году “Донгорбанк”, принял активное участие в приватизации, а в 2000-м свёл все свои активы в компанию СКМ, единственным акционером которой и является по сей день. Второй в 1995 году был назначен исполнительным директором корпорации ИСД (акционером и формальным совладельцем которой является до сих пор, но контрольный пакет в 51,1% акций с 2009 года принадлежит пулу российских инвесторов). Затем с предыдущим руководством “что-то случилось”, и Тарута на период 1995-2009 годов стал единоличным владельцем компании.
Группа “Приват” Коломойского-Боголюбова в Днепропетровске “поднялась” после падения Павла Лазаренко во многом благодаря использованию рейдерских талантов Геннадия Корбана. Впрочем, в этом дележе отметились все днепропетровские финансовые группировки. Поэтому в Днепропетровске как огня боятся возвращения из американской тюрьмы Лазаренко, способного потребовать возврата незаконно захваченных активов.
С 1993 года участвовал в схемах поставок туркменского газа на Украину и Дмитрий Фирташ, звёздный час которого, впрочем, наступил в 2002 году, когда началось активное вытеснение из газового бизнеса структур Тимошенко, а на их место был введён созданный Фирташем Eural TransGas.
В этот же период были сформированы и остальные (более мелкие и менее политически влиятельные) финансово-политические, в том числе территориальные (одесская, крымская, галицийская, закарпатская) группы. Все украинские крупные состояния родом из середины (максимум – из конца) 90-х годов.
Таким образом, политическая элита Украины сформировалась не только как класс, но даже как замкнутое сословие в течение правления первого президента Украины Кравчука и первой легислатуры второго президента Украины Кучмы. После этого наступил второй период – стабилизации, и приток новых людей в ряды политической элиты был практически закрыт до 2005 года, когда части активистов первого майдана и людям из ближайшего окружения Ющенко удалось прорваться в украинскую политику, а некоторым даже задержаться там. На деле же замкнутость элиты была частично преодолена только в ходе переворота 2013 года, когда в политические структуры массово хлынули нацистские боевики, составлявшие ударную силу второго майдана, до сих пор являющиеся единственной силовой опорой киевской власти.
По сути, третий период формирования украинской политической элиты (2005‑2013 годы) вылился в практически незаметную постороннему глазу, но достаточно ожесточённую борьбу за смену криминально-олигархической компрадорской воровской элиты, сформировавшейся на Украине в период 1992-1999 годов, криминально-идеологической, квазипатриотической, нацистской элитой, вырвавшейся на авансцену в результате двух майданов. Эта борьба до сих пор ещё не окончена.
Причины кризиса
Изначально доступ к политической власти рассматривался украинской элитой исключительно в плане возможности быстрого обогащения за счет передела в свою пользу бывшей общенародной собственности. Условно можно выделить три схемы моментального обогащения.
Первая – паразитирование на поставках украинским потребителям и на транзите российских энергоносителей. В середине 90-х годов на Украине все крупные состояния были сделаны на российском газе. “Внутренняя” схема была проста. По настоянию украинской стороны (под предлогом того, что государство не способно обеспечить своевременную оплату поставок газа) расчёты с российским поставщиком производила частная компания. В первые годы расчёты производились по бартерной схеме и позволяли получать сверхприбыли за счет махинаций с ценами товаров, поставлявшихся в уплату за газ. Затем был осуществлён переход на денежные расчёты, а сверхприбыли начали обеспечиваться за счёт разницы цены, по которой российский газ закупался у “Газпрома”, и цены поставки украинским потребителям. Все прибыльные предприятия были обязаны закупать энергоносители у соответствующего посредника по завышенной цене. В то же время убыточным потребителям – бюджетным организациям и населению, которые платили по сниженным тарифам и не всегда вовремя, газ поставлялся государственными предприятиями, входившими в структуру “Нафтогаза Украины”. Естественно, часть сверхприбылей перечислялась на счета обеспечивавших “крышу” политиков. В ходе судебного процесса в США над Павлом Лазаренко эта схема была вскрыта применительно к его взаимоотношениям с Тимошенко и ЕЭСУ, но действовать не перестала (периодически, со сменой политической власти, менялись только посредники и бенефициары данной схемы). Кроме того, контроль над поставками энергоносителей на промышленные предприятия позволял (за счёт махинаций с ценами) доводить привлекательные активы до банкротства и, будучи их единственным кредитором, получать контроль над ними.
Вторая – грабительская приватизация. В данном случае возможности политической власти использовались для получения контроля над сверхприбыльным предприятием за бесценок. В идеальном варианте государство разрешало “инвестору” выполнять “инвестиционные обязательства” за счёт будущих прибылей предприятия. То есть актив просто дарился нужному человеку, который, естественно, обязывался делиться прибылями с обеспечившим реализацию схемы политиком.
Наконец, третью схему можно условно назвать “методом Богуслаева”. Наиболее чистый с точки зрения закона и даже наиболее выгодный с точки зрения интересов предприятия и трудового коллектива, этот метод не отменял того факта, что фактически права собственности на государственный актив переходили к частному лицу. Собственником предприятия объявлялся трудовой коллектив, между членами которого и делились акции. При этом управление и финансовые потоки оказывались под контролем его руководителя. Далее путём выкупа акций у работников или путём производства дополнительной эмиссии руководитель сосредотачивал в своих руках контрольный пакет и становился полноценным собственником. Единственное преимущество данного метода заключалось в том, что контроль над стратегическим предприятием оставался в руках профессионалов, способных обеспечивать его развитие или как минимум ритмичную работу.
То есть основой экономического благополучия украинской элиты было перераспределение ранее созданных активов. При этом новые собственники, за редким исключением, были заинтересованы в максимальной эксплуатации доставшихся им предприятий. Основные фонды не обновлялись, модернизация не производилась, структура максимально упрощалась. Под предлогом оптимизации и избавления от непрофильных активов уничтожалось или сбрасывалось с баланса всё, что не обеспечивало непосредственный выпуск продукции, позволявшей получать прибыль.
В результате уже к началу 2000-х годов украинская экономика свелась к горно-металлургическому комплексу (экспорт руд, угля и продукции черной металлургии), нефтегазовому комплексу, химпрому (экспорт удобрений), электроэнергетике (экспорт электроэнергии) и сельскому хозяйству (экспорт зерновых, подсолнечника, подсолнечного масла и рапса). Высокотехнологичная сфера, кроме отдельных предприятий вроде “Мотор Сич”, харьковского “Турбоатома”, частично “Южмаша”, преимущественно работавших на российский рынок, была уничтожена.
Понятно, что если только делить имеющееся, но ничего не создавать, то рано или поздно предмет дележа закончится. Поэтому, когда привлекательных для приватизации госактивов не осталось, то, во-первых, усилилась конкуренция различных олигархических групп за захват оставшихся в государственной собственности отдельных стратегических предприятий (ранее не подлежащих приватизации), а во-вторых, резко активизировалось рейдерство, ставшее самостоятельной отраслью экономики. Если больше нет возможности захватывать государственную собственность, значит, необходимо захватить собственность более слабого собрата-олигарха.
Такая ситуация привела к двум закономерным процессам, активно развивавшимся на Украине после 2000 года.
Во-первых, был разрушен существовавший до того олигархический консенсус, предполагавший, что государство более-менее “справедливо” делит бывшую общенародную собственность между олигархическими группами, а те взамен не посягают на её политическую монополию. Этот консенсус позволил Кучме, обладавшему к 2000 году исчезающе малым рейтингом, сравнимым с рейтингом Ельцина перед избирательной кампанией 1996 года или рейтингом Ющенко перед выборами 2010 года, без проблем переизбраться на второй срок. Однако практически сразу после выборов данный консенсус был разрушен, что проявилось в “кассетном скандале”, в акции “Украина без Кучмы” и, наконец, вылилось в первый, “оранжевый” майдан.
Во-вторых, главным пострадавшим от кризиса олигархической украинской экономики стал малый и средний бизнес. Именно он был наименее защищён от рейдерских захватов. Именно за счёт него крупные финансово-политические группы и государственная власть начали решать свои проблемы. Олигархи, не имея возможности привлекать новые средства за счёт приватизации госактивов, обратились к последнему источнику доходов – бюджету. Резко выросла коррупционная составляющая правительства. Если в годы правления Кучмы стандартный “откат” при получении госфинансирования составлял 15-30%, то после прихода к власти Ющенко он вырос до 70-90%.
Малый и средний бизнес оказались отрезанными от господдержки. Более того, многочисленные налоговые льготы и бюджетные дотации, которые начали выбивать в свою пользу олигархи, необходимо было чем-то компенсировать. Одним источником компенсации были иностранные кредиты, но их расходование в какой-то степени контролировалось кредиторами (первым иностранным кредитом, который был полностью беззастенчиво разворован, оказался начальный транш миллиардного кредита “Дойчебанка”, выданного в первые месяцы правления Ющенко на модернизацию украинской газотранспортной системы, последующие транши уже не поступили). Вторым и главным (по причине абсолютной бесконтрольности) источником компенсации бюджету недополученных с олигархов налогов и сборов было усиление налогового давления на малый и средний бизнес.
Результатом стало резкое ухудшение положения и начало разорения малого и среднего бизнеса на Украине, а это, в свою очередь, сделало данную (массовую) прослойку общества крайне восприимчивой к антиолигархической пропаганде первого майдана. Малый и средний бизнес массово пошёл на первый майдан.
Мелкая буржуазия была заинтересована в изменении сути системы с переходом власти из рук олигархов в её руки. По факту это не могло вывести Украину из состояния кризиса, поскольку не решало проблемы восстановления, модернизации и развития крупной промышленности. Но лозунги мелкой буржуазии были традиционно социальными, а значит – получали серьёзную общественную поддержку.
В силу ряда объективных и субъективных причин первому майдану не удалось разрешить межолигархических противоречий. Победившая олигархическая группировка в финансово-экономическом плане серьёзно уступала проигравшей (собственно, без иностранной поддержки она бы и не смогла победить). Кроме того, важным был тот факт, что по структуре собственности проигравшие были в основном национальными производителями (экспортёрами), а победившие – импортёрами, посредниками и владельцами банковского бизнеса (компрадорами). Поэтому, после неизбежного разрыва победившей на майдане олигархической группировки с малым и средним бизнесом (олигархи боролись за власть в рамках системы, а мелкая буржуазия – за изменение формата системы), она лишилась широкой массовой поддержки (уже через полгода после победы “оранжевой революции” на Площади Независимости в центре Киева, который массово поддержал первый майдан, наибольшей популярностью пользовались значки с надписью “Я не стоял на майдане!”, а через год, на праздновании годовщины майдана Ющенко сумел собрать жалкие несколько сотен принудительно согнанных бюджетников, активистов провластных партий и акцентуированных маргиналов).
Феномен Януковича и процесс распада
Приход к власти в 2010 году Виктора Фёдоровича Януковича, победу на президентских выборах 2004 года у которого отобрал первый майдан, как раз и был обусловлен разочарованием мелкой буржуазии результатами “оранжевой революции” и утратой доверия к победившим на первом майдане “оранжевым” олигархам.
Казалось бы, у Януковича были все средства ликвидировать угрозу майдана ещё в первый год своего президентства (2010), он фактически сам его подготовил, профинансировал, вооружил идеологически и пропагандистски, а также до последнего дня противостояния блокировал силы, способные майдан подавить.
Не только оппоненты, но и соратники, хранившие Януковичу верность вплоть до момента его капитуляции перед майданом и бегства из страны, ставили в вину четвёртому президенту Украины стремление монополизировать не только власть, но и собственность, обвиняя его в создании новой олигархической группировки, названной в обиходе президентской “семьёй” (близкие родственники и особо доверенные сотрудники, сконцентрированные вокруг старшего сына президента Александра Януковича). Именно в президентской “ненасытности” видели они одну из двух причин второго майдана (возможно – главную).
Нельзя сказать, чтобы критики Януковича были неправы. Он, действительно, активно занимался монополизацией политической власти и установлением прямого или опосредованного контроля своей “семьи” над всеми сохранившими привлекательность активами и над любым прибыльным бизнесом на Украине. Следует, однако, понимать, что в рамках украинской политической и экономической системы Янукович и не мог действовать по-другому.
Однако неизбежное стремление власти и собственности к концентрации “наверху” пирамиды делали неустойчивой всю конструкцию. В результате идеальной “семье” Януковича не на кого было опираться, так как она становилась экономическим конкурентом всего общества (большого, малого, среднего бизнеса, бюджетников и наёмных рабочих). Ресурсы системы продолжали иссякать, поскольку принцип захвата и дележа имеющегося в наличии без создания нового продолжал действовать. Следовательно, продление агонии системы требовало ограбления общества в пользу “семьи” с возрастающей скоростью.
Второй феномен правления Януковича заключался в том, что, опираясь на пророссийского избирателя, а также представляя промышленные регионы и олигархов-экспортёров (национальных производителей), которые были жизненно заинтересованы в сохранении тесных экономических контактов с Россией и даже во вхождении в интеграционные объединения с её участием, он, тем не менее, пытался проводить внешнюю политику, ориентированную на Запад, а внутри страны обеспечивал режим наибольшего благоприятствования, вплоть до прямого финансирования, нацистских организаций (включая отряды боевиков), а также резко оппозиционных по отношению к власти СМИ, экспертов и неправительственных организаций. Параллельно проводилось ползучее (но с каждым днем всё более открытое) подавление организаций пророссийских.
Этот кажущийся парадокс станет понятнее, если мы учтём, что в данной парадигме действовала вся украинская элита. Ориентация на Запад, национализм, постепенно переходящий в нацизм, и русофобия были основой идеологии всех украинских властей, начиная от Кравчука. Причём развивались эти тенденции по нарастающей, практически без откатов назад.
Причина заключается как раз в значительной степени интеграции российской и украинской экономик, сохранившейся со времен СССР. Украинские олигархические группы прекрасно понимали, что они не способны обеспечить работу машиностроения и других высокотехнологичных отраслей промышленности, нуждавшихся в кооперации с Россией, своими силами. Неизбежно в случае ускоренной интеграции приоритет получали российские управленцы (как более грамотные и обладавшие большими ресурсами). Но экономическая парадигма, в рамках которой существовала украинская элита, не предполагала статуса “младшего партнёра”. Если ты – не пират, который грабит, то ты – купец, которого грабят. Понимая, что в рамках партнёрства с РФ пиратом быть не получится и, не веря в то, что российская экономическая модель никогда не скатывалась до голого пиратства (хоть и была к нему очень близка), а с 2000 года поначалу медленно, но верно, а затем во всё ускоряющемся темпе вернулась на рельсы созидания, украинская элита исходила из того, что любое сближение с Россией ведет к её (украинской элиты) быстрой ликвидации как финансово-экономической силы.
Именно по этой причине украинский национализм (изначально русофобский) всё больше превращался в нацизм, открыто декларируя необходимость пренебречь правами человека и представительской демократией ради неких мифических “национальных интересов” (при этом в данном случае национальные и государственные интересы не совпадали, а противопоставлялись). Националисты, утверждавшие в ранние 90-е, что независимость принесёт резкое повышение уровня жизни, уже в середине 2000-х заявляли, что необходимо пожертвовать благосостоянием населения ради “создания нации”, а в 2010‑2013 году парировали тезис о том, что интересы украинской экономики неразрывно связаны с вступлением в Таможенный союз и участием в других интеграционных проектах России, заявлением, что экономикой можно пренебречь ради “ценностей”.
Неудивительно, что в таких условиях второй майдан не мог пройти в формате мирного переворота (для этого путчисты не имели достаточной общественной поддержки) и вылился в вооружённый захват власти неонацистскими бандами. Также неудивительно и то, что противоречия между неонацистами, которые искренне считают себя новой “по-настоящему национальной и патриотичной” элитой, и захватившими власть олигархическими группировками только нарастают.
Следует, однако, понимать, что новый переворот не только не улучшит ситуацию на Украине, но и не решит проблем украинской элиты (ни старой олигархической, ни новой нацистской). Количество доступных ресурсов в результате путча не только не увеличится, но гарантированно резко сократится. Внешняя легитимация очередного переворота будет весьма проблематичной, а значит, ни на моральную, ни тем более на материальную, включая финансовую, поддержку новой власти рассчитывать не придётся. Местные элиты окончательно выйдут из-под контроля центра (неважно, объявят они независимость официально или сделают вид, что всё ещё подчиняются Киеву). Распад государства завершится.
Политические терминаторы довели свою работу до конца и теперь им лишь остаётся нажать кнопку с надписью “самоликвидация”.
Ростислав Ищенко
Источник: zavtra.ru
