Российское банковское сообщество разделилось на два лагеря: одни говорят о наступлении масштабного банковского кризиса, каких страна не видела последние 20 лет. Другие утверждают, что всё под контролем и беспокоиться нечего. Кому верить?
Выбор осложняется весом авторитетов, возвещающих противоположные концепции. Глава “Сбербанка” Герман Греф, возглавляющий крупнейший по активам банк в стране, который находится под контролем Центробанка, придерживается мысли о “масштабнейшем банковском кризисе”.
“Я не помню, чтобы такая ситуация с конца 1990-х была – такой ситуации не было никогда. За последние 20 лет, во всяком случае, первый, наверное, сложный такой, затяжной кризис”, – сказал он журналистам во вторник.
С ним поспешил не согласиться глава второго активам банка в стране – ВТБ – Андрей Костин: “Сложностей много. У кого-то есть сложности с капиталом, сложности с прибылью, есть высокая ставка рефинансирования. Но в целом ситуация абсолютно под контролем”.
Мнение Грефа оспорил первый заместитель председателя ЦБ Алексей Симановский: “Никаких признаков кризиса не вижу. Глубоко убежден в том, что никакого кризиса нет”.
Поддержка позиции Германа Грефа пришла с неожиданной стороны. Секретарь Совета безопасности России, в прошлом глава ФСБ Николай Патрушев, находясь с рабочей поездкой в Петрозаводске, в среду признал: “Сегодня мы видим, что экономика и социальная сфера страны испытывают значительное напряжение. Проявляются элементы нестабильности финансовой системы”.
Учитывая то, что председатель Совета безопасности России Владимир Путин в октябре заявил о прохождении страной пика кризиса, а прежде неоднократно хвалил персонально главу ЦБ Эльвиру Набиуллину за стабилизацию финансовой сферы, всё еще больше запуталось.
Кризис как он есть
Ответ на вопрос о наличии банковского кризиса в России лежит в плоскости определения того, что понимать под этим термином. В экономической науке существует несколько подходов к данной проблематике, но многие исследователи склоняются к методологии, предложенной экономистами Асли Демиргюк-Кунт из Всемирного банка и Энрикой Детрагиаши из Международного валютного фонда. Они выделяют следующие критерии (если хотя бы один из них присутствует, факт банковского кризиса признается):
Доля “плохих” – просроченных – кредитов составляет 10% и более от кредитного портфеля.
Объем поддержки банковского сектора со стороны государства выходит за пределы 2% ВВП.
Наблюдается национализация банковского сектора.
Наблюдается набег на банки или меры, способные этот набег сдержать (заморозка депозитов, банковские каникулы и так далее).
Из сообщений на сайте ЦБ следует, что объем просроченных кредитов в России в рублях составляет 7,6% от общего объема кредитов юридическим и физическим лицам – это не дотягивает до “кризисной” планки в 10%.
Объем государственной поддержки банкам в этом году составил как минимум 1 трлн рублей (15,8 млрд долларов), которые правительство в виде облигаций федерального займа передало Агентству по страхованию вкладов – это 1,37% ВВП (согласно действующему закону о бюджете ВВП России в этом году составит 73 трлн рублей) – это не дотягивает до планки в 2% ВВП, хотя и находится в опасной близости от нее.
Национализации банковского сектора в России не наблюдается, хотя банки с государственным участием и сосредоточили в своих руках, по некоторым оценкам, порядка 40% активов всей системы кредитных учреждений.
Наконец, “набега” на банки со стороны вкладчиков и массового оттока вкладов тоже пока не наблюдается.
Однако все это не означает, что можно говорить об отсутствии кризиса в банковской сфере, говорит в беседе с Би-би-си ведущий эксперт Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования Михаил Мамонов. ЦМАКП регулярно отслеживает состояние банковского сектора и публикует сводный опережающий индикатор, свидетельствующий о приближении (или отдалении) кризисных явлений.
Говоря о ситуации в России, указывает Мамонов, необходимо ввести пятый критерий банковского кризиса – потенциальный объем дыр в капитале.
В России значительная часть игроков банковского сектора имеет серьезные проблемы с собственным капиталом, многие его просто “рисуют” на бумаге, отчитываясь перед ЦБ по так называемой форме 101. Не случайно Эльвира Набиуллина, возглавившая Центробанк в 2013 году, принялась за масштабную очистку поля от недобросовестных организаций.
На момент ее прихода в стране насчитывалось больше тысячи банков, в настоящий момент – 693. При этом 78 из них запрещено принимать вклады от населения, а 151 банк переведен в режим ежедневных отчетов о своих операциях перед Центробанком.
“Согласно проверкам временных администраций Банка России, у 62 банков из тех, у которых была отозвана лицензия, отрицательный капитал суммируется в минус 770 млрд рублей. Получается, что 1% ВВП у нас был дутый. Это подвигло сотрудников нашего центра к тому, чтобы собрать все эти банки с дырами и построить эмпирические модели, задавшись вопросом, какой масштаб дыры может быть в еще пока функционирующих банках”, – рассказывает Мамонов.
“Возьмем те механизмы образования дыр, которые были у банков с отозванными лицензиями, и приложим этот механизм через систему эконометрических моделей к существующим банкам. Мы провели большую работу и оказалось, что в 200 банках дыра может быть оценена в еще 900 млрд рублей. Модели, конечно, не точные, но заставляют задуматься. Таким образом, все суммируется в 1,6 трлн, в то время как общий капитал банковской системы – примерно 7,5 трлн рублей”, – резюмирует экономист.
Финансовый сектор как зеркало реального
Именно об этом как о главной проблеме банковского сектора и говорил Герман Греф 17 ноября.
“Не хочется лишний раз наступать на больную мозоль, но мы видим, с каким темпом Банку России приходится очищать банковский сектор от огромного количества банков, которые таковыми практически не являются, и в целом ситуация очень тяжелая в банковском секторе”, – отмечал он.
“Общий стиль Германа Оскаровича заключается в том, что он ситуацию обозначает достаточно яркими красками. Он в этом смысле прав, потому что надо привлекать внимание весьма настойчиво тех людей, которые могут так или иначе повлиять на ситуацию”, – говорит директор аналитического департамента Промсвязьбанка Николай Кащеев.
ЦБ, по его мнению, активно занимается в последнее время тем, что надлежало сделать уже давно: “Разобраться с тем, какая часть банковской системы является реально дееспособной, а какая – опасным балластом”.
Эта работа правильная, однако ЦБ ограничен в этой деятельности рамками своих полномочий. Оздоровление финансовой системы невозможно без оздоровления всей экономики.
“Вопрос про банковскую систему – это вопрос ко всей экономике. Банковская система всегда в авангарде, перенимает новое достаточно быстро и динамично, но она завязана на экономическую ситуацию в целом”, – отмечает Кащеев.
“Если реальный сектор находится в подавленном состоянии по пресловутым структурным причинам, то у нас просто нет достаточного количества хороших заемщиков, чтобы банковский сектор раскрывал ту потенцию, которая у него есть на сегодня”, – отмечает он.
Вселенная “черных дыр”
Одним из признаков того, что в стране не хватает хороших заемщиков, является, с одной стороны, растущая просрочка по кредитам, а с другой, необходимость для банков создавать под рисковые активы новые, всё большие резервы.
В октябре ЦБ рапортовал, что резервы на возможные потери увеличились с начала года на 23,7%, или на 961 млрд рублей (за аналогичный период 2014 года – на 22,8%, или на 649 млрд рублей). Эти резервы банкиры вынуждены вычитать из прибыли, и в итоге чистая прибыль российских банков в 2014 году составила 589 млрд рублей, сократившись на 40,7% по сравнению с 2013 годом. За январь-сентябрь 2015 года кредитными организациями получена прибыль в размере 128 млрд рублей (за аналогичный период 2014 года прибыль составила 685 млрд рублей). В Банке России основной причиной падения называют именно прирост созданных кредитными организациями резервов на возможные потери.
“Кризис, безусловно, есть. Мы видим, что банковская система работает без прибыли и создает громадные резервы. Греф в этом абсолютно прав”, – говорит экономист Алексей Михайлов.
“Если бы не мероприятие правительства, которое выдало почти 1 трлн рублей банкам для докапитализации, то банковская система сегодня переживала бы разрушительный кризис. Пока его залили деньгами. Но этих денег будет нужно все больше и больше”, – считает он, в качестве примера указывая на ситуацию с Внешэкономбанком, в балансе которого также недавно обнаружилась дыра в 1,5 трлн рублей.
Ее решено покрывать за счет средств федерального бюджета. Впрочем, ВЭБ не проходит по статье коммерческих банков, являясь госкорпорацией (то есть, в отличие от госкомпании, организацией, не преследующей коммерческих целей). Тем не менее, отмечает Михайлов, это свидетельствует о том, что половина кредитов Банка развития оказалась потеряна.
“Банковская система не разорится в ближайшее время, потому что ей все время будут подкидывать деньги, – говорит он. – Но говорить, что она не находится в кризисе, когда она все время живет на такой денежной финансовой подпитке, просто несерьезно”.
Ситуацию в банковском секторе России можно образно описать как закрытый перелом: снаружи пока практически никаких признаков, которые свидетельствовали бы о кризисе, система застыла в предкризисном состоянии. Однако внутри развивается серьезный воспалительный процесс. Финансовые власти, пытающиеся бороться с ним, борются боль
ше с симптомами – ведь главные недостатки российской финансовой системы находятся не на уровне банков с “черными дырами” в капитале, а на уровне структурных проблем в экономике, которые ведут к возникновению этих черных дыр.
Плохо работающие государственные институты, высокий “коррупционный налог”, отсутствие доверия к судебной системе – хорошо всем известные структурные проблемы российской экономики. А продолжающиеся санкции, снижение платежеспособного спроса среди населения на фоне сокращения реальных зарплат за минувший год более чем на 10% – факторы, которые лишь добавляют тревоги относительно будущего банковской системы.
Дмитрий Булин
Источник: bbc.com
