В эти дни исполняется 30 лет советско-американскому саммиту на высшем уровне в Женеве. Тогда, на пике “холодной” войны, впервые встретились вновь избранный 52-летний Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев и самый заклятый враг СССР, окрестивший его “империей зла”, президент США Рональд Рейган. Сегодня с большой долей уверенности можно сказать, что та встреча во многом предопределила весь дальнейший ход как горбачевской перестройки, так и мировых изменений.
Участники тех событий (а их становится все меньше) по-разному вспоминают и оценивают их в своих мемуарах и статьях. Однако в одном – главном – сходятся: та женевская “встреча у камина”, как называет ее Горбачев, открыла новую страницу во взаимоотношениях СССР и США, от которых тогда зависело, быть ли третьей мировой, ядерной войне.
“Шесть с половиной лет отделяло нас от последней встречи лидеров СССР и США летом 1979 года, – пишет Горбачев в своих мемуарах “Жизнь и судьба”. – Ситуация в мире была накалена до предела, мощные группировки НАТО и Варшавского договора выставили друг против друга частокол ядерных ракет, людьми владела тревога”.
Напомню о внутреннем политико-экономическом фоне, на котором проходил саммит. Советский Союз только что отыграл тайм с участием больных, порой почти уже невменяемых генсеков-геронтократов: Брежнева, Андропова, Черненко. Экономика СССР денно и нощно работала на гонку вооружений – большая часть бюджета уходила на военные нужды. При этом к приходу во власть Горбачева в некоторых регионах уже были введены продуктовые талоны (например, в Свердловской области, где хозяйничал Борис Ельцин, с 1981 года).
Картину маслом дополняли “грузы-200”, которые Москва получала из Афганистана, продолжая кормить население пропагандистскими сказками об интернациональном долге, скрывая при этом подробности войны.
При цене на нефть, упавшей после сентября 1985 года в несколько раз (а более 60% экспорта СССР приходилось на “черное золото” и газ), даже в престарелом ЦК КПСС, средний возраст членов которого составлял 70 лет, было, видимо, ясно, что страна неотвратимо уходит в пике. И что тягаться с “рейганомикой”, как клеймили тогда США на страницах советских СМИ, пытаясь “догнать и перегнать” Вашингтон в гонке вооружений, становится все проблематичней. Так называемая “Стратегическая оборонная инициатива (СОИ), системы противоракетной обороны (ПРО) с элементами космического базирования, которые усиленно продвигал Рейган, по сути, и стали одним из гвоздей в гроб СССР, хотя сами так и не воплотились в жизнь.
Интересно, что, как вспоминают в документальной книге “На самом высоком уровне. Закулисная история окончания “холодной войны” Строуб Тэлботт, американский журналист, позже – заместитель госсекретаря США, и его соотечественник и соавтор Майкл Бешлосс, историк и политолог, – несмотря на усиленные сигналы со стороны Рейгана в адрес Черненко (в Москву с личным его письмом был даже послан генерал Брэнт Скоукрофт), болеющий генсек “отклонил предложение президента о встрече в верхах”.
Однако, что примечательно, Горбачев уже в день похорон Черненко принял вице-президента США Джорджа Буша-старшего и госсекретаря Шульца в Екатерининском зале Кремля. “В своем сорокапятиминутном монологе он сказал, что Советский Союз, – пишут Тэлботт и Бешлосс, – не заинтересован в конфронтации с Соединенными Штатами. Он выразил надежду, что Вашингтон будет вести с Советским Союзом серьезные переговоры в Женеве по поводу ядерных вооружений”. То есть идея женевского российско-американского саммита на высшем уровне, похоже, уже существовала – независимо от умирающего трижды Героя Социалистического Труда.
Как отмечают американские авторы, когда журналисты спросили у Буша, хорошо ли для Запада, что у Советского Союза появился такой сильный лидер, то он ответил: “Все от нас зависит. Мы явно хотим перемен в Советском Союзе. И перед нами человек, который тоже их хочет. Но как он их произведет, будет в известной мере зависеть от того, как мы будем с ним сотрудничать. Задача состоит не в том, чтобы “помочь” ему, а в том, чтобы, действуя в интересах США, побудить его проводить ту политику, какую мы хотим”.
Сегодняшняя ситуация (СССР уж нет, а союзные республики – далече) дает полные основания сказать, что свою задачу США не только выполнили, но и перевыполнили. С лихвой. Всего, считай, за пятилетку. Рейган начал, Буш завершил.
Но это сейчас всем все ясно. А тогда, в ноябре 1985-го, новому руководству Советского Союза казалось как раз наоборот – Михаил Горбачев искренне примерял на себя миссию миротворца. Вот как вспоминает он о женевском саммите в своей двухтомной книге мемуаров “Жизнь и судьба”: “В зале, украшенном флагами Советского Союза и Соединенных Штатов, в присутствии многочисленных представителей прессы мы с президентом (Рейганом – А.Я.)… Идем навстречу друг другу, пожимаем руки. Это, конечно, зрелище, которого с надеждой ждал весь мир после стольких лет ожесточенной идеологической войны. Подписываем заявление, поистине историческое, в котором руководители двух супердержав констатировали, что “ядерная война недопустима и в ней не может быть победителей”.
Следует отметить, что на той женевской встрече, где оба лидера-антагониста присматривались друг к другу, президенту США Рональду Рейгану не удалось сходу навязать Советскому Союзу 50-процентное сокращение ядерного оружия при разворачивании американцами проекта по СОИ. “Я сказал президенту (Рейгану – А.Я.) и его коллегам, – вспоминает Михаил Горбачев, – что на пути 50-процентного сокращения стоит СОИ, американской администрации что-то с ней надо делать, иначе не удастся добиться сокращения ядерного оружия”.
Из-за кардинальных разногласий по этому поводу встреча в Женеве все время балансировала на грани срыва. Однако понимание, что провал переговоров добавит жирный минус всем участникам, стремление наладить контакты (при этом у каждого была своя мотивация), в конце концов, вылились в общее заявление, где кроме констатации о недопустимости ядерной войны была еще одна ключевая фраза: “Стороны не будут стремиться к военному превосходству друг над другом”.
“Раз это признается и будет трансформировано в практическую политику, – пишет Михаил Горбачев в своих мемуарах, – бессмысленными становятся гонка, накопление и совершенствование ядерных вооружений. (…) Это тоже принципиальная констатация, и на сей раз не общая фраза, кинутая для успокоения публики. Мы с президентом (Рейганом – А.Я.) уже обязались дать соответствующие указания делегациям на переговорах по ядерным вооружениям в Женеве”.
Парадоксально, но факт: несмотря на арсеналы ядерного оружия СССР, оно так и не помогло ему сохраниться. Оснащенная до зубов не только обычными и ядерными вооружениями, но и тоталитарной идеологий страна, открыв границы и введя “демократизацию”, довольно быстро исчезла с карты мира. При этом женевская встреча в верхах “капиталиста №1” и “коммуниста №1” (как окрестил Рейгана и себя Горбачев), положившая начало сокращению ядерного оружия США и СССР, стала также предтечей сокращения ядерных вооружений России как правопреемницы Советского Союза. По сути, ядерные арсеналы обеих стран за 30 лет снизились на порядок.
Что, впрочем, – и это еще один парадокс – не принесло народам ни мира, ни покоя. Скорее – наоборот. Угроза ядерного распространения, столкновения сегодня не менее, а может и более реальна, чем в годы самой ожесточенной “холодной войны” времен позднего СССР. И об этом свидетельствуют новейшие военные доктрины США и России, которые допускают при определенных обстоятельствах использование ядерного оружия. То есть прописанная в женевском советско-американском документе тридцатилетней давности сентенция о том, что “ядерная война недопустима и в ней не может быть победителей”, на новом историческом витке успешно похоронена их последователями. Сегодня кое-кто из заокеанских “ястребов”, так же как и из наших “голубей”, вполне не только допускает, но и видит себя победителем в ядерном Армагеддоне.
В декабре 1988 года Горбачев впервые выступил в ООН со своей важнейшей речью, которую вполне можно квалифицировать как продолжение женевских договоренностей. Так оценили ее тогда все западные политики и СМИ. Он заявил, что “применение силы или угроза ее применения” не может больше использоваться в качестве “инструмента внешней политики”.
Здесь он также впервые, как пишут в своей документальной книге Тэлботт и Бешлос, “объявил о своем намерении сделать военную доктрину СССР чисто оборонительной и убрать из Восточной Европы полмиллиона советских солдат, а также большое количество танков, артиллерии и военных самолетов”. Понятно, что эти заявления нового лидера “империи зла” вызвали в широких политических кругах Запада эффект разорвавшейся бомбы. Нищая страна, однако с ядерным оружием, делала богатому Западу невероятно щедрый подарок.
После выступления в ООН Горбачев встретился 7 декабря 1988 года с уходящим президентом Рейганом и вновь избранным Бушем-старшим. Обсуждая свои новые инициативы, советский лидер, среди прочего, заявил своим визави, высказавшим ему сомнения в серьезности “перестройки и гласности” (цитирую по книге Тэлботта и Бешлосса): “Я занимаюсь реальной политикой. Я так поступаю, потому что это необходимо. Я так поступаю, потому что в моей стране происходит революция. И я ее начал. И все аплодировали мне, когда я ее начал в 1986 году, а теперь не всем это так уж и нравится. Тем не менее, революция произойдет…”
Михаил Горбачев почти сдержал слово. Исключая самую малость. Не прошло и шести лет, как зажженная им, в том числе, и миротворческими женевскими тезисами, “революция” проглотила не только главного “революционера”, но и ядерную страну.
Алла Ярошинская
Источник: rosbalt.ru
