В турецкой Анталии сегодня – первый день работы саммита “Большой двадцатки”, 20 участников которой – Австралия, Аргентина, Бразилия, Великобритания, Германия, Индия, Индонезия, Италия, Канада, Китай, Мексика, Россия, Саудовская Аравия, США, Турция, Франция, Южная Корея, ЮАР, Япония, а также Европейский союз – представляют государства с крупнейшими развитыми экономиками. Чудовищный теракт в Париже, случившийся накануне саммита, очевидно, задаст тон всему мероприятию.
После теракта в Париже трудно предугадать, насколько сильно изменится расписание встреч мировых лидеров в Анталии и список обсуждаемых ими тем, хотя в том, что вектор всех переговоров будет направлен на борьбу с международным терроризмом, в первую очередь с группировкой “Исламское государство”, трудно сомневаться. Президент Франции Франсуа Олланд поездку в Турцию отменил, вместо него на саммит приехал министр иностранных дел Лоран Фабиус.
На встречах G20 почти всегда также присутствуют лидеры различных международных организаций, среди которых Совет по финансовой стабильности, Международный валютный фонд, Всемирная торговая организация, Организация Объединенных Наций и Всемирный банк. В совокупности, G20 представляет 85 процентов мирового валового национального продукта, 75 процентов мировой торговли (включая торговлю внутри ЕС) и две трети населения мира. По ранним сообщениям из Кремля, в Анталии президент России Владимир Путин намеревался обсудить с главой МВФ Кристин Лагард возможность реструктуризации долга Украины России.
“Не исключается” также встреча Путина с Бараком Обамой, которая, скорее всего, также будет посвящена ситуации в Сирии и угрозе, исходящей от террористической группировки “Исламское государство”. Протоколом саммита предусмотрены двусторонние переговоры Путина с президентом страны-хозяйки Реджепом Эрдоганом. Военное вмешательство России в сирийский конфликт резко обострило в последнее время отношения между Москвой и Анкарой, выступающей за смещение Башара Асада с поста президента Сирии.
Несколько дней назад неожиданно было объявлено об отмене визита президента России на другой крупный международный форум – саммит АТЭС на Филиппинах, который состоится 18–19 ноября. Пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков объяснил это необходимостью “оптимизации графиков” высшего руководства страны. В Манилу вместо Путина поедет российский премьер-министр Дмитрий Медведев, у которого, как отметил Песков, на будущей неделе запланирован еще ряд визитов в страны Юго-Восточной Азии. Песков отказался отвечать на вопрос, будут ли у премьера Медведева на Филиппинах отдельные переговоры с Обамой. Песков посоветовал адресовать этот вопрос в правительство.
Почему Путин решил не ехать в Манилу и есть ли у него шансы не выглядеть изгоем в Анталии? Мнение независимого политолога Юрия Федорова:
– Отказ Путина ехать на саммит АТЭС связан с тем, что ему просто нечего сказать что-либо вразумительное на этом мероприятии. Во-вторых, он может столкнуться с обструкцией, похожей на ту, которую он пережил в Брисбене (прошлом саммите G-20, когда Путин уехал до его окончания, сославшись на “плотный рабочий график. – РС). С ним никто не захотел общаться, не хотел разговаривать. Ему просто нечего там делать. И он это понимает. Поэтому туда поедет Медведев. Глава правительства России, видимо, чуть более “рукопожатный” персонаж в глазах зарубежных политических лидеров. Может быть, там ему будет немножко более комфортно, чем Путину. Хотя я в этом, честно говоря, сомневаюсь.
А не поехать Путину в Анталию – это уже признать свое полное политическое поражение. Есть какая-то непонятная пока информация о том, что возможна неформальная встреча с американским президентом. “Неформальная встреча” – это означает, что они могут где-то в кулуарах выпить по чашечке кофе и что-то сказать друг другу. Но с точки зрения Кремля – это уже большое достижение. В Москве уже начинают осознавать, что политика, которая проводилась с начала 2014 года, провалилась практически по всем направлениям. Ничего толком добиться не удалось. А дальнейшее продолжение этой линии чревато неприятными последствиями в экономике и сохранением той изоляции, в которую попали Кремль и, прежде всего, Владимир Путин. А это для него очень болезненная ситуация. И вот сейчас в Кремле лихорадочно ищут какой-то выход, одновременно пытаясь сохранить лицо. Но это две несовместимые задачи – нельзя сохранить лицо Путину и одновременно восстановить хотя бы в какой-то мере нарушенные отношения с Западом.
– Саммит “Двадцатки” проходит в Турции, с которой Путин сильно испортил отношения, поддержав режим Асада. Его отношения с европейскими лидерами известны. Есть ли у Путина возможность, может быть, в кулуарах – особенно после теракта в Париже – добиться какого-то закулисного прорыва в урегулировании таких проблем, как кризисы в Сирии, на востоке Украины, в расследовании гибели самолета над Синаем?
– Это разные вопросы. Я думаю, что какое-то сотрудничество с европейскими государствами, с США в расследовании крушения российского самолета – это возможно. Спецслужбы могут обменяться какой-то информацией, тем более что, судя по всему, у американцев и англичан есть что сказать по этому поводу своим российским коллегам. Я имею в виду разведку и контрразведку. А вот договориться по Сирии… Здесь шансы практически равны нулю. Есть два вопроса, которые разделяют сегодня Россию и ведущие западные страны. Первое – это судьба Асада. Говорят о том, что Путин якобы готов как-то через какое-то время согласиться с уходом Башара Асада с поста президента. Но пока это все разговоры, пока никакой конкретики нет. В свою очередь западные политические лидеры не готовы к каким-то реальным компромиссам с Россией по поводу Сирии без признания Россией неизбежности и необходимости ухода Башара Асада. Второй вопрос – это участие России в международной коалиции, которая действует против “Исламского государства” в Сирии и Ираке. И вот здесь позиция Запада, насколько я ее понимаю, заключается в том, чтобы сказать Москве следующее: “Хорошо, если вы хотите помочь нам бороться с “Исламским государством” – пожалуйста. Мы готовы принять вас в нашу коалицию. Будете действовать как один из членов этой коалиции”. Но у Москвы совершенно другие амбиции, она пытается играть какую-то самостоятельную роль. Но, видимо, сил для того чтобы это делать, у России сегодня не хватает.
– Россию исключили из “Большой восьмерки” в связи с конфликтом на Украине. Насколько, по-вашему, участие Путина в “Двадцатке” компенсирует для него это исключение, дает ему возможность общаться с мировыми лидерами? Ведь те, кто входит в “Восьмерку”, приезжают и на саммит “Двадцатки”.
– Я думаю, что здесь имеет значение некоторая символика. Собственно “Восьмерка” всегда воспринималась как клуб важнейших государств, первого уровня, которые вместе призваны решать судьбы мира. Это, конечно, сильное преувеличение, но тем не менее это воспринимается так массовым сознанием, а иногда даже отдельными экспертами. То есть Путина исключили из “Восьмерки”, следовательно, исключили из этого “высшего” клуба политических лидеров, которые совместно принимают ключевые решения относительно ключевых проблем современности. “Двадцатка” – это нечто иное. Это гораздо более широкий форум, широкий формат. В нем могут участвовать и участвуют люди совершенно иного уровня, иного веса в мировой политике. Наконец, видимо, есть такие фигуры среди мировых лидеров, среди лидеров крупных государств, не только членов “Семерки”, но и гораздо более широкого списка, которые говорят: давайте все-таки не будем исключать Путина. Может быть, с ним удастся о чем-то поговорить. Может быть, удастся его вразумить относительно чего-нибудь. Но вот, посмотрим как раз, как будут развиваться события в Анталии. Сумеет он встретиться с кем-то серьезным? Пока ведь обозначены встречи с Эрдоганом, но это формальная процедурная встреча. Эрдоган встречается со всеми лидерами государств, которые приезжают на “Двадцатку”. Плюс объявлено о встрече с руководителем МВФ. Но тут речь пойдет о реструктуризации российского займа Украине. Это очень важная для МВФ, для Украины проблема сегодня. Видимо, будет сделана попытка уговорить Путина реструктуризовать украинский долг. А больше, собственно, и не о чем с Путиным говорить. Есть две темы, которые всех волнуют, – это Украина и Сирия. Видимо будет очередная попытка, – я не думаю, что удачная, – объяснить Путину, что он ошибся. Насколько Путин сумеет это понять – я не знаю. Боюсь, что не сумеет.
– Можно ли ожидать каких-то дипломатических “некорректностей”, неудобств, таких ситуаций, при которых Путин окажется в очень неловком положении и будет вынужден уехать, как он уехал из того же Брисбена?
– Довольно сложно размышлять на эту тему… Но я думаю, что целый ряд политических лидеров, которые приедут в Анталию, так или иначе дадут Путину понять, что с ним лично разговаривать сегодня неудобно, некрасиво, нехорошо. В какой форме это может быть сделано – я не берусь предсказывать. Но я не исключаю, что повторится какая-то ситуация, например, как та, которая случилась в Брисбене, когда канадский премьер сказал Путину: “Да, я вам пожму руку, но, пожалуйста, убирайтесь из Украины”. Что оставалось делать Путину? Только проглотить эту крайне неприятную формулу, неприятную фразу. Тем более что когда такие вещи говорятся открыто руководителями крупнейших государств, это крайне обидно, это экстраординарное событие. Это свидетельствует о том, что к Путину отношение, по меньшей мере, брезгливое. Лидеры других государств не собираются это скрывать. Эта ситуация очень редкая в мировой политике, в мировой дипломатии. Но не исключаю, что что-нибудь в этом духе может произойти, – считает Юрий Федоров.
Андрей Шароградский, Александр Гостев
Источник: svoboda.org
