В наши дни Россия, поссорившись с Западом, разворачивается на Восток, к Китаю. Не просто «на безрыбье»: Азиатско-Тихоокеанский регион становится торгово-экономическим и военно-политическим полюсом всего человечества. А были в отечественной истории времена, когда Восток не ждал, пока мы к нему поворотимся, – сам явился к нам.
Чтобы остаться навсегда, даже когда 11 ноября 1480 года, после малокровного противостояния, хан Ахмат развернул свое степное войско от реки Угры, на том берегу которой громоздилась рать великого князя Московского Ивана III. Эта финальная дата «великого стояния на Угре» считается окончанием 250-летнего татаро-монгольского ига (теперь в новых учебниках по истории этот «этнически некорректный» термин заменяют на «иго Золотой Орды»), что, как учили нас со школьной скамьи, безвозвратно уничтожило в огне, утопило в крови исконную Русь, оторвало от европейской Византии, утянуло в «азиатщину» с ее рабовладельчеством и раболепием.
Термин “татаро-монгольское иго” ныне признан “этнически некорректным” Безжалостные расправы над мирными городами и крестьянством, унижение воли и достоинства, подавление ремесел и торговли, непосильная дань, голод, осквернение веры, истребление летописной памяти предков, вековая отсталость, безнадежная недоразвитость, ущербность перед лицом «просвещенного Запада» – таким «запомнилась» нам Орда и ее последствия. Но так ли точны и справедливы усвоенные с детства стереотипы? Обещанная в далеком 1832 году Российской Академией внушительная, в 200 червонцев, премия за трактат о влиянии монгольского господства так и осталась невыплаченной. Не претендуя на вознаграждение, трезво разберемся в парадоксах нашей истории.
Ханство без хамства
Историк, профессор УрФУ Сергей Нефёдов в труде «А было ли иго?» задается вопросом: что именно разрушили монголы? Русские князья и бояре, восседавшие за пиршественными столами, – это, собственно, «ославянившиеся» варяги, основавшие города-крепости. Привилегированного положения они добились грабежами, пленением и продажей в рабство невоинственных, живущих дарами земли и леса славян, жгли и казнили поусерднее грядущих восточных завоевателей. При этом непрерывными междоусобицами наводили на ослабленную Русь кочевников-степняков, возбуждали захватнические помыслы немцев и шведов.
Секрет сравнительно легких военных успехов монголов кроется, по мнению автора, в инновации, «всепобеждающем новом оружии» – монгольском луке, саадаке, технология изготовления которого была «тайной за семью печатями». Его убойная сила была сравнима с мощью оружия будущего – огнестрельного мушкета: стрела за триста шагов пробивала самый тяжелый доспех. «Вообще, они не охотники до ручных схваток, – характеризовал монголов великий русский историк Сергей Соловьев, – но стараются сперва перебить и переранить как можно больше людей и лошадей стрелами, и потом уже схватываются с ослабленным таким образом неприятелем». Немногочисленные дружины разрозненных князей ничего не могли противопоставить стремительным набегам конницы, нахлынувшей из евразийских далей. Но наряду с разором и кровопролитием Русь узнала строгую административную систему.
Золотая Орда и китайские чиновники научили Русь учету и контролю
Сами завоеватели не владели и письмом, но умело использовали и «экспортировали» опыт, знания и «кадры» китайцев, с коими периодически воевали. Перепись населения, сбор и учет налогов, набор рекрутов в совместные оборонительные войска, обустройство канцелярий с хранилищами полученных данных – в XIII веке, вместе с игом, к нам пришел двухтысячелетний китайский навык устроения государственной системы. (Для сравнения: во Франции первый кадастр провели, между прочим, уже при Наполеоне Бонапарте). Лояльные русские князья получали ярлык на управление, а собирать подати им помогали китайские «специалисты». Кроме них, костяк ордынской бюрократии составляли еще и мусульманские чиновники – арабы и персы, также находившиеся под пятой всемогущей Орды. Документ, печать, деньги, жалованье – все это было перенято у них.
Дань, оказывается, не была неподъемной для подворий, ее размеры были вполне разумными – десятая часть, десятина, которую, по некоторым свидетельствам, взимали раз в 7-8 лет, это 1,5% годового дохода крестьянина. До самой Орды доходила лишь малая часть, «выход» Владимирского княжества при Дмитрии Донском составлял 5 тыс. рублей, хотя на «входе» теоретически мог достигать 75 тысяч. То есть основной объем сборов оставался в «провинциях» и шел на их собственные нужды (в назидание межбюджетной политике современной московской «метрополии»). Ханы знали о таком положении дел и считали его вполне дозволительным.
Наладив процесс, иностранные специалисты вернулись домой, к семьям, тогда уж князьям совсем не на что было роптать – им осталась эффективная бюрократическая машина. В сотрудничестве с Ордой преуспели прежде всего московские князья: именно они убедительнее остальных демонстрировали вассальную покорность, обещая приносить все больше дани. И не прогадали: делегированное им право на сбор податей привело к тому, что вокруг Москвы так или иначе объединилась значительная часть северо-восточной Руси, рядовое когда-то поселение превращалось в столицу.
Больше всех русских городов от ига выиграла Москва
Наступивший период «великой тишины» был куда благоприятнее экономически для русского простонародья, нежели последующая эпоха правления Ивана Грозного, когда налоги составляли треть дохода. Появилось общинное самоуправление, его представители участвовали в судах наравне с княжескими. Восток привнес и новые ремесла: литье колоколов, купола-луковки, булатная сталь, огнестрельное оружие – все оттуда.
Одним словом, цивилизация (а вместе с ней и «имперский дух», реализованный позже в движении русских вплоть до Тихого океана) пришла к нам именно с Востока, в сравнении с которым средневековый Запад казался варварским. Сергей Нефедов: «Вот когда Русь стала независимой – тогда все переменилось: татары, прежде бывшие союзниками, превратились во врагов. Задним числом переделываются летописи, вставляются известия о батыевом взятии Киева и фантастическое сообщение об «убиении» Бытыя «православным королем» Владиславом. Великокняжеский венец, подаренный некогда [Московскому князю Ивану] Калите ханом Узбеком, теперь называют «шапкой Мономаха» – и это выглядит вполне символически: Россия отрекается от татарских основ и пытается заменить их византийскими. Напрасно: Европа не признает Россию своей, европейские послы с редким единодушием будут утверждать, что Россия – это восточное государство. В конце концов, с этим согласится и один из величайших русских историков: «Россия обязана своим величием ханам», – напишет Карамзин. Однако к этим словам нужно сделать существенное уточнение: Россия обязана ханам, но ханы были только посредниками. В действительности Россия обязана своим величием китайскому министру Елюй Чуцаю».
Наш соотечественник Чингис-хан
Выходит, иго не такое уж иго. Да и кто такие – «иго?» Лев Гумилев в своей книге «От Руси до России» также описывал довольно деятельное и плодотворное участие монгольских племен в становлении русского государства, в постепенном налаживании порядка. Древнекитайские хронисты называли татарами весь народ, населявший Великую Степь (хотя татары – одно из многих степных племен) – территорию, окаймленную с севера сибирской тайгой, с юга – горными грядами, ее восточная часть включала земли современной Монголии до Туркменистана, западная – нынешний Казахстан, степи Причерноморья, в отдельные периоды Великая Степь простиралась до современной Венгрии.
«Татары» делились на три ветви: «белые» – онгуты – охраняли границы Великой Степи за плату, подчинялись маньчжурской империи Кинь и были презираемы за продажность «черными» – скотоводами, живущими севернее; «дикие», охотники и рыболовы, обитавшие еще севернее, отрицали государственность и плевали на южных соседей. Окрестные аборигены восточного Забайкалья – монголы. Неподалеку кочевали кераиты – набожный народ, в 1009 году принявший христианство несторианского толка. К западу, в предгорьях Алтая, жили найманы, берега Байкала освоили меркиты, а Саяно-Алтай – ойраты. Основатель монгольской государственности, великий Чингисхан, родился на территории современной России Все племена Великой Степи враждовали друг с другом, но распри не заходили дальше пограничных конфликтов. Жизнь их была обеспеченной, но уныло-бесперспективной: все высшие должности и привилегии приобретались автоматически, по праву рождения. Пока не стали появляться «люди длинной воли» – молодые воины, ищущие подвигов и богатства. К концу XII века эти одинокие богатыри объединились вокруг авторитетного воина Тэмуджина, которого в 1182 году избрали своим ханом, тем не менее обязанным считаться с главами примкнувших племен. В историю человечества Тэмуджин вошел под именем Чингис-хана. (К слову, великий полководец, можно сказать, наш соотечественник: родился на территории Российской Федерации, в восьми километрах к северу от монгольской границы, этот факт вы можете почерпнуть в замечательной книге Бориса Акунина «История Российского государства. Ордынский период»).
Закаляясь в борьбе со сторонниками старых порядков, в 1198 Чингис-хан издал Великую Ясу – свод законов, предписывавших жесткую дисциплину, смертную казнь за любое проявление предательства, неоказание помощи боевому товарищу и т.п. Гумилев: «”Люди длинной воли”, как и раньше, должны были защищаться, чтобы жить. Но теперь возросшая пассионарность диктовала им стремление к победам, ибо в те времена только победа над врагами была способна избавить народ от постоянной угрозы. И войны за победу начались. Выход монголов на арену мировой военно-политической истории стал переломным моментом в существовании всего Евразийского континента». К 1208 году во всей Великой Степи не осталось племен, способных сопротивляться нарастающей воинской мощи Чингис-хана. Дойдя к 1221 году до Персии и покорив ее, Чингисхан умер при осаде столицы Тангутского государства Чжунсина. Но после себя великий хан оставил государство, раскинувшееся от Черного до Желтого морей.
Вежливые люди
В это время, в отличие от Монгольского улуса, в Древней Руси, напротив, наблюдалось снижение активной деятельности. Великий Киев в 1203 году был сожжен и разгромлен смоленским князем Рюриком Ростиславовичем, после чего город так и не оправился. Многочисленные князья не думали ставить личные интересы ниже государственных и народных. Меж тем монголы все ближе подходили к русским границам, пока расправляясь с давними врагами, такими же степняками – половцами. Пользуясь излюбленным приемом, они прижали врагов с тыла в верховьях Кубани. Половцы попросили защиты у русских князей. Посланные к русским монгольские послы с предложениями о мире и разрыве русско-половецкого союза были убиты, «а поскольку по Ясе обман доверившегося являлся непрощаемым преступлением, то войны и мщения после этого было не избежать». В битве на Калке в 1223 году 80-тысячная русско-половецкая армия обрушилась на 20-тысячный отряд монголов и… потерпела поражение – князья оказались разрозненными и на поле брани. Остатки войска были уговорены сдаться в плен под обещание, что русской крови не прольется. Клятва была соблюдена – монголы погребли пленников под досками (и где только в голой степи взяли столько досок?) и вместе с лошадьми устроились на помосте пировать.
Рязанцы дорого заплатили монголам за самонадеянность
В 1235 году монголы под предводительством Батыя совершили 5000-километровый бросок, чтобы навсегда покончить с половцами. Выдвинулась только треть, остальные были заняты в не менее важных операциях в Персии и Китае. Часть Батыева войска, подошед к границам Рязанского княжества, снова отправила парламентеров (Рязанское, Владимирское, Суздальское княжества пока не считались врагами) – визитерам были нужны лошади и провизия. «Убьете нас – все будет ваше», – самонадеянно ответили русские князья – и погубили себя. Затем, по дороге на запад, монголы вырезали Торжок, обнадеженный обещанной помощью Новгорода и потому отказавшийся подчиниться. Осаждаемый семь недель славный город Козельск не дождался помощи ни от кого. «Но не все города постигла участь Владимира, Торжка и Козельска. Жители богатого торгового Углича, например, довольно быстро нашли общий язык с монголами. Выдав лошадей и провиант, угличане спасли свой город; позже подобным образом поступили почти все поволжские города. Более того, находились русские, пополнявшие ряды монгольских войск».
Были взяты Чернигов и Киев. Монголы тщетно отправляли послов полякам и венграм: никто не верил в могущество небольшого войска, всех монгольских посланников вырезали. И снова напрасно. Лишь чехи в битве при Оломоуце одолели степняков. Тем не менее в 1242 году войско Батыя вышло к Адриатическому морю и там закончило свой поход. Первоначальные неприятели – половцы – были загнаны в Венгрию, а там кто полег от местных, кто спасся, приняв католичество. По последствиям поход монголов уместней назвать набегом – те не ставили целью захват власти в городах, только наказывали сопротивлявшихся и мстили за убитых послов. Еще двадцать лет с северных княжеств не брали никаких налогов, и облагаемый податями народ южных Киева и Чернигова потянулся на север.
Александр значит «защитник»
Однако в дальнейшем образовалась русско-монгольская «ось»: принципиальных политических разногласий не было, а русичи, под угрозой немцев и шведов, искали надежного защитника. В 1252 году Новгородский князь Александр Невский, несмотря на гибель отца от монгольского яда, нашел в себе силы отправиться в Орду и побрататься с сыном Батыя – Сартаком. Гумилев: «Верный своему принципу борьбы за интересы Отечества, Александр Ярославич и на этот раз «положил душу за други своя». Он отправился к Берке (внуку Чингис-хана – ред.) и договорился об уплате дани монголам в обмен на военную помощь против литовцев и немцев. Но когда в Новгород вместе с князем пришли монгольские переписчики, чтобы определить сумму налога, новгородцы устроили бунт, во главе которого оказался Василий Александрович – старший сын великого князя, дурак и пьяница… Александр вывел «татарских» послов из города под своей личной охраной, не дав их убить. Тем самым он спас Новгород от гибели – ведь мы знаем, как поступали монголы с населением городов, где совершалось убийство послов монгольского хана. С вожаками смуты Александр Ярославич поступил жестоко: им «вынимали очи», считая, что глаза человеку все равно не нужны, если он не видит, что вокруг делается. Только такой ценой удалось Александру подчинить новгородцев, утерявших вместе с пассионарностью здравый смысл и не понимавших, что тот, кто не имеет сил защищаться сам, вынужден платить за защиту от врагов. Конечно, отдавать свои деньги всегда неприятно, но, наверное, лучше уж расстаться с деньгами, чем с независимостью и жизнью».
В сражениях с “тлетворным Западом” у Александра Невского был надежный тыл – Золотая Орда
Даже после смерти Александра Ярославовича в 1263 году союзный договор с Ордой защищал Русь от притеснений крестоносцев. В 1268 году благодаря татарскому отряду уцелели Новгород и Псков, а в 1274 году сохранил независимость Смоленск. Конечно, не бесплатно: дань исправно отвозилась в Сарай – столицу нового государства степняков. Орда при этом не требовала от данников «переобуваться» ни в религии, ни в устоях – ее такие «мелочи» не интересовали. Северо-восточная часть Руси обретала покой и стабильность, в отличие от прозападных соседей. «Те русские княжества, которые отказались от союза с татарами, были захвачены частично Литвой, частично Польшей, и судьба их была очень печальной. В рамках западноевропейского суперэтноса русичей ждала участь людей второго сорта». Заложенная Александром Невским основа – альтруистический патриотизм, расцветавший под религиозной и национальной терпимостью татаро-монголов – на несколько веков вперед определит принципы устроения страны. Россия. На разрушенной Киевской потомками Невского будет строиться Московская Русь, собственно Россия.
Сто лет возмужания
Несмотря на победу русского войска под предводительством Дмитрия Донского над ордынским «сепаратистом», бывшим «премьер-министром» Мамаем, подстрекаемым генуэзцами, черта еще не была подведена. Через два года, в 1382 году, Москву со многими городами княжества разорил хан Тохтамыш. Да и саму битву Донского на Куликовом поле вряд ли можно рассматривать как попытку полностью отстоять национальную независимость от Орды: в 1380 году, за столетие до «великого стояния на Угре», понятия и ценности Родины не как родной деревни или крепости, а Отчизны (увы Гумилеву) в сознании русичей еще не было. Русь входила в состав большого дикого государства, главной задачей человека было просто выжить в жестокой среде. В целом век прошел насыщенно для всех – города самой Орды подвергались нападениям эмира Тимура (Тамерлана), вспыхивали всевозможные распри. Различные линии династии Рюриковичей также враждовали, борясь за главный престол и постепенно приучаясь видеть в ханах не только руку власти, но и соперников, приучая их к неуплате дани. Воспитывались поколения русских воинов, принимающих «за обычай» противостоять Орде в пограничных стычках, поверивших в перспективу полной победы над нею. Власть ханов стала восприниматься русским обществом уже как неприемлемая, незаконная. Назревал окончательный, решительный разрыв.
К “великому стоянию на Угре” русские уже знали, что такое Родина и национальная независимость
Хан Ахмат в союзничестве с польско-литовским королем Казимиром отважился на длительный поход, чтобы «разорити церкви и все православие пленити и самого великого князя, яко же и при Батые было». В 1476 году посол Ахмата в Москве потребовал, чтобы «улусник» Иван III, как было заведено, поехал с данью бить челом о ханской милости. Но Московский князь не тронулся – и обоим стала понятна неизбежность большой битвы.
Весной 1480 года 100-тысячное войско Ахмата медленно начало свой путь из Заволжья. Дозор русских сработал ладно, это дало преимущество, как и еще одно – снова новое оружие, пришедшее, кстати, тоже с Востока: пушки и пищали. Пользуясь проверенной тактикой – заходом с тыла, – Ахматово войско перебралось на левый берег верхней Оки, попутно разоряя местные городки, поближе к литовским владениям, но тщетно – Литва не пришла на помощь. Главные силы русских заняли позицию на протяжении 60 км вдоль левого берега Угры. Оттеснить их от реки, прорвать оборону ордынцам не удалось – позиция была хорошо продумана. Нужный эффект добавила артиллерия – если не точностью, то пальбой, обратившей монголов в панический страх.
Стояние длилось довольно долго, переговоры, инициированные Московским князем, ни к чему ни привели – хан настаивал на покорности. Однако промедление не шло на пользу неприятелю, оторванному от родной Степи, к тому же холодало. Незваные гости падали духом. 11 ноября войску Ахмата все-таки пришлось сняться с позиций и отправиться домой не солоно хлебавши, по дороге злобу выместили на предательской Литве. Русское войско, вернувшись в Московию, было встречено восторгом и молебнами – многие понимали значимость «исторического момента». Весной пришла еще одна радостная весть – Ахмат был убит соперниками по Орде.
Иван III расчистил внуку, Ивану Грозному, дорогу к европейскому величию
Россия успешно пожинала внешнеполитические плоды: со всех сторон, в том числе западной, с ней стали считаться и вести диалог. Суверенитет страны был повсеместно признан с принятием титула Московского государя – теперь он был равен по статусу с монархами Европы. Постепенно, не без войн, расширились государственные границы, к Московии отошли земли Литвы и Киева, подчинилась Вятка, претенденты на казанский ханский трон искали расположения у Москвы и назначались оттуда, русские впервые заглянули войском за Урал. Присоединилась Тверь, контролировались Псков и Рязань. За двадцать лет москвичи перестроили Кремль – теперь это была уже полноценная каменная, укрепленная, со всем подобающим набором учреждений, резиденция монарха. Страна шагнула из мрака Средневековья. Вот так, амбивалентно, сказался на нашей истории немалый, около 250 лет, период татаро-монгольского ига, насыщенный русской пассионарностью и сформировавший ее: предки, в пример нам, на месте не сидели, погоды у моря не ждали. Не страшились ни Запада, ни Востока, отважно глядели в обе стороны, ковали для нас Русскую Евразию.
Петр Харламов
Источник: znak.com
