Наше издание продолжает серию интервью с ведущими экспертами, представляющими различные лагеря российского политикума.
На этот раз, у нас в гостях известный общественный деятель, политолог, эксперт в области внутренней политики России, а также один из главных идеологов так называемой Русской Весны, Константин Крылов*, который прокомментировал нашему корреспонденту Ольге Петровой ряд аспектов современной российской политики, связанных с положением на Донбассе, а также войной в Сирии.
– Константин, как вы оцениваете, итоги так называемой “Русской весны”, ведь как известно, вы были одним из ее самых горячих сторонников?
– «Русская Весна» – это выражение поэтическое… Если вы подразумеваете события, которые происходили на востоке Украины весной-летом 2014 года, то я вижу в произошедшем много хорошего и много плохого.
Начнём с хорошего. Вот, например – будучи русским националистом, я регулярно слышал одну и ту же обиную сентенцию: русские, дескать, по своей природе трусы, не могут защитить себя, и никогда не будут защищать своих единоплеменников. Что храбрые чеченцы, мужественные таджики, прекрасные грузины и т. д., всегда горой стоят за своих. Но русские своих защитить не могут и не хотят. Я это слышал много лет и даже отчасти стал сам в это верить. Примеров того, что русские помогли русским, в современной истории не было.
Сейчас подобные разговоры кончились. Их пресекли именно русские добровольцы, которые пошли воевать за Новороссию – именно как русские, пошедшие воевать и умирать за русское дело.
То же самое можно сказать и о самом факте антиукраинского восстания. Я был в Донецке, и могу сказать, что сама обстановка, и то, что говорят люди, причём не только ополченцы, а сами жители, доказывает, что там действительно произошло антиукраинское восстание, которое до сих пор остаётся не подавленным.
С другой стороны. С точки зрения русского националиста, события в Донецке и Луганске пошли не так, как хотелось бы нам. Связано это с двойственной позицией российских властей – которым сейчас удобно поддерживать эти территории не в качестве мирных и процветающих частей России, а как кровоточащие раны внутри Украины. Это не нравится никому, и тем, кто там воюет и тем, кто там живет, и сейчас настроения там, по отношению к России, мягко говоря, очень критичны. Увы, участие России безальтернативно: если бы не оно, украинские войска раздавили бы и Донецк, и Луганск.
– Какие последствия для нашей страны будет иметь та позиция по вопросу Донбасса, которую заняли власти России сегодня?
– Это зависит от целого ряда обстоятельств, которые сложно прогнозировать. И, конечно, прежде всего, от позиции России, которая, к сожалению, весьма определенно надеется на то, что Запад в итоге простит ее за самоуправство. Поэтому сейчас Россия насильно впихивает Новороссию обратно в Украину.
– Что вы подразумеваете под словом «впихивает»?
– Самым ярким свидетельством этого являются омерзительные Минские соглашения, (которые, кто только не называл предательством, причем, как это не смешно, и с российской и украинской сторон конфликта), все эти переговоры с нашими «дорогими партнёрами» – как Путин называет всю эту киевскую шоблу.
– Ну, это же просто языки дипломатии..
– Если бы Путин называл Порошенко дорогим партнёром, но реально поддерживал бы наступление в Новороссии, это было бы нормально. Но, к сожалению, наша власть, кажется очень хочет верить в то, что Запад их простит, если они отдадут эти территории назад.
– А может быть и стоит отдать?
– Во-первых, эти территории не являются, как сказал Навальный по поводу Крыма, бутербродом, который можно взять, а потом отдать. Потому, что там есть местное население, которое пуcть от России уже и не в восторге, но Украину уже не хочет категорически, причём это массовое явление.
У этих людей есть своя собственная воля, они должны быть (де-факто они таковыми являются) субъектами при решении этого вопроса. Соответственно любой власти, как российской, так и украинской придется с этим считаться.
– А разве население Донбасса, так уж категорически не хочет возвращения в Украину?
– Людям очень трудно понять, почему государство, которое в тебя стреляет, предъявляет при этом на тебя какие-то права. Поэтому они не чувствуют себя гражданами Украины, и чувствовать не будут никогда, всё, это уже давно отрезанный ломоть. Их можно конечно попробовать завоевать, но в таком случае, они получат территории, где всё украинское люди будут ненавидеть.
Придется либо возвращать эти территории в состав Украины лаской и таской несколько десятков лет, либо осуществлять там натуральный геноцид. Поэтому, в случае продавливания решения о том, что эти территории вернуть обратно Украине, ничего хорошего не ждёт ни эти территории, ни Украину. Я надеюсь этого никогда не произойдет.
Пока же вся конструкция состоит вот из чего: есть российская власть, которая пытается торговать тем, что ей полностью не принадлежит, то есть этими территориями и людьми живущих там. Есть Украина, которая претендует на то, чтоб вернуть силой то, что ей тоже не принадлежит. Есть Запад, который вся эта ситуация устраивает, поскольку можно осуществлять какое-то манипуляции, в зависимости от того, какова будет диспозиция сил и чья рука окажется сильней.
– Вы говорите, что Украина претендует на то, что ей не принадлежит, но ведь, если смотреть на вопрос с юридической стороны, то это ее территория и, что немаловажно, весь мир, кроме России, считает ее Украинской территорией. Как быть с этим?
– С какой это «юридической стороны»? Тот же Крым никогда не был частью Украины, он был передан ей коммунистическим диктатором Хрущёвым, с нарушением даже советских законов, и уж, разумеется, без какого бы то ни было учёта воли жителей Крыма. То же можно сказать и о Новороссии, которая была передана украинцам самыми чудовищным советским преступником – Лениным. Он и его подручные уничтожили не только «старую» Новороссию, но и советскую Донецко-Криворожскую республику, буквально скормив её немцам (по предательсткому Брестскому миру – чудовищному, не имеющему аналогов в мировой истории преступлению против собственной страны). Никакие решения коммунистических диктаторов сами по себе не имеют и не могут иметь никакой юридической силы – как и, например, законы, принятые в Германии при Гитлере. Иначе мы до сих пор считали бы Австрию частью Германии.
Правовой значимостью обладают лишь два обстоятельства. Первое – это границы, проведённые при Николае Втором, последнем законном правителе России. И второе – ясно выраженная воля народов, опирающаяся на право наций на самоопределение. Других источников права в этом вопросе не существует. Так вот, и царские границы, и ясно выраженная воля народа (референдум и вооружённое восстание – куда уж яснее?) говорят – эти земли не принадлежат Украине.
– Как будет складываться в связи с этим положение дел в самой России?
– С другой стороны надо сказать, что наша власть, к сожалению, не понимает, что в подобной ситуации надо идти до конца.
– Что вы под этим подразумеваете?
– Надо констатировать факт, что все лозунги о том, что мы-де наладим у нас импортозамещение, ожидаемо остались лозунгами. На деле никакогоимпортозамещения у нас не получилось, что, в общем ожидаемо.
Что более печально, власти не пошли по пути развития малого бизнеса, что в таких ситуациях всегда полагается делать.
Те же самые сербы, когда им Запад объявил блокаду, они сумели за короткий срок наладить массу новых производств и к окончанию войны они производили всё, что им было нужно. Все это было сделано благодаря частной инициативе.
В России же бизнес, особенно производительный, как и прежде давили и давят, люди бегут из страны, вывозят капиталы. Всё могло быть по-другому но, увы, наша власть маниакально зависима, прежде всего, внутренне, от этой идеи Запада, и все её усилия принимаются, чтобы её там простили.
– Ну а в таком случае, нужно ли было вообще влезать в эту историю, я имею в виду т.н. Новороссию (ведь именно вмешательство России в украинские дела послужили причиной международной изоляции нашей страны), если выходит, что куда не кинь – везде клин.
Вероятность успеха, судя по вашим словам минимальна, власти готовы отыграть назад, а тысячи людей на Востоке Украины уже погибли. Ради чего спрашивается?
– Начнем с того, что Новороссия – не «т.н.» Эти земли называются так со времён императрицы Екатерины и князя Потёмкина. Новороссийская губерния существовала в период правления Екатерины II с 1764 по 1775 год и была восстановлена при Павле I в 1796 году. Так что – Новороссия без т.н. «т.н.»
Теперь собственно ответ. Для российских властей и выгодополучателей современной российской власти происходящее, возможно, является катастрофой (особенно для владельцев недвижимомости в Европе). Для русского народа ситуация выглядит иначе. Русские в России увеличили свою численность на миллион с лишним человек, приобрели единственный в этой стране кусочек по-настоящему тёплой земли (это я про Крым), воспрепятствовали окончательной украинизации русских на Украине, создали возможность для возвращения части отнятой у русских территории (это я про Донбасс). Во всяком случае, до 2014 года не было даже тени шанса на что-то подобное, не так ли? Русские только теряли. Теперь они хоть что-то приобрели для себя. Это дорогого стоит.
– Вы не жалеете о том, что выбрали именно эту сторону, ведь многие другие ваши друзья и соратники по патриотическому лагерю по украинскому вопросу, с самого начала, или придерживались нейтралитета или даже заняли четкую прокиевскую позицию?
– Когда я стал открыто говорить о том, что я русский националист, я знал, что очень много в жизни лишусь. Если бы не мои убеждения, (а я имею основания считать себя человеком незаурядным) я жил бы намного лучше.
Но. Я не предаю ни за деньги, ни за прекрасную перспективу стать украинцем. Я именно русский, русский националист, я не украинский националист. И даже за перспективу вписаться в более симпатичную находящуюся на подъёме общность, я не буду ничего менять. И примерно также рассуждали многие мои друзья, которые остались русскими.
– Является ли открытие военной кампании в Сирии прямым последствием неудачи России на Донбассе?
– Как я уже говорил, выражение: «неудачи России на Донбассе» – выражение не совсем точное. Россия если бы хотела, могла бы всю эту Новороссию отхватить, но Россия этого не хочет. Что касается Сирии – это совсем другая игра. Я не думаю, что Путин настолько глуп или смешон, что рассуждает примерно так: как в анекдоте, коня в шампанском искупать не удалось: денег не было, давайте хоть кошку пивом обольём.
Тем более здесь ситуация прямо обратная; тут скорее Украина напоминает кошку, которую никак не обольют пивом, и тут вдруг серьёзная внешнеполитическая авантюра. Это уже действительно получается: с шампанским пошли к коням. Совершенно видно, что там даже разный масштаб действий. На украинскую территорию не упало ни одной российской бомбы, а в Сирии применяли крылатые ракеты. То есть, получается, что Путин получив по морде от более слабого противника, пошёл бить более сильного — так не бывает, это просто другая игра.
То есть то, чем Путин занимается на территории Сирии, можно сколько угодно называться внешнеполитической авантюрой, но связывать это с Украиной не следует. Хотя в рамках каких-то договорённостей (такие могут быть), на уровне когда уже говорят: мы вам то, а мы вам это, то тут бывают самые неожиданные связки. Но в данном случае, главная причина была именно в том, что Путин по неким причинам заинтересован в том, чтобы в Сирии не сменилось правительство, то есть это действительно его внешнеполитический интерес.
– Чем, по-вашему, кончится для России война в Сирии?
– Если сирийская кампания будет вестись, так как она сейчас ведётся, думаю, все будет в порядке. Надо отдать должное организации этой кампании. Я отношусь к нашей власти без любви, но должен признать, что определённые выводы из предыдущих российских военных кампаний они сделали.
– Что вы имеете в виду?
– То, что российские войска не ввязываются в наземную операцию, это значит, что наши люди там не гибнут.
Наша власть пытается воевать по-американски. Старается не вступать в прямые столкновения, бомбить сверху, заодно опробовать в деле то оружие, которое у нас есть и выяснить, годится оно хоть на что-нибудь.
– Но ведь могут быть и, так сказать, асимметричные ответы со стороны исламистов..
– Здесь согласен. Кстати тема теракта, связанная с авиалайнером, упавшим в Шарм-Эль-Шейхе, именно поэтому и оказалась настолько болезненной.
Впрочем, что касается мусульман, которые страшно отомстят за вмешательство в Сирии, нужно понимать, что мусульмане и так не сильно-то Россию и любят.
Но, тем, не менее: противник, которого выбрали в качестве главного врага России сегодня, действительно, крайне несимпатичный, и очевидно, что Исламское Государство – это совсем не та сила, которой будут сочувствовать в мире.
Почему, кстати американцы всё время говорят, что русские нападают не на Исламское Государство, а на каких-то там умеренных повстанцев. Эта риторика очень интересна тем, что никто за Исламское Государство не вступится.
Что касается нашей страны, если всё будет продолжаться так же, это просто дополнительные военные расходы. Но эти деньги, как мы прекрасно понимаем, не пошли бы на зарплату врачам-учителям, а были бы просто разворованы или потрачены на какие-то очередные никому не нужные саммиты или олимпиады. Всё равно эти деньги нам не достанутся, к сожалению.
Так что, я думаю, сирийское мероприятие, если оно будет продолжаться в том же режиме: не будет наземных операций, не пошлют туда какой-нибудь миротворческий контингент, где наших детей будут отстреливать, как в Чечне и т. п., – не сильно повлияет на Россию.
Интервью брала Ольга Петрова
Источник: obzor.press
